DmC: Рожденные свободными (СИ)

Неподалеку от Бруно сидела майор Горски. Ее нижняя губа распухла, к коленям она прижимала плачущих детей Анны. Они вчетвером видели в столовой, где пассажиры Паствы принимали последнюю трапезу на лайнере, прежде чем направиться в город.

— Тетя Майор, что нам теперь делать? — всхлипнула Селена в последний раз, вытирая слезы. Для нее это был тяжелый день — сначала пропала няня, затем мама. Сол держался молодцом, закусив губу и глядя куда-то в сторону невидящим взглядом, но Бруно видел, как дрожат сжатые кулачки мальчика. В груди слегка заныло, и мужчина поспешил отвернуться и в кои-то веки заняться завтраком — небольшой порцией настоящих итальянских спагетти.

Впрочем, никого из пассажиров не волновало то, что им дают — радость от познания вкуса итальянской еды сошла на нет, когда люди вспомнили, насколько тяжело давался им этот рейд. Кроме того, многие переживали за своего спасителя — беловолосого парнишку, чуть не отбросившего коньки дважды, защищая их.

«Хоть для кого-то ты стал героем, парень», — вяло подумал Бруно, пережевывая острые спагетти. Еда приятно обжигала язык, и мужчина понял, что повар подал к завтраку не тот кетчуп. Вкус у спагетти должен был быть немного мягче.

— Простите, сэр… — раздался над его ухом голос Горски.

Бруно поднял голову, втягивая в рот макаронину:

— М-м-м?

— Дети, — пояснила майор, слегка подтолкнув к его столу Сола и Селену. — Насколько я понимаю, вы были знакомы с их матерью?

— Извиняйте, дамочка. В няньки я не гожусь, — отозвался он с набитым ртом и отвернулся, чтобы взять со стола стакан воды.

Но, проглатывая прохладную воду, Бруно ощущал на себе тяжелый взгляд Горски. Похоже, что эта дамочка уперта, как баран, и по-любому хочет спихнуть ему этих малышей. Надо бы предложить ей другой вариант.

Не то чтобы Бруно не любил детей — он ценил их. Беззаботность детишек придавала ему оптимизма и лишний раз доказывала, что жизнь все же может быть для кого-то прекрасной. Но когда какой-нибудь спиногрыз привязывался к нему, это вызывало головную боль. Дело привычки, конечно, но Бруно предпочитал держаться от детей на расстоянии. Не его это дело — с детишками сюсюкаться. Не в его это духе.

А вот у его знакомой парочки молодых людей вполне могли быть шансы хорошо проследить за этими двумя.

Отставив стакан, Бруно обернулся к майору Горски, которая продолжала буравить его взглядом. Дети стояли рядом с ней, с опаской глядя на мужчину.

— Я уже сказал, что из меня чертовски плохая няня, — заявил Бруно. — Но могу порекомендовать вам тех, кто сможет проследить за этими двоими не хуже меня.

*

Когда-то итальянский порт Чивитавеккья славился обилием туристов, желающих посетить Рим во время своего морского круиза. Теперь же, общими усилиями людей Нью-Ватикана, порт превратился в нечто вроде распределяющего пункта, откуда беженцев, спасенных солдатами государства-убежища, развозили по свободным от демонов регионам.

Потому было неудивительно, что даже вечером в порту было много народу. Суета и гомон напоминали те, прежние дни, когда никто не знал ни о каких демонах, втайне повелевавших человеческими душами. Люди, попавшие в Нью-Ватикан, быстро забывали об угрожавшей им когда-то опасности погибнуть от рук неведомых тварей, и их жизнь возвращалась в прежнюю колею.

Мало кто из посетителей порта обратил внимание на странную женщину, бредущую по направлению к шоссе. Ее тело облепила мокрая одежда, состоявшая из мешковатых брюк и рубашки, глаза невидящим взглядом смотрели прямо перед собой.

