DmC: Рожденные свободными (СИ)

Сложив руки на груди, Бруно все же задремал. Он не знал, как добраться до своей каюты, да и номер ее забыл начисто.

*

— Сэр, вам точно не нужна помощь? — щуплый матрос с некоторым сомнением покосился на Данте, придирчиво изучавшего план лайнера.

Кэт в кабине не оказалось, и никто не мог сказать, где она. Оставалось два варианта — медпункт или выделенная им обоим каюта, номер которой Данте выискивал на плане.

— Ага, вот ты где, — пробормотал он, ткнув пальцем в цифру «384», и обернулся к матросу: — Слушай, приятель, далеко отсюда вот до этой каюты?

— Я могу вас проводить сэр, если позволите.

— Ну проводи, — пожал плечами Данте и поспешно добавил: — Только не называй меня «сэр». Раздражает до усрачки.

— Конечно, сэр, — отозвался матрос и пошел вперед по коридору: — Прошу за мной.

Убрав руки в карманы, Данте последовал за ним. Как оказалось, путь к заветной каюте оказался не таким уж длинным — за пару минут они добрались до цели.

— Прошу, — матрос открыл дверь, и Данте вошел внутрь, кивнув:

— Я твой должник, парень.

— Нет, что вы, сэр! Это вам спасибо за все.

— Не понял… — Данте обернулся к двери, но та уже захлопнулась, приглушив своим грохотом удаляющиеся шаги матроса.

«Интересно, он это сказал искренне или нет?»

Решив долго не размышлять над этим вопросом, Данте оглядел полупустую каюту. Стол, кровать, в углу — дверь в душевую. Простенько и со вкусом. Кажется, подобные каюты назывались «третьим классом» в том, прежнем мире. Как бы там ни было, тут была кровать — большего и не надо. Ну, разве что узнать, куда запропастилась Кэт…

Судя по тишине, в каюте девушки не было. Либо бегает где-то по лайнеру, либо снова сидит с детишками. Паники вроде нигде нет, так что можно спокойно заняться своими делами. К примеру…

Данте сунул руку в карман — тюбик с краской приятно охладил ладонь. Парню было не впервой совершать этот процесс перекрашивания — вначале ему помогала Кэт, потом он и сам приноровился маскироваться под нормальных людей. Только вот истинная сущность все равно лезла наружу, особенно после самых жарких баталий и стычек с тварями.

Но Данте был упрям в своем желании хоть внешне оставаться человеком. Даже сейчас, после слов Бруно, ему хотелось вновь ощутить себя таким как все.

Вновь? Слушай, не еби себе мозг. Ты прекрасно знаешь, что НИКОГДА тебе не стать таким как все. Ты с самого рождения другой, и это не изменить. Смысл вообще тратить время на эту хуету? Все и так знают, кто ты на самом деле.

— Пошел ты, — глухо сказал Данте и направился в душевую.

Двойник где-то в уголке его разума лишь презрительно хмыкнул и растворился в потоке ленивых бессвязных мыслей.

*

Господи, да что же это такое?!!

Эта мысль была единственной, что билась в голове Анны, пока она отмывалась в душе, пытаясь избавиться от этого проклятого запаха. Анна не могла понять, почему никто, кроме нее, не может ощутить этого струпного запаха. Только Данте смог учуять… и то вряд ли. Хотя его взгляд был очень подозрительным.

Женщина остервенело терла свое тело жесткой мочалкой так, что кожа уже покраснела. Но запах не уходил — казалось, он стал еще сильнее, от него мутилось в голове. Анна прислонилась спиной к стене, чтобы не упасть, и в тот же момент ее рука с мочалкой резко полоснула по другой руке.

Раздался легкий хлопок, и на грудь капнуло что-то теплое. Не вода из душевой лейки. Что-то вязкое.

Анна открыла глаза и посмотрела на руки. В ее горле застрял крик ужаса.

