Зачем нам враги

ринделя, но кожей чувствовала его горящий взгляд.

— Проклятие, что это такое? — наконец вырвалось у него. Эллен подняла глаза.

— У меня к вам просьба, милорд. Вы не могли бы посмотреть, есть ли ожоги у меня на спине? Их тоже надо промыть.

— Проклятие, ты что, сама не знаешь?!

— Не знаю. Я же их не вижу, — рассудительно сказала Эллен и, встав, потянула шнурок на лифе.

Тальвардский эрьелен Глэйв был прав: жизнь при дворе сделала ее не в меру развратной, и раздеваться она умела быстро. Во всяком случае, остановить ее эльф не успел. Эллен стянула через голову пропаленную сорочку, отбросила, повернулась к Глоринделю спиной, не слишком торопливо, давая ему возможность вдоволь напялиться на ее грудь — пожалуй, лучшую часть ее тела.

— Есть?

— Что?.. А... тут немного, возле шеи, — ошарашенно ответил Глориндель.

— Ах, ну да. Я же упиралась спиной в горящий стол... — спокойно сказала Эллен и протянула ему флягу. — Полейте, милорд, мне не с руки.

Он был слишком потрясен, чтобы спорить — хотя (вскоре Эллен поняла это) в другое время велел бы ей убираться в преисподнюю. Он был аристократом, этот эльф. Он недолюбливал людей и больше всего на свете ненавидел оказывать кому-то услуги. Даже мысль о том, что он может потребовать ответной, его не грела.

— Вот проклятие... — бормотал он, и Эллен тихо улыбалась, чувствуя, как щекочет спину льющееся по ней вино. — Ты ведьма, что ли?

— Нет. Но если бы я и была ведьмой — вам бы порадоваться этому. Я ведь вытащила вас из огня.

Ей показалось, она услышала, как эльф клацнул зубами.

— Не вытащила, а выпустила, — процедил он и со стуком поставил флягу на стул. — Довольно с тебя, одевайся.

«Вы смущены моей наготой, милорд? » — подумала Эллен, улыбаясь, но предпочла оставить эту мысль при себе. Вместо этого она сказала:

— Как же вы в таком случае позволили себя запереть?

И это, возможно, был ненамного более удачный вопрос. Эльф нахмурился, скрестил руки на груди, будто собирался защищаться.

— Это не твое дело, женщина.

— Простите мою неучтивость, милорд.

Насмешка в ее голосе была слишком явной, и эльф выругался, да, выругался, а не ударил — он в самом деле был в растерянности. Эллен чувствовала это и, еще не зная толком, чего ждать от этого человека, стремилась использовать всю фору, которую ей дало его смятение. Одни небеса ведают откуда, но она уже тогда знала, что они долго пробудут вместе.

— Я спал, — раздраженно бросил эльф. — Ясно тебе? Перебрал накануне и уснул. Не слышал, как загорелся дом. А в этой проклятой гостинице в спальное крыло только один проход ведет. Выбежали все, кроме этого щенка, ну и я тоже не успел. Все, или еще вопросы?

— Почему вы не убили человека, из-за которого чуть не погибли сами? — невозмутимо зашнуровывая лиф, спросила Эллен. — Разве не это делают эльфы, когда их оскорбляет смерд из нашего племени?

Глориндель посмотрел ей прямо в глаза. А потом вдруг улыбнулся. Коротко, колко — и с едва уловимым удовлетворением.

— Кажется, нам пора