Неожиданно женщине перебежала дорогу ватага детей. Некоторые из них танцевали, держась за руки. Женщина вздрогнула, и в ее взгляде появилась осмысленность.

«Где это я?»

Анну окружали незнакомые люди — в Пастве она точно не видела их раньше. Да и она сама точно была сейчас не на лайнере.

Ноздри уловили запах моря, смешанный с ароматом жареного мяса. Анна невольно облизнулась, пока мозг проводил анализ ситуации: неведомым образом она сбежала с лайнера и попала в какой-то порт.

Впрочем, понятие «какой-то» вряд ли можно было отнести к местечку, где на каждом углу мерцали вывески с надписями «Соблюдайте порядок в порте Чивитавеккья, обращайте ваше внимание на объявления радиотрансляции».

Чудно — она оказалась в самом близком к Риму порту. Почему? Воспоминания были путаными, и попытки сообразить, что произошло за последние несколько часов, терпели сокрушительное поражение, заменяя мысли на один сплошной холод. Это приводило Анну не к самым приятным выводам.

В животе заурчало, и женщина поняла, что не ела уже практически сутки. Обострившееся обоняние (опять эти ангельские фокусы?) вело ее вперед, заставляя петлять среди шумной толпы по направлению к небольшому одноэтажному зданию с пристроенной бензоколонкой. Прищурившись от режущей глаза неоновой вывески, Анна вошла внутрь.

Несколько пар глаз с явным удивлением обернулись к ней. Не обращая внимания на двусмысленные взгляды, женщина прошла к стойке и, облокотившись на нее, внимательно посмотрела в глаза оцепеневшему бармену:

— Жареный бифштекс и «Гиннес». Желательно побыстрее.

Рука сама собой поднялась, закрывая ладонью лицо бармена. Анна и сама не поняла, как прошептала:

— Бесплатно.

По руке пробежал холодок, и она четко представила себе какой-то ледяной шип, выскочивший из ее ладони прямо в лоб бармена. Разумеется, наяву такого не происходило, но Анна видела, как бледнеет лицо собеседника, медленно наклонив голову в кивке.

Опустив руку, Анна задала еще один вопрос:

— Как мне добраться до Старого Ватикана?

Манипулируемый ею бармен живо рассказал весь маршрут.

*

Сумасшедшая ночь. И еще более сумасшедшее утро.

Впервые за долгое время Кэт могла позволить себе действительно расслабиться, нежась под теплыми струями душа. Какие-то несколько минут назад она тяжело дышала в объятиях Данте, который исступленно продолжал целовать ее шею и плечо, нежно ероша волосы на затылке. Кэт даже уходить не хотелось — ощущение тепла его груди, к которой прижалась ее спина, было новым и безумно приятным. Как и последние несколько часов.

Но Кэт понимала: ничто не вечно, даже такие вот моменты. Это безумно огорчало не только ее, но и Данте — он не сразу отпустил ее, когда Кэт сказала, что хочет пойти в душ. Хотя странно, что он не последовал за ней. Устал? Или насытился?

— Эй! — в дверь душевой постучали. — Нам скоро сходить с корабля!

— Я почти все! — отозвалась она и закрутила краны.

Густой пар окутал комнату, и Кэт пришлось на ощупь искать полотенце. Пока она вслепую скользила рукой по стенам, вдалеке раздался глухой стук и ворчание Данте:

— Блин, кого там принесло…

— Подожди, я сама открою! — Кэт попыталась наспех вытереться, чтобы опередить парня. Уж кому, как не ей знать, что Данте не испытывал неудобств, встречая гостей в чем мать родила. И если она смирилась с этим фактом, то другие люди вряд ли бы смогли это сделать.

Наплевав на вытирания, Кэт обернула полотенце вокруг тела и выскочила в каюту. Опоздала — ее вниманию оказалось предоставлено шокированное лицо майора Горски, закрывшей глаза детям, прижавшимся к ее коленям.