Клич мятежников (сборник) (СИ)

   - Это что тут такое происходит? - вывел всех из внезапного ступора громкий властный голос. Со стороны здания с флагом приближался рослый человек в камуфляже, с худым, длинным лицом - весь его вид почему-то вызвал у сумевшего наконец со свистом и хрипом втянуть воздух Макса ассоциацию со священником, как нелепо это ни звучало. - Ну, что? Отвечайте!

   - Так вот, отче, черномазого поймали, - почтительно доложил, касаясь пальцами края шляпы, тот, который ударил Макса - и мальчишка поразился тому, что не ошибся.

   - Поймали?

   - Ну, то есть, он сам приехал.

   - Сам приехал? К нам?

   - Заблудился, наверное, - нехорошо улыбнулся мятежник.

   - Не трогайте его! Это наш, свой! Он хороший! - заорал Стивен, наконец-то справившийся вслепую с замком на двери и просто-напросто вывалившийся наружу. - Он спас меня! И девчонки там...наши, они погибают! Помогите! Там ниггеры, много! Помогите нам, люди!

   - Так, - задумчиво потеребил нос священник. - Значит, ниггера поймали, да?

   - Ну... мы так думали, отче, - смущённо сказал человек, ударивший Макса прикладом в живот. - А теперь смотрю, он какой-то и впрямь не такой. Какой-то... ненормальный это ниггер, неправильный.

   - Неправильный? - взгляд священника остановился на сёстрах Роджерс, которые уже вдвоём обнимали Макса за шею и гладили его по щекам и по волосам, потом на Стивене с окровавленной повязкой вместо глаз, а потом и на видневшемся через открытую дверь джипа бесчувственном теле Алёшки. - Неправильный, говоришь? А, может, наоборот, Джон Тэтчер? Может, как раз этот ниггер и есть правильный, а? Может, он и не ниггер никакой, как думаешь? - и повернулся к ребятам. - Ну-ка, что там за девчонки, кто погибает, где? Говорите быстро и ясно, я слушаю.

* * *

   - ...Почему они не идут?

   - Боятся. Трусы.

   - У нас шесть патронов на четверых, ещё одну атаку нам не остановить. Нечем.

   - Ага. Только они-то про то не знают.

   - Ну, миномётами шарахнуть.

   - Наверное, больше некому. Воробьёва им два расчёта на ноль помножила. Оставшиеся, небось, не знают, с какой стороны заряжать их нужно. А уж попасть разве что в океан смогут, если прямо на берегу поставят свою пукалку.

   - И что теперь?

   - Ждём.

   - Чего?

   - Ну, а что случается, если полевые части сталкиваются с укреплением, которое взять не в силах? Либо авиация будет, либо артиллерия, это во всех кино показывают. Ещё вариант - бронетехника, танки нам тоже останавливать нечем.

   - Да нам и пехоту нечем останавливать. Шесть патронов! Смех один.

   - Они боятся, Свет, они же не знают про шесть патронов. Да если бы и знали! Шесть патронов - это шесть трупов. И умрут те, кто пойдёт впереди. Кому при таком раскладе впереди идти захочется? Боюсь, что никому.

   - А у Воробьёвой сегодня День Рождения, я помню. Ей пятнадцать лет исполнилось. В прошлом году мы в кафешке отмечали, помните? Серёжка Степанов ей такой букет огромный приволок, что она его еле поднять смогла. А потом ещё...

   - Не надо, Лен. Может, Серёжка ещё живой. Может, он уже воюет. Наши всё равно этих прогонят и победят... жаль только, что мы уже не увидим. Но всё равно же так будет.

   - Девчонки, а я боюсь. Воробьёвой-то хорошо. И другим нашим тоже, им уже не страшно, а я боюсь. Знаете, что с нами сделают, если живыми возьмут? Это ведь не люди. Видели, что они с фермерскими дочками сделали, скоты эти? Нам как бы ещё и хуже не было.

   - Куда уж хуже-то?

   - Не знаю. У меня фантазии не хватает, но вдруг эти придумают? Как-то вот не хочется на себе их фантазию испытывать.

   - И что ты предлагаешь, Нин?

   - Может, ну их нафиг, эти шесть патронов, а? Давайте, у нас не шесть патронов будет, а два. Ну, а четыре патрона мы... в общем, вы поняли.

   - Пусть у нас четыре патрона будет. Если вы ляжете рядом в затылок друг другу, то я и одним выстрелом смогу вас всех троих сразу. У меня получится, не волнуйтесь. А мне уж последний останется.

