Три смерти и Даша (СИ)

— Куренье — медленная смерть, а я и так с трудом справляюсь.

— А вот я никуда не тороплюсь. Я бы покурил.

— Извини.

Шел урок математики. Александра Сергеевна одного за другим вызывала учеников 9 "в" к доске, в тщетной надежде, что хоть кто‑то что‑то помнит. Но никто ничего не помнил. Последней вызвали Шеметову, так та даже выходить к доске отказалась, сказала, что бесполезно, она все равно ничего не знает. Совсем обнаглела. Александра Сергеевна поняла, что у нее только одни выход: "Лётова. К доске".

Марина не слушала ответы одноклассников. Тему она знала, как всегда, отлично. Ее вызывали редко. Сейчас она обхватила руками голову и думала о Леше (так звали мотоциклиста): как он там, полегчало ли ему, пришел ли в сознание (до сих пор не приходил). Сегодня она пойдет навещать его и все узнает.

— Лётова, ты меня слышишь.

— Что?

— К доске! Ты, в последнее время, стала какая‑то рассеянная. Смотри, если дальше так пойдет — могут пострадать твои оценки.

Марина ничего не ответила. Она спокойно вышла к доске ("Маринина юбка развевается как Ее балахон", — подумала Даша) и сделала то, что никому до нее не удавалось; рассказала, наконец, заданную тему. Пока рассказывала — смотрела на класс. Большинство скучали, на последней парте играли в карты. Вдруг Маринин взгляд буквально запнулся о Дашин. Шеметова смотрела прямо перед собой стеклянными от страха глазами. Арсланова ничего не замечала — она явно была на что‑то или кого‑то зла.

"У нее, наверное, что‑то случилось, — подумала Марина, — надо будет подойти спросить, не нужно ли ей помочь. Может быть, ей что‑нибудь объяснить". До сегодняшнего дня Марина интересовалась исключительно своими делами и учебой.

Рассказав теорему, она обернулась к доске и начала записывать по ней задачу.

После урока подошла к Даше.

— У тебя, наверное, что‑то случилось?

— Не твое дело, — механически отозвалась Даша, — Марина? Откуда такая участливость? Ты не заболела?

— Нет. Может тебе чем‑нибудь помочь? Объяснить что‑нибудь?

— Не надо. Мне проще у Сани списать. Но, все равно спасибо.

— Лётова, зачем ты отбиваешь у меня клиентов? — вмешался Саня Васин.

— Клиентов? Они, что, платят тебе?

— Вы сами то поняли, что сказали? Отличники, блин, — вступила в разговор Лейла.

— Не нужно понимать все так буквально, — умиротворяющее улыбнулся Саня.

После уроков Марина направилась в районную больницу. К Леше. По дороге купила апельсинов — вдруг он уже очнулся или очнется сегодня.

Возле больницы встретила немощного вида старика.

— Дочка, у тебя курить есть?

— Я не курю.

— А спички?

— Нет.

— Ой, как жалко.

— Возьмите апельсин. Курить вредно.

— Вот, спасибочки.

Марина вошла в сырой больничный подвал, где была раздевалка. Она переобулась и подошла сдать вещи.

— Вы к нему? — спросила гардеробщица. Марина ответила.

— К нему уже пришли. Я не могу выдать халат. Для посетителей к одному больному выдается только один.

— Я подожду.

В подвал спустилась женщина в халате. На лице ее сияла улыбка.

— Очнулся мой Лешенька! Наконец‑то, очнулся! — сказала она гардеробщице.

— Можете взять халат, — сказал гардеробщица Марине, — А почему ты не здороваешься? Это мама твоего парня, между прочим.

— Так ты Лешина девушка?

— Э — э-э… Да.

— Ой, какая ты аккуратная! Сразу видно, что девушка хорошая. Может, хоть ты уговоришь его бросить все эти мотоциклы? Он ведь убьется когда‑нибудь!

— Я постараюсь.

Марина накинула халат и влетела на четвертый этаж. Она быстро нашла палату, робко приоткрыла дверь, вошла и резко остановилась на пороге, вдруг подумав, нужна ли она здесь.

Леша действительно очнулся и не спал. Только сейчас Марина поняла, что он симпатичный, несмотря на то, что ей такие не нравятся. У него — длинные светлые кудри, добрые голубые глаза с пушистыми ресницами и добрая улыбка. Про улыбку девушка поняла только сейчас — Леша улыбался ей: "Хорошо, что ты пришла. А то я уже испугался, что ты мне приснилась".