С левой руки, от локтя до запястья, свисал огромный пласт кожи. Мышцы покрывала студенистая серебристо-белая жидкость, от которой исходил голубоватый дымок. Запах мяты и гнили буквально шибанул в ноздри.

Больше Анна ничего не помнила — она бессильно сползла по стене в обморок. Последней мыслью, успевшей пронестись в ее голове, было: «Что за ебаная хрень?!»

*

Кэт открыла дверь каюты практически наугад — она сомневалась, что там кто-то есть, да и ей уже было все равно. По словам матросов, в баре окопалось несколько опьяневших пассажиров, и девушка рассудила, что Данте наверняка отдыхает именно там. На душе стало легче, и Кэт позволила дикой усталости завладеть телом.

Спать. Чем больше, тем лучше.

Она захлопнула дверь каюты и по привычке закрыла ее на замок. Огляделась, выискивая кровать — и замерла, прислушавшись.

В душевой текла вода.

Кэт осторожно сделала шаг вперед — вода прекратила шуметь. Пара шагов — и в дверном проеме показался Данте. Балахон он снял, оставшись в одних штанах, выданных ему медиками. С волос стекала вода, вычерчивая на плечах и груди сероватые дорожки.

Увидев Кэт, он недоуменно моргнул. Та лишь вздохнула:

— Ты плохо краску смыл.

— Разве? — Данте посмотрел на влажную руку, усеянную темными каплями. — Черт.

— Давай помогу.

— Забей, я сам, — он повернулся обратно в сторону душевой, но тут тонкие руки девушки обхватили его талию.

— Какого?..

— Ты совсем идиот? — тихо спросила Кэт, уткнувшись лицом в его влажную спину. — Сколько можно лезть на рожон? А если бы ты умер там, в море?

— А с чего бы я умер? — невпопад спросил Данте, но замолчал, услышав странные звуки. Руки на его талии задрожали.

— Кэт?..

Она не выдержала — разревелась как маленькая, прижавшись щекой к его спине.

Данте не в новинку было слушать женский плач. Но, в основном, он раньше касался истерик по поводу неудовлетворенности в постели или отказа продолжать какие-то там отношения после одной ночи.

А тут — другое. Потому что сейчас плакала Кэт, которая искренне переживала за него, и до этого вообще не показывала своих слез. Вернее, старалась не показывать — очень часто Данте просыпался среди ночи от ее тихих всхлипываний во сне. Реакция на такое поведение девушки у него была всегда одна и та же — он осторожно обнимал Кэт, надеясь, что она успокоится. А сейчас-то как быть, если она уже прижалась к нему, как маленький ребенок?

— Эй… — Данте медленно развернулся к ней, осторожно отведя руки девушки в стороны. — Кэт, не разводи сопли, ладно? Я этого не заслужил.

Она подняла голову, и Данте увидел ее лицо — заплаканное, с кругами под глазами, и бледными щеками, только-только начавшими покрываться румянцем от свежих слез. Сколько же она не спала нормально? Сутки, двое? В груди вновь кольнуло чувство жалости, но одновременно с этим душу согревала нежность. Какого черта?..

Не осознавая того, что делает, Данте взял лицо Кэт в ладони. Приблизил к нему свое, ощущая легкий ветерок от затаившегося дыхания. Накрыл губы Кэт своими — и замер, ощущая, как от ее тепла в сердце что-то окончательно рушится.

Поначалу Кэт растерялась. Она поняла, что таким незамысловатым образом Данте решил прекратить ее истерику, унять ту боль, что таилась в ней еще с приезда в Паству, когда он чуть не сыграл в ящик. Она искренне переживала за него — неразумного мальчишку, когда-то обозлившегося на весь мир, а теперь учившегося заново любить его. Но что-то подсказывало Кэт, что дело было не просто в ее переживаниях — иначе бы она не приняла этот поцелуй как должное, крепко обняв Данте.