Ожидание

Нет! О старости ещё рано говорить, и даже думать. Просто она закружилась в делах, как белка в колесе. И о маме она помнит, и о детях. Она знает, что дети всегда ждут от каждого прожитого дня какого-то праздника, или чуда! Пусть это чудо они сделают свои-ми руками, в виде яркой поздравительной открытки, или маленького сюрприза в виде расчески- гребенки, купленной в магазине, доставившей удовольствие и взрослым и де-тям, но это удовольствие будет потом долго помнится, если не всю жизнь. Итак, само- дельные открытки с поздравлением уже готовы, и завтра они все вместе едут к маме!

Ника улыбнулась, вспомнив, как Данил усердно рисовал открытку бабушке, желая ей дожить до миллиона лет. Наивный ребёнок, он по-детски непосредственен, и обла-дает удивительным чувством юмора. По нему малозаметно, что он подрос за зиму. Он остается всё таким же маленьким мальчиком, иной раз медлительным, а иной раз быст-рым, шустрым, и очень подвижным, когда носится по всему дому за кошкой, а та, с удо-вольствием удирая от него, вскакивает на кресло и диван, повисает на шторах, несёт-ся галопом в спальню, затем в детскую, затем опять в прихожую, и так по кругу, пока Гера не вмешается в эти игры, и не прекратит "безобразия, игнорируемого мамой". Да, дочь выросла за последнее время. Стала почти взрослой! Это даже заметил её друг Саша, из Германии, и написал о том в своём последнем письме.

Нике показалось, что прежде чем сфотографироваться, эта дрянная девчонка, что-то долго искала в её косметичке. Ну и ладно! Всё это блажь! Кому не хочется в четырнад-цать лет быть красавицей! И даже если Саша отметил, что Гера повзрослела, то было бы удивительно обратное. Красоту её дочери, яркую, удивительную, невозможно не заме-тить. Она стала совсем невестой! И всё чаще Ника видит глаза дочери, которые на-правлены на неё. Она чувствует, что дочь хочет что-то сказать, или спросить, а быть мо-жет продолжить тот разговор, что прервался телефонным звонком. Пусть этот разговор произойдёт рано или поздно, но он состоится, всё равно! Ника знает об этом. Вздохнув, она поднялась со стула, и принялась убирать со стола посуду. Дети сидят в зале у телеви-зора и весело хохочут над проделками Бени Хилла.

— Пусть смеются! От их смеха на душе становится веселей!

Убравшись на кухне, Ника присоединяется к детям. Она тоже любит посмеяться! Да-нилка, тут-же принялся ей что — то рассказывать, а Гера, перебивая брата, иногда то-же вставляла свои реплики, весело смеясь.

В прихожей зазвонил телефон, неожиданно громко и требовательно. Дети, разом смолк-нув, уставились на мать.

— Неужели они тоже, что-то чувствуют? — подумала Ника.

Поднявшись с кресла, она неторопливо подошла к телефону, и настороженно устави-лась на него. А может это звонит мама от соседей, или кто-то из знакомых…

Подняв телефонную трубку, Ника резко спросила:

— Вам кого?

— Тебя! — прошептал таинственный мужской голос, и Ника похолодела, чувствуя, как страх опять начинает сковывать её тело.

— Я не могу лечь спать, не пожелав тебе на сегодня спокойной ночи! — продолжал шеп-тать мужской голос.

Превозмогая страх, Ника подняла телефон и прошла на кухню. Надо выведать хоть что-то у этого ночного визитёра. Убедившись, что дверь кухни закрыта, Ника громко произнесла:

— Послушайте! Кто бы вы ни были, чёрт вас возьми! Что вам от меня надо?

— Ты узнаешь это, когда придёшь ко мне! — звучал в трубке спокойный монотонный голос.

— Вы ошибаетесь! Я не приду к вам никогда! — зло проговорила Ника.

— Это ты ошибаешься, моя дорогая. Ты сама прибежишь ко мне, и будешь умолять ме-ня на коленях, да-да, именно на коленях…

— Мне кажется, вы неизлечимо больны! — перебила Ника мужчину, и, швырнув труб-ку на аппарат, выдернула шнур с телефона.

