Три Меченосца. Книга первая. Желтая сталь алфейнов

— Продолжай! — повелел король.

— Ну, я, мягко говоря, любезно попросил его покинуть мой корабль. А он подошел ко мне и говорит, что прислан вами и предложил уединиться, чтобы обсудить что-то касающееся поручения.

— Я не держу стариков в посланцах! — сказал Авироктал. — К тому же я бы сам вызвал тебя во дворец, и лично бы обсудил с тобой все, что качается моего поручения. Ведь обо всем до того раза ты узнавал лично от меня, не так ли? Так как ты мог поверить ему?

— Ох, простите, правитель. Дурная голова сидит на плечах старого Форби. В то время я и значения этому не предал. Посему я предложил ему пройти ко мне в дом. Крыса проклятая!

— Что было дальше? — требовательно вопросил Авироктал. — Продолжай!

— Туда мы и пошли, — продолжил моряк. — Сели у меня дома за стол, и этот старик вдруг достает бутыль вина. Сказал, что надо выпить, а я, дурак, не отказался.

— Ты меня разочаровываешь, Форби! — вздохнул Авироктал.

Брат Моря виновато опустил голову и продолжил:

— Я пару глотков сделал, не больше… Потом вдруг дверь открывается и в дом заваливается страшила какой-то, весь в черном, из-под капюшона лица не видать. Я по рассказам его узнал. Черный Скиталец это был.

— Черный Скиталец? — переспросил король, стискивая подлокотники трона и нахмуривая брови.

— Он самый!

— Что еще за Черный Скиталец? — переспросил Ариорд.

— Да один странный чужеземец, который не столь давно прибыл в Хилт и все бродит по нашим землям. Вынюхивает что-то.

— Когда именно он прибыл? — поинтересовался Хордайн.

— Слухи о нем уже не меньше месяца ходят.

— Странно, что до меня эти слухи не дошли, — сказал Авироктал. — Еще что-то помнишь?

Форби продолжил рассказ:

— Вошел он ко мне, значит, дверь за собой запер и на меня уставился. «Тебе чего надо? — спрашиваю. — Домом что ли ошибся?»

А он молчит и по-прежнему на меня смотрит. Мне даже жутковато стало, ведь у Черного Скитальца вид не из приятных. Да еще старик этот сидит ухмыляется!

Тут я начал догадываться, что они здесь заодно, и невесть что у обоих на уме. А на уме у них было нехорошее. Вижу, старик из-под полы плаща кинжал достает. А у меня всегда за поясом секирка спрятана. — Форби для убедительности хлопнул себя по боку, где сквозь ткань рубахи что-то выпирало. — Я свое оружие достал, выскочил из-за стола и говорю: «А ну попробуй, старое пугало!» В это время Черный Скиталец жестом своего дружка остановил, и тот кинжал убрал.

Надоело мне все, и я на них пошел. «Живо убирайтесь, — говорю, — покуда целы!» А Черный рукой дернул вдруг, и меня как пронзит ледяным холодом! Да как отбросит к стене! Чувствую, будто прилип. И шевельнуться не могу. А Черный капюшон свой откинул и ухмыляется стоит. Помню, лицо его бледно, волосы черны как смоль, и борода — козлиная…

— Это точно был Даэбарн, — негромко проговорил король.

А Форби продолжал:

— Подходит он ко мне, и меч откуда ни возьмись в его руке появляется, странный такой, будто огненный. Думал, что пришла моя смерть, да только он отчего-то передумал меня убивать. Старику приказал связать меня по рукам и ногам. Эх, найти бы этого гада!

— Теперь уже не найдешь, — произнес советник Лирт. — Его наверняка уже нет в Хилте. Сбежал…

— А потом у меня все перед глазами поплыло. Должно быть, то странное вино подействовало. А дальше ничего не помню. Очнулся я нынешней ночью связанным по рукам и ногам у себя в подполье. Оказывается, я пролежал без чувств одиннадцать дней и ночей, да еще и сегодняшнее утро впридачу. Спасибо людям, что нашли. Дверь те мерзавцы не заперли за собой, вот ее, наверное, сквозняком и открыло. И народ заинтересовался, отчего это у Форби дверь нараспашку.

— Все ясно как солнечный день, — произнес Авироктал. — Даэбарн принял твой облик, Брат Моря, и отправился в путь вместе с Тремя Меченосцами. Что случилось теперь с ними? Спаслись ли они? Это ведомо теперь только Суру! А насчет этого старика я скажу, что предатели всегда найдутся.

