Камин-аут (СИ)

– Ой, это он зря, – прошептала Фрэя, ощутив острую потребность высказаться по этому поводу, – хорошего молока в супермаркете в такой час не достать, оно наверняка окажется просроченным. Или это только мне попадается просроченное.

Фрэя заметила детские личики на этикетках тех продуктов, что лежали в его тележке.

– Одно детское питание… – протянула она.

– Наверное, дети есть, – высказала Бернадетта их взаимную догадку.

– А возможно и кто похуже, кто-то типа жены, – добавила Фрэя шепотом, прижимаясь плечом к подруге. – Повезло же кому-то, – вздохнула она и тут же осеклась.

Незнакомец намотал локон на палец и отпустил. Девушки остолбенели. Фрэя смотрела то на локон, то на пальцы. Наверняка этот жест получился неосознанным, или мужчина просто задумался, судя по морщинке между бровей. Волнистые волосы, лиловой кошачьей расцветки, при перемещении теней становились, считай, серыми. На нем был короткий аквамариновый плащ невероятно чистого, насыщенного оттенка. Мужчина обернулся. Увлеченный своими «раскопками», он и вовсе их не замечал. Перешел к стеллажу напротив – даже шагов не было почти слышно. Бернадетта и Фрэя, уже не скрываясь за углом, вышли и наблюдали за незнакомцем из прохода между стеллажами. Их разделяло всего три метра и одна загруженная под завязку тележка.

– Просто невероятен… – прошептала подруга. – Вот это цвет волос, я понимаю. Такой краски даже в продаже не видела. Это галлюцинация, порожденная моим стойким желанием выйти замуж за азиата. Если бы я была парнем, у меня бы стояк не проходил.

– Наверняка, модель или телезвезда, – Фрэя не следила за языком, болтая, пожалуй, чересчур громко. – Только что делать телезвезде в нашем скромном супермаркете?

– Тише, – но вопреки опасениям человек в плаще не обернулся. – Ясное дело – что. Покупать молоко для своих детей. Между прочим, мы сейчас находимся в большом городе недалеко от столицы. Дай мне окончательно потерять от него голову.

Фрэя и сама готова была потерять голову, но вовремя спохватилась, что судит о человеке по одной внешности. Девушка обводила незнакомца с ног до головы пристальным, изучающим взглядом, жалея, что не может в тот момент одновременно думать и не краснеть. На вскидку лет тридцать пять, хотя кто разберет этих азиатов, с тем же успехом ему могло быть и сорок пять. Продолжая неторопливо изучать этикетки, мужчина не поднимал взгляда, не давая заглянуть себе в глаза.

– Умеет читать на финском?

– Давай познакомимся? – предложила подруга.

Фрэя замотала головой так рьяно, словно от этого зависела её жизнь.

– Нет! Не надо!

– Но почему нет? Смотри, у него кольца нет, может, разведен.

– Мне пофигу, пойдем лучше.

В проходе затесалась женщина с тележкой, полной продуктов. Обогнув девушек, заметила их взгляд, и тоже посмотрела на незнакомца.

Фрэя старалась найти рациональное объяснение, почему ей так нужно было уйти и выбросить этого незнакомого мужчину из головы. Но по-прежнему оставалась за линией разума, в районе интуиции.

Слишком взрослый, незнакомый, с ребенком, красивый, а значит, испорченный и дурной. Всё объяснялось элементарно. Не все красивые люди испорчены – твердил второй, тихий голос сердца, а руки мысленно расстегивали пуговицы на аквамариновом плаще.

– Купишься на красивую внешность и останешься ни с чем, небось от женщин отбоя нет, – сказала она расстроено, вместо того, чтобы казаться собранной и настороженной.

– Смотри, ты сама себя уговариваешь, – предупредила Бернадетта. – Потом пожалеешь, что не познакомились.

– Пофиг, – тяжело дыша, пересилила себя девушка. – Уже стемнело, валим отсюда.

Собрав всё необходимое, мужчина взялся за ручку тележки и на миг поднял глаза на девушек. Фрэя поняла, что открыла рот и не может его теперь закрыть обратно. Тело вспыхнуло. Этот мужчина не может просто так разгуливать по улицам, его нужно держать под постоянным надзором, чтобы не украли.

