Живая статуя (СИ)

— Присаживайся! — Роза дунула на свечи в маленьком бра, и они тут же вспыхнули.

Не волнуйся, Габриэль, это только твое воображение. На этот раз я незаметно ущипнул себя и постарался запомнить, что садиться некуда, пустого стула нет, а то еще он покажется мне, и я опущусь на пол под довольный смешок Розы и ее проказников.

Но кресло, действительно, появилось. Откуда, я понять так и не смог. Не могло же оно само прибежать сюда на своих гнутых золоченых ножках.

— Садись и будь нашим гостем, — предложила Роза, и кресло чуть сдвинулось так, что я чуть-чуть не присел мимо.

Его ножки. Резные, украшенные завитушками и сохраняющие видимость подвижных. Кажется, они и на самом деле двигались, царапали пол и недовольно скребли по плитам. Не удивительно, что здесь так пусто, если даже предметам мебели не нравится стоять в одном положении. Я читал, что такое случается в домах, где поселились шаловливые духи, но здесь — то их не было, никто не щипал меня, не лил кипяток мне за шиворот, не хохотал над ухом, и, тем не менее, я четко ощущал чье-то неуловимое для глаза присутствие рядом с собой. Оно было повсюду: на полу, в воздухе, в самой пустоте, и я не мог отделаться от неприятного чувства, что за мной постоянно следят.

— Ты, как дар небес, — вдруг провозгласила Роза, подняв тост в мою честь. — Ты появился именно в тот момент, когда мы устали от отсутствия разнообразия. Очень скучно все время играть с одним и тем же партнером. Я уже изучила все навыки Винсента, и он не может меня развлечь. Но вот если ты сыграешь с ним, то мне будет забавно понаблюдать.

Она мило улыбнулась, и чуть ли не впервые за долгий срок я ощутил, что, действительно, кому-то нужен, хоть это и был самообман.

— Надеюсь, у тебя есть на что играть? — Винсент лениво развалился на стуле и постукивал ногтями по колоде карт. — Пойми, мы здесь не привыкли делать все только за «спасибо». Победителю должен достаться хоть какой-то выигрыш. Иначе неинтересно.

Я порылся в кармане и вытащил кошелек, туго набитый монетами.

— О… да ты никак задумал что-то купить в лесу, — весело усмехнулся Винсент.

— Я шел не в лес.

— С дороги сбился? — участливо спросила Роза. Вино окрасило ее губы в красный цвет, от чего все бледное лицо приняло несколько иное выражение. Оно казалось обновленным и еще более безупречным, как если бы старый бюст подкрасили новыми красками.

— Я потерял одну вещь и пытался ее разыскать, — посетовал я.

— И как, нашел? — Винсент тоже потянулся за следующим кубком вина, но тот выскользнул из его пальцев и отодвинулся на другой край стола, как если бы кто-то третий решил забрать его себе.

Если мне предложат это вино, то я откажусь. Напиток слишком подозрительный на вид, такой густой и темный, такого цвета у обычного питья не бывает, в него, наверняка, что-то подмешано. Я заранее обдумывал, как вежливее отказаться, хотя вина мне пока никто и не предлагал.

— Не нашел, — через силу пробормотал я, когда понял, что Винсент ждет ответа. Мне было как-то неудобно намекать, что его ружье очень сильно напоминает мое пропавшее.

— Прискорбно, — Роза потупилась, как мне показалось, виновато, длинные ресницы пушистыми веерами коснулись щек. — В этой чаще так легко что-то потерять и никогда не найти. Пропадают не только вещи. Тот, кто долго гуляет на границах, близких к столкновению с чужими, рискует вернуться домой, утратив здоровье, разум или любовь. Надеюсь, что после возвращения вы не сляжете с лихорадкой. Я не говорила этого еще никому из гостей, только вам.

В ее словах крылся какой-то особый смысл, она будто хотела раскрыть мне истину, и я должен был ответить по — особенному, намекнуть, что все понял, но вместо этого я, как дурак, пролепетал.

— Да ничего, у меня крепкое здоровье.

Я никогда этим не хвастался и тут же пожалел, что на этот раз стал хвастуном. Да еще и Винсент метнул в мою сторону такой взгляд, что я впервые в жизни испугался сглаза.

— И не проходящих ран у тебя никогда не было? — быстро осведомился он.

— Раны быстро заживали.