Нет, так продолжаться не может. Завтра с утра она пойдёт к этому молоденькому лейтенанту-следователю, и всё расскажет ему. Всё как есть, не скрывая своих подозрений, ничего не утаивая. Хватит ей бояться! Хватит не спать по ночам. И хватит тешить себя мыслью о безобидных шутках этого человека, дышащего ненавистью в телефонную трубку.

Глава 36.

— Ах, мои дорогие! Мои милые детушки! Не забыли меня, вспомнили о бабушкином дне рождении! — радостно причитала Мария, поочерёдно обнимая и целуя Нику и внуков.

— Как — же можно забыть о тебе бабушка, когда вместе с твоим днём рождения начи-нается весна! У тебя самый радостный день рожденья. Этот день все замечают, и все ему радуются! — Гера, ласково приговаривая, надевала на бабушку тёплую вязаную кофту, подарок всей семьи.

Мария, улыбаясь, погладила внучку по голове:

— Ишь, говорунья, вся в мамку пошла.

Ника усмехнулась:

— Кажется, в её годы я всё больше молчала.

— Тебе это сейчас так кажется, а я всё помню, всё! Ты и сейчас иной раз много чего говоришь лишнего!

Ника задумалась, глядя, на хлопочущих у стола Марию и Геру. Кажется, мама права.

Причина зла, скорее всего, скрывается в её несносном языке, что не молчит, а всегда старается произнести что-то ненужное, и в самый неподходящий момент.

— Ну, а теперь все к столу! — объявила Мария, и все с шумом стали рассаживаться вок-руг празднично накрытого стола.

Дети давно уже спали. Мария, постелив Нике в зале, ушла в свою комнату, и вскоре громкое похрапывание возвестило о том, что в доме все уже спят, кроме её дочери.

Нике не спалось. Она думала о детях, о том, что с сегодняшнего вечера им опять следу-ет пожить у бабушки. Всего с неделю. Потому что ей надо срочно уехать в Москву по де-лам. Наконец-то она собрала деньги, немного заняла у знакомых, получилась небольшая сумма, с которой опять надо начинать делать свой бизнес. С самого начала! Почти с нуля!

Быть может, пока она приедет, что-то проясниться насчет взрыва в магазине. Хотя ей уже кажется, что искать первоистоки терроризма в этом конкретном случае, это такая же ерунда, как если бы, она вдруг оказалась той особой, в венах которой течёт благород-ная дворянская кровь. Какая чушь, и в первом и во втором случае! В таком малень-ком городке, едва ли появится террорист, или всё тот же псих — поджигатель. Навер-ное, как ни крути, а во всех бедах виновата только она, и её несносная манера, гово-рить всё невпопад…

Ника вздохнула. Она опять попадет к следователю после поездки. Хотя…хотя это нуж-но сделать уже сегодня…

— Дочь, ты не спишь? — донёсся до Ники тихий голос Марии, неожиданно появившей-ся в дверях спальни.

— Нет, мама! Отчего-то не спится! — ответила Ника, поворачиваясь на койке. Старая женщина подошла к кровати и присела на уголок. Ника молча смотрела на свою мать. В свете ночника её лицо казалось молодым и красивым, хотя глубокие мор-щины, прорезавшие лоб, щеки, уголки глаз и губ, иногда довольно ярко высвечиваются в таинственном голубоватом свете.

— Как странно устроена наша жизнь! — думает Ника. — За днями, полными забот и лич-ных переживаний, мы совсем забываем о своих близких, не замечаем, как стареют на-ши родители. И лишь когда наступает вот такая минута тишины, подобная этой, с удив-лением вдруг замечаем, как поседели наши мамы, как они сгорбились. И глаза её, стали похожи на глаза маленького ребенка. В них видна та же чистота и наивность!

— Дочка, коль уже ты здесь, и заснули дети, я хотела бы спросить. У тебя что-то слу-чилось?

Ника смотрела на свою мать, и грустно улыбалась. Что она может сказать ей. Зачем втягивать её в свои личные проблемы.

— Нет, у меня всё хорошо, мама! — ответила Ника.. — У меня, всё всегда хорошо, ты же знаешь.

— Я знаю тебя! Ты моё дитё, хотя и взрослое! А когда ребёнок начинает заболевать, мать прекрасно чувствует его болезнь! Разве ты забыла об этом?

Погладив Нику по черным, рассыпанным по подушке волосам, Мария добавила:

— Так что же произошло? Почему у тебя такие грустные и жалкие глаза?