— Только почему этот самый Даэбарн оставил меня в живых? — задумчиво проговорил Форби. — Вот что я никак в толк не возьму! Ведь это свойственно для таких, как он — убивать. Неужто пощадил?

Хордайн тут же опроверг последние слова морехода:

— Нет. Такие закоренелые служители Зла, как Даэбарн, не ведают пощады. Зато они знают, что такое страх за свою подлую шкуру.

— Что вы хотите сказать, почтенный маг? — спросил Форби.

— Даэбарн побоялся убить тебя.

— Отчего же? — удивился мореход.

— Этот медальон, что висит у тебя на шее, всегда с тобой? — поинтересовался в ответ Хордайн.

Все взглянули на плоский предмет в виде круга, с неизвестным самоцветом в центре. Брат Моря нащупал рукой свой медальон и дал ответ:

— Да. Это досталось мне от моих пращуров. Этот предмет — реликвия моего рода, созданная предками, пришедшими из Заморья. Я с ним никогда не расстаюсь.

— Можно взглянуть? — попросил Хордайн.

Форби покорно снял с шеи украшенный самоцветом медальон и передал в руки мага.

Чародей долгое время с интересом вертел его в руках, внимательно рассматривая, и наконец произнес:

— Вокруг самоцвета начертаны какие-то знаки. Они неизвестны мне. Но я думаю, что это охранные руны. Носящий этот медальон защищен от опасностей и угроз. А тот, кто попытается навредить носителю, получит страшное проклятие на свою долю. И неудивительно, что Даэбарн побоялся убить тебя.

— И камень из какой-то неизвестной нам породы, — добавил Ариорд.

Хордайн вернул медальон мореходу со словами:

— Эта вещь древности воистину не имеет цены. Это не просто реликвия, это талисман, созданный руками неизвестного мастера. Береги его…

Глава семнадцатая

Ноккагар был недалеко от пристани. Он наблюдал за сбором войск гальпингов. При нем, как и всегда, был тригорский посох, а за плечом висела дорожная сума.

Две дюжины кораблей готовились к отплытию. Трехтысячная рать гальпингов собиралась на берегу. Ряды воинов тянулись вдоль длинных деревянных причалов. Они ожидали прибытия военачальника. Жители Хилта тоже собирались неподалеку, чтобы проводить на войну своих мужей, отцов и сыновей. Некоторые смотрели на гавань с высоты городских стен.

Вскоре из ворот города выскочил быстро несущийся всадник. Белая грива коня так и лоснилась под лучами клонившегося к закату солнца. В седле сидел человек в сверкающих доспехах и сером плаще, который колыхался на ветру подобно флагу. Ноккагар отошел в сторону, уступая дорогу, когда он пронесся мимо него в сторону причалов.

Всадник придержал скакуна и пустил его рысью. Перед первыми рядами войска наездник остановился, окинул всех бойцов суровым взором и посмотрел на развевающиеся знамена с изображением молота и наковальни.

Это был Икинэльд, военачальник Хилта, гордый муж, разменявший уже пятый десяток лет. Ясными глазами он вглядывался в лица воинов. Из-под его блестящего шлема на широкие плечи золотистыми волнами ниспадали локоны чуть тронутых сединой волос.

Икинэльд, казалось, пересчитал всех взглядом, после чего спешился и отпустил коня. Он прошел вдоль рядов гальпингов, слушая доклады командиров о готовности и численности воинов. Затем вокруг воцарилось молчание. Наконец военачальник звучным голосом начал напутственную речь на родном наречии. На Межнародном языке его слова звучали бы так:

— Внимайте, воины мои! Сегодня мы отправляемся в чужие земли. На те земли дышит война. Великая война! И мы идем защищать их не оттого, что те земли просят о нашей помощи. Нет! Мы отправляемся туда во имя нашего же блага, во имя блага не только Гэмдровса, но и даже всего Элона! И силы Элона должны позабыть всякую кровную вражду между собой, прекратить войны, повздорившие короли должны немедленно прийти к согласию и примирению, ибо един наш враг, и едина его цель для всех народов. Гальпинги первыми сделают шаг к единению! Только в единстве мы сможем противостоять врагу, дать ему достойный отпор. Когда мощи всех владений сплотятся вместе, никакая буря не сметет нас, а коли сплочения не случится, враг поочередно перебьет нас всех.