— Мне бы так, — он вздохнул. Его вздох — едва уловимое колебание в воздухе и все-таки, услышав его, можно было понять, что Винсенту от чего-то очень тяжело.

Что-то резко звякнуло об пол за моей спиной. Прошаркали чьи-то шаги, такие скрипучие и тяжелые, словно один из истуканов вдруг ожил и прошелся позади стола.

— Что поставишь на кон? — Винсент намеренно отвлек меня от странных звуков. — Я поставлю хм… это ружье, а ты?

Он с радостным видом ткнул в ствол.

— Идет, — я положил несколько золотых монет возле колоды карт. Ружье вместе с запасом пуль стоило бы меньше, но я решил, что непременно его отыграю. Таким образом, удастся избежать неловкости. Я не стану никого обвинять в мошенничестве или воровстве, а самым обычным методом верну себе то, что мне принадлежало.

— А ты знаешь, что карты относятся к темным искусствам? — вдруг спросила Роза и сняла с колоды верхнюю карту. — Их придумали демоны, чтобы дурачить людей.

Ее рука так быстро и неуловимо порхнула через стол, что за движением почти было невозможно уследить.

— Я как-то не задумывался над этим.

— Ты разве не увлекался раньше азартными играми? — нахмурилась она.

— Я играл, конечно, пару раз, но потом меня приучили больше увлекаться псалмами и… разгадыванием головоломок.

— Как тривиально, — Роза глянула на Винсента. Он поймал ее взгляд и кивнул. Она в ответ небрежно пожала плечами, словно желая сказать «ты же знаешь этого Августина».

— Ничего, не ты один хлебнул обыденности, — утешил меня Винсент.

— Теперь все изменится, — подтвердила Роза, внимательно смотревшая куда-то вдаль, поверх моей головы. Ее привлекло что-то в темноте, какое-то движение, которого я не заметил.

Я упрямо тряхнул головой, гоня прочь мысли и образы, которые нахлынули на меня волной. Причем здесь Августин? Они его не знают и не могут знать. Я сам внушаю себе неизвестно что. Надо отвлечься, сосредоточиться на картах и выиграть.

Я приготовился к игре с полной уверенностью в собственном выигрыше и…проиграл. Почти сразу после начала партии. Как быстро. Я даже не успел привыкнуть к игре. Винсент тут же побил мои карты, так проворно и с такой непринужденностью, с какой не смог бы это сделать даже тот игрок, который заложил душу.

Деньги, которые я поставил, неуловимо исчезли со стола. Винсент с сосредоточенным видом собирал разбросанные карты.

— Сыграем еще раз? — только и сумел выговорить я, как только пришел в себя после первого ошеломления.

— На монеты? — Винсент настороженно прищурился.

— Нет, опять на ружье, — бойко возразил я, хоть такой интерес к чужой и уже неновой вещи мог показаться странным.

— А, ладно, — он заметно успокоился. — Только на этот раз оно будет стоит дороже. После первого проигрыша ставки возрастают. У нас так принято.

— Я против ваших правил не возражаю, — пролепетал я, ощутив как чьи-то холодные, металлические руки или когти выжидающе щекочут мои плечи. Назад обернуться я не решился, только зябко поежился. Уж слишком холодным и тяжелым было прикосновение, как если б плечи мне придавили медными трубками.

— А ты умнее, чем я думал, — протянул Винсент и стал перетасовывать карты, хотя эта привилегия принадлежала мне, как проигравшему. Я бы об этом намекнул, но решил сдержаться. Ведь у них здесь и на этот счет могли быть особые правила, да и карты Винсент тасовал, как-то по-особенному. Точнее, колода перемешивалась сама, прямо в темном воздухе, а руки Винсента мелькали где-то рядом с огоньком стоявшей ниже свечи.

— Тепло, приятно, — пробормотал он, перехватив мой взгляд. — Может, хочешь погреться от нашей свечи?

Участливо пододвинувшийся ко мне подсвечник не внушал особого доверия, поэтому я быстро, чуть не подозрительно шепнул:

— Нет-нет, — мне почему-то было неудобно нарушать величавую тишину над нами громкой отговоркой.

— Ну, как хочешь, — Винсент сделал вид, что ему не до меня. — Лично я люблю нагреть руки, — выражение можно было понять двояко, — чаще всего еще до игры, но ты побуждаешь меня к честности.