Три смерти и Даша (СИ)

Лейла открыла глаза. По стенам комнаты метались красноватые блики. Явственно чувствовался запах дыма. За окном кто‑то монотонно бормотал на непонятном языке, время от времени повторяя ее имя. Девушка встала с постели и выглянула в окно.

Под окном на земле горело пять небольших костров. Если приглядеться, то можно было заметить, что они образуют перевернутую пятиконечную звезду. В центре ее на земле сидел кто‑то в черном с длинными темными волосами. Голова его была склонена, и он что‑то монотонно, речитативом говорил.

Лейла открыла окно и выпрыгнула во двор. Таинственный некто, видимо был так сосредоточен, что не заметил этого. Девушка подошла к нему сзади и положила руку на плечо. Он вздрогнул всем телом, замолчал и обернулся. Лейла тут же его узнала. Это был семнадцатилетний Пашка — сатанист.

Пашка был сыном живущего неподалеку священника. Всего у него было четыре сына: один — молодой батюшка, недавно закончивший семинарию, и три — сатаниста. И все четверо — по — ангельски красивые.

Впрочем, Пашка напоминал ангела скорее падшего. У него были длинные черные волосы, бледное лицо, бархатные, чуть застенчивые карие глаза и красивые тонкие губы. Взгляд у него был слегка фанатичный. Он нравился многим девушкам, но почему‑то только тем, кто не задумывался о его вероисповедании.

Увидев Лейлу, Паша широко и глупо улыбнулся.

— Ты меня звал? — осведомилась она.

— Э — э-э… Нет.

— Но ты повторял мое имя. Насколько я знаю — после смерти бабушки я тут единственная Лейла.

— Ну, да. Так надо.

— Надо? Это уже интересно. Зачем?

— Это приворотный ритуал. Я проведу его, и ты будешь меня любить.

— Правда?! — Лейла просияла так неподдельно, что Паша смутился, — Ты можешь сделать так, чтобы я полюбила?

— Могу, — неуверенно ответил он.

— Правда, можешь?! А‑то я не верю в любовь.

— Ты? — удивился Пашка.

— Да, уже давно. А ведь я так хочу любить. И не могу. Это в моем‑то возрасте! Но, ты же мне поможешь? Да? — Лейла откровенно издевалась над ним, но в каждой шутке только доля шутки.

— Паш, а что это за странный язык? — спросила Лейла.

— Это православные молитвы, прочитанные наоборот.

— Почему именно православные?

— Я их очень много знаю.

— А — а-а, понятно.

— Ой, Лейла, на тебя, наверное, православные молитвы не подействуют! Ты же мусульманка.

— Я атеистка.

— Да, а почему тогда — Лейла?

— Наверное, потому, что Фаритовна, не иначе. А вообще, это дедушка настоял, чтобы меня назвали в честь бабушки. Они так любили друг друга.

— Наверное, всю жизнь прожили вместе?

— Нет, познакомились на свадьбе у моих родителей. Дедушка — мамин отец и бабушка — папина мама. Они десять лет прожили вместе, пока она не умерла. Дедушка ей стихи читал почти каждый день.

— Ну, вот видишь — любовь есть.

— Конечно — есть, только не для меня.

— А твои родители — атеисты?

— Нет, они в свое время не поделили мое вероисповедание. Долго спорили из‑за него.

— Неужели дали тебе возможность выбрать? — с недоверием спросил Пашка.

— Нет, просто спор выиграл дедушка. Ну, так, что? Ты сделаешь так, чтобы я полюбила?

— Конечно. Все во власти.

— И не говори. Вообще‑то я замерзла. Все‑таки не май месяц, а только начало апреля. Пойдем?

— Куда?

— Ко мне в гости.

— П — пойдем.

Лейла с легкостью запрыгнула на подоконник и скрылась в темной комнате. Паша, немного помедлив, последовал за ней. Он влез в комнату и не увидел там девушки.

— Лейла? — негромко позвал он.

— Я здесь, — ответила она откуда‑то из коридора. В следующую секунду ее силуэт показался в светлеющем дверном проеме. Паша зачарованно смотрел, как она плавно, по — кошачьи двигается. Ему было не по себе, руки его дрожали. Колени подгибались. Лейла вошла в комнату и притворила за собой дверь.