   - Тоже вариант.

   - Ну что они тормозят-то, блин? Нам четыре патрона израсходовать нужно. Не в воздух же нам их выстреливать!

   - Девки, похоже, не придётся нам с двумя патронами мудрить, нам помогут.

   - Кто?

   - А вон, смотрите.

   - Что это?

   - С такого расстояния я бы сказала, что это вертолёты. Две штуки. И это к нам.

   - П...ц.

   - Ну в общем, ага. Ленка, сможешь попасть в вертушку?

   - Через пару минут смогу, если они так и будут лететь, только толку то? Что я ему сделаю?

   - А если в какое-нибудь критически важное место попасть?

   - Во-первых, все критически важные места у них наверняка бронированы, а во-вторых, ты знаешь, где эти важные места находятся? Я, например, не знаю.

   - И что делать?

   - Девчонки, а давайте споём, а?

   - Совсем головой поплохела? Нас убивать сейчас будут, а ты петь собралась?

   - Есть идея умнее? Излагай, мы послушаем.

   - Девки, а действительно, давайте! Пусть нас боятся, чего нам терять-то?

   - Ну...

   - Эх, пропадай моя телега, все четыре колеса! Ленка, запевай!..

* * *

   Полоса неудач для майора Николсона началась совсем недавно, буквально перед самой войной, когда внеочередная проверка выявила в его хозяйстве недостачу почти в двести тысяч долларов. Да кто же знал, что эти козлы из Комиссии припрутся в его кабинет не просто без предупреждения, но и вообще ночью! А его личный сейф они вскрыли, как какие-то уголовники. Конечно, не успел Николсон всё спрятать, нашли они его мелкие шалости. С другой стороны, а у кого их нет то? Да любого армейского финансиста копнуть так внезапно, ещё и не такое выяснится! Николсон на фоне других ещё прилично выглядит, всего-то двести тысяч долларов налогоплательщиков "потерял". Явно кто-то из коллег под него копал, просто так такие комиссии ночью в кабинеты не врываются.

   Потом же Николсону скромный и незаметный человечек в штатском сделал предложение, отказаться от которого было весьма трудно. Либо майор идёт под суд, либо добровольно соглашается возглавить роту формируемом "легионе Радуги". Вероятно, командовать ротами в таком вот "легионе" переизбытка желающих не было, раз вербовать их приходилось таким сложным способом. Николсону тоже совсем не хотелось лезть в эту вонючую помойку, только вот в тюрьму ему хотелось ещё меньше. И он согласился.

   Если бы Николсон знал, насколько вонючей и гадкой окажется выгребная яма, куда он почти добровольно прыгнул, то он ещё крепко подумал бы, соглашаться или нет - и не исключено, что предпочёл бы тюрьму, особенно учитывая, что сейчас бежать оттуда стало легче лёгкого - просто выходи за ворота и иди. Да и всяко, на фоне тошнотворной кучи отбросов, гордо именуемой "легионом Радуги", даже и тюремный срок уже не казался таким уж неприемлемым выходом. В конце концов, ну даже если не бежать, даже если отсидел бы он свои три года, лишился бы пенсии, ну и что? Зато не нужно было бы с головой окунаться в эту блевотину.

   Впрочем, теперь поздно уже что-то было менять. Он - командир роты. А то, что в качестве личного шофёра ему приходится держать девушку, так это потому что рота такая. Хилари хоть не пытается залезть к нему в штаны и с поцелуями не пристаёт, как это постоянно делал Майкл, которого Николсон поначалу взял шофёром. А Хилари ничего, она нормальная. В смысле, ненормальная она, конечно, ненормальная, её мужики не интересуют. И вот ведь гадство, этих педиков-лесбиянок теперь нельзя даже и своим именем назвать, подсудное дело! Они теперь - "лица нетрадиционной сексуальной ориентации".

   А ещё Николсон знал, что оба его шофёра - и бывший и нынешний - на фоне остального контингента роты смотрятся чуть ли не образцами целомудрия и нравственности. Чего стоит хотя бы сержант Джобс, который любит делать ЭТО с мёртвыми собаками, причём он даже и не думает скрывать таковую свою склонность. Да и этот любитель маленьких мальчиков Ковальски, который под утро бодренько прибежал в расположение совершенно голым и вымазанным какой-то дрянью с ног до головы, тоже... хорош. Николсон в некоторой степени даже был благодарен неизвестным русским девчонкам, которые вчера избавили мир от части этой мерзости.