– Фиалковые глаза… – вырвалось, однако незнакомец снова никак не отреагировал на её слова.

Правый глаз темнее, левый ярче. Скорей всего, линзы, но ведь бывают же люди с фиалковыми глазами. Должны быть.

Когда незнакомец поравнялся с девушками, Фрэя отметила его впечатляющий рост. Мужчина проплыл мимо, как прекрасный, галлюциногенный сон. Такой сон придет после третьего бокала шампанского. На глаза навернулись слезы, девушка тихо вздохнула, невольно опуская взгляд на ладони, направляющие тележку, как будто всерьез решила удержать сон за руку. Отдаляясь к кассам, он не задержался ни минутой боле.

Может быть, баскетболист? Точно! Спортсмен мирового класса. Вот только очень маловероятно, чтобы мир баскетбола принял человека с ушами, заклеенными марлевыми повязками.

– Глухой?

========== Глава VIII. Плен ==========

Маю взглянул на часы над туалетным столиком: уже скоро подъедут девушки. Мальчик обернулся на прикроватную тумбочку, крепленную к стенке, венчавшую родительскую постель. Руки тут же прекратили шарить по полкам.

На тумбочке лежали упаковки таблеток и пузырьки с лекарствами. Рабия останется дома, но Персиваль регулярно будет навещать её, отслеживая то, как протекает болезнь и эффективны ли препараты. На всякий случай им всем сделали прививки от туберкулеза, лучше поздно, чем никогда. Большую вероятность подхватить эту болезнь от матери имел естественно он, над остальными зараза пока не возымела действия, а Маю лишь недавно появился в доме и неизвестно, как пребывание вблизи больной подействует на него. Мог бы оставаться в академии, да он что, провидец – знать обо всем на свете?

Дом тщательно вычистили, продезинфицировали личные вещи и постельное белье. Рабия взяла отпуск на время лечения, «Шоколадница» теперь была на плечах старшего брата и Тахоми, когда у той случался перерыв в рисовании. Впрочем, это не помешало пригласить сегодня вечером Аулис на ужин. Рабия пообещала, что не потревожит ребят. Фрэя ушла к подруге на всю ночь, любезно предоставив брату и его девушке свою комнату. Зачем было приглашать Аулис домой, пускай сходят в ресторан. Маю этого никак не понимал. Рабия, конечно, глотку перегрызет тому, кто из-за неё будет подрывать свой обычный режим, и слышать она ничего не хочет, про то, что ей нужен особый уход. Она не хотела, чтобы в ней видели больного человека, как и не желала сдаваться болезни. «Ничего не изменилось» – говорила она. – «Пускай остается так, как было». Узнав, что у неё туберкулез легких, Маю начал допытываться у Персиваля, как тот собирается лечить его мать, пока не понял, насколько бессмысленно это занятие. Одна из причин, по которой доктор Персиваль вызывал злость.

Никто не говорил Маю, насколько далеко зашло заболевание. Как будто от умалчивания информации становилось спокойней!

В спальне витал запах туалетной воды отца, лекарств и постельного белья. Все цветы пришлось унести. Пока букеты не исчезли, Маю не подозревал о том, как быстро привык к аромату цветов в спальне родителей. Еще в первый день, когда Фрэя показывала брату дом, открывая перед ним двери, запомнилось, как несколько вещей делают обстановку. Тяжелые бордовые шторы на окнах, букеты по всей комнате, беспорядок на туалетном столике и зеркало в изголовье кровати, свой особенный запах, вещи, разбросанные на кушетке.

Маю понял, что у него дрожат пальцы. Сняв крышку с круглой железной коробки из-под печенья, наконец нашел то, что искал, среди противозачаточных таблеток и огромной стопки концертных реклам на разных языках. Милое сочетание. Никто не заметит, если взять совсем мало. Уже не успеет купить, а при девушках заливаться краской, стоя у какого-нибудь ларька, не хотелось. Главное, не изойти потом от волнения. Неужели он это на полном серьезе?

Случайно в руке оказалась пластинка с таблетками. Две ячейки опустели. Неужели Рабия этим пользуется, чтобы не залететь? Недавно она принимала их. Стало неловко оттого, что он лезет в дела родителей, уже не говоря о том, что он обыскивает их комнату.