Девочки, не торопясь, шли из школы. Обе были погружены в себя и думали о своем. Молчание нарушила Лейла.

— А, действительно, Даша, что у тебя случилось? Ты сегодня какая‑то напуганная. И подавленная очень…

— У меня? Ни — че — го. А у тебя что случилось? Ты злая, притом — уже не первый день.

— И у меня — ничего. Так, может, все‑таки расскажешь?

— О таком не рассказывают. Наверно, я схожу с ума.

— С чего ты взяла?

— Я видела смерть.

— Все мы хоть раз в жизни видим смерть.

— Не как явление, а как личность.

— Личность, говоришь? Может, это какой‑нибудь дистрофик из больницы сбежал, а тебе показалось

— скелет.

— Она не скелет.

— Не скелет? И какая она из себя?

— Среднего роста, с хорошей фигурой. Глаза и волосы темные. Очень красивая.

— Красивая? Даша, ты меня пугаешь. А как ты поняла, что это смерть.

— Я ни минуты не сомневалась — сразу ее узнала. А еще мы разговаривали.

— О чем?

— Она говорила, что хочет меня удочерить.

— Удочерить?

— Ну, да. Их Оно не может родить девочку.

— Оно? Это уже интересно. Родить говоришь? Так они еще и размножаются? Какой ужас!

— И я никогда бы не подумала.

— Знаешь, что — зря ты так испугалась. Валька, конечно, далеко, но здесь остались ее друзья. Один Бог знает, кем они себя воображают. Вот и ходят — пугают народ.

— Но это была она — та женщина, которую я встретила в парке, когда мне было семь лет. И в таком же балахоне. Она совсем не изменилась.

— Слушай, а Вальке ты рассказывала про этот случай?

— Да.

— Ну, тогда это точно кто‑то из ее знакомых. Наверно, напугать тебе решила. Или и в правду вообразила себя смертью.

— Но это была та же женщина, что и семь лет назад.

— Тебе показалось.

— Она сказала, что я скоро умру. Сказала за мной придет Он.

— Слушай, это уже не смешно! Теперь я за тебя боюсь. Постарайся не бывать в безлюдных местах и одна не ходить. А‑то кто их знает, придурков. И в школу я сама за тобой зайду.

— Но, не по дороге же.

— Какая разница!

— Ладно, пойду я. Пока. Спасибо.

— Пока. И не переживай. Никто тебя не тронет.

— Хорошо, не буду.

Лейла медленно шла домой. Да — а… Дашке бы ее заботы… Еще одна сумасшедшая на Дашкину голову. Притягивает она их, что ли? Медом она, что ли намазана, или психотропным чем, что они там любят? Только от Вальки хоть немного отошла и на тебе. Опять.

"Лейла, здравствуй".

Лейла вздрогнула. Перед ней стоял Паша и улыбался совершенно идиотской улыбкой. "Кстати, о психах", — подумала она.

— Можно тебя проводить?

— Нет, не нужно.

— Я соскучился.

— А я — нет.

— А какие цветы ты любишь?

— Похоронные венки.

— Да? я тоже.

— Я пошутила. Отстань! Что ты привязался ко мне.

— Я люблю тебя.

— Я за тебя рада. Свободен.

— Но, Лейла. Заклинание.

— Не подействовало. Видимо не все в его власти. По крайней мере — не я. Эх, ты! А обещал, что я смогу полюбить! Уйди, я не хочу тебя видеть! И не подходи ко мне больше.

Обычно Лейла не была жестока со своими многочисленными воздыхателями. Помня о том, что красота — сильно укоренившийся в сознание стереотип, поклонников отшивала вежливо. Но Паша пришел очень не вовремя. Девушка вошла в подъезд и сильно хлопнула дверью. Растерянный Паша постоял немного и ушел.

Старик в смешном переднике хлопотал на кухне, время от времени поглядывая в окно: шел второй час дня, внучка вот — вот должна была прийти из школы. Вдруг он схватился за сердце и застонал от боли. Потом он упал на пол. Он тяжело дышал и судорожно шарил рукой на буфете, где всегда под рукой лежали таблетки. Вот, только найти их он никак не мог.

"Ну, что, на этот раз — пойдем?" — спросила его я.