— Паш, закрой окно. Дует и воняет костром…

Рано утром в предрассветной мгле Паша вылез из окна, и Лейла закрыла его. На земле дымились остатки пяти костров. Парень шел на автопилоте, не обращая внимания на дорогу. Глаза его горели. На лице было удивленно — просветленное выражение, в уме он прикидывал, чем дома можно отравиться.

В последнее время я стала часто бывать в этом районе. Время от времени я заглядываю в больницу

— забираю тех, кто меня ждет, а иногда и тех, кто не ждет. Я часто навещала одного парня — мотоциклиста. Он слишком долго был на грани между жизнью и мной, но, побывав у него в последний раз, я поняла, что мы еще долго не увидимся. Так лучше. Не люблю забирать молодых — человеческая жизнь и так слишком коротка. Пусть лучше дружит с девушкой, которая часто навещает его.

После больницы решила навестить ту девочку — мою старую знакомую. Вчера она сказала что‑то такое, что, я думаю, поможет нашему разговору.

Она шла по безлюдному переулку. Обычно, Он бывает в таких местах гораздо чаще, чем я. Я стала видимой для нее. Сама она меня не увидела бы. Меня видят только люди с нарушенной психикой и некоторые убийцы. Я подошла к ней: "Здравствуй, Даша".

Девушка вздрогнула, услышав мой голос. Увидев меня, она в бессильном ужасе вжалась в стену ближайшего дома, глаза ее расширились от страха. Но ни уйти, ни убежать она естественно не могла.

— В чем дело? Ты же не боишься меня? Ты еще вчера говорила.

— А вообще — глупости все это — меня все боятся, независимо от того, кто и что говорит. Но ты не бойся. Я пришла не за тобой. За тобой придет Он, а не я.

— А зачем тогда?

Даше стало немного легче. Как и полагается, она с первой же секунды поняла, кто перед ней. Вот, только, почему лицо кажется таким знакомым?

— Поговорить.

— Поговорить???

— Да, понимаешь, (я даже не знаю, с чего начать) я не хочу, чтобы ты умирала.

— Мы все умрем.

— Конечно, и даже я, но послушай меня. Нашей семье нужна девочка.

— Семье?

— Да, у меня прекрасная семья: я, Он и Оно. И мы не можем родить девочку. А детей должно быть трое.

— Оно? Это как? А причем здесь я?

— Мы хотим тебя удочерить.

— Спасибо, у меня есть родители. А я всегда думала, что ты похожа на скелет.

— Я еще молодая. А скелетом стану лишь в глубокой старости.

— И косы у тебя нет.

— Да, просто мне с распущенными волосами больше нравится.

— Я не это имела в виду.

— А, это. Глупости какие. Зачем? Она мне не нужна. Ну, так, что? Ты не ответила на мой вопрос.

— Я ответила — нет.

— Может, подумаешь?

— Я уже подумала.

— Но, ты же умрешь!

— Все мы умрем.

— Но ты умрешь скоро. Очень скоро, — я не хотела ей этого говорить, не хотела расстраивать, но вырвалось.

— Туда мне и дорога. До свидания.

— До встречи.

Я снова стала невидимой для живых и отправилась дальше по своим делам. Я задумалась: как же ее уговорить? Или, может — взять другую? Но, я уже привыкла к ней, да и жить ей осталось совсем недолго.

Я глубоко задумалась, запнулась обо что‑то и растянулась на земле. Что ни говори, но смотреть под ноги, хотя бы время от времени нужно даже мне.

— Девушка, вы не ушиблись?

— Нет.

Молодой человек, смуглый, с карими глазами и русыми волосами помог мне подняться и участливо улыбнулся.

— Будьте аккуратнее.

— Спасибо, буду обязательно.

— Антон, ты идешь? — светловолосая девушка с большими, словно испуганными глазами ревниво посмотрела на меня.

— Иду.

Когда он подошел к ней, девушка шепотом сказала ему: "Ну и плащ у нее. Просто балахон какой‑то". "Да, ладно тебе, о вкусах не спорят", — отозвался он.

Я запаниковала. Неужели я забыла стать невидимой? Вроде — нет. Странно… Наверное, сегодня — не мой день. Потому, что для полного счастья мне сегодня не хватало только встречи с чудовищем. А навстречу мне, улыбаясь, двигался дядя Витя.

— Ой, доченька, часто тебя вижу, но постоянно забываю, как зовут. У тебя сигаретки не будет?