Пророк

Многие не приняли чужака-одиночку. Большая часть речевиков боялась имен и вела себя недружелюбно. Они гнусно посмеивались при приближении новичка и провожали его колючими взглядами. Лориан не мог понять их поведения. Его работники были как заторможенные, часто спали. Мастерски умели делать свитки, но не любили общаться, жили с разными женщинами и воспитывали прижитых детей словно по принуждению. Часто семейные мужчины сбегали от жен к развратным женщинам.

Обычно он вставал раньше всех, вплавь пересекал сонное озеро. Обсыхая на ходу, взбегал на Черную гору и намечал работу на новый день. Несколько сот мужчин от выкапывания ям перешли к укладке камней цокольного этажа, возведению восточной стены, подтаскиванию и расстановке колонн. По утрам Лориан обходил объект работ и спускался в каменоломню. У подножия сопки перед сезоном дождей жгли неиспользованные камышовые заготовки, поэтому от камня приятно пахло.

При возведении хранилища свитков Лориану пришлось столкнуться с трудностями перевозки новых каменных блоков. При Лориане Язоча отчетливо разделилась на три поселения, превратившиеся в рабочие площадки. На Лысой горе из гранитной скалы вырубались декоративные плиты, скатывались к воде, погружались на камышовый плот и доставлялись к шалашам. Оттуда гранит поднимался на Черную гору и укладывался в наружный слой стен цокольного этажа. Лориан нашел пвддержку у Барбо и Позвонозы, предложив привлекать к труду женщин, чтобы они вязали прочные тростниковые плоты.

Не в пример работе, что выпала на его долю в племени веков, труд на Черной горе был легким. С утра до вечера он отдавал распоряжения, и его команды беспрекословно выполнялись. Его волновали расстояния между колоннами, трудности с отводом воды в сезон дождей, а не физическое напряжение и не усталость от возложенной на себя высокой ответственности. Он был уверен в том, что свиткохранилище останется доброй памятью.

Однажды в отсутствие соседей Лориан заглянул за циновку, висевшую у входа в землянку, и увидел в каменных кладовых, оборудованных не без любви, зерна растений. Были и незнакомые ему семена. Длинные желтые зерна неизвестного злака язочинцы использовали для приготовления очень вкусного напитка — коваса. Зачем речевики собирают свитки, зерна и сведения о племенах?

Кроме трех хозяев тайнописи Лориан также получил право подниматься на Черную гору в дневное время, но, как и другим язочинцам, ему было запрещено находиться вблизи строительства в ночное время.

Поначалу ему нравилась Язоча без разделения на «хорошее» и «плохое». Узнав про его привычку ночевать под соснами, на вершину Букопы зачастили распутные женщины, которым приглянулся стройный мужчина из озерного племени. Пришлось Лориану вечером искать спасения в обществе Удалинки, имевшей в Подгорье славу колдуньи, а ночевать в крошечной заброшенной землянке на Лысой горе. Не умея различать блудниц от молодых женщин, спасавшихся от ужасов Великой Охоты, Лориан в незамужних женщинах Язочи видел детоубийц. Прежде они были невинными девушками. Великая Охота превратила их в шлюх, убивающих своих детей. Блудницы похвалялись как числом вытравленных зародышей, так и количеством мужчин, от связей с которыми они беременели. Лориан столкнулся со страшным обычаем и стал противником злодейского вытравливания не родившегося ребенка из женского чрева.

Каждая простоволосая женская голова заставляла Лориана останавливаться и искать обходного пути, несмотря на тяжести, которые он постоянно таскал, тренируя мышцы. Потом распутные девицы ему снились. Он никак не мог согласиться с той легкостью, с которой молодые знаковики слишком рано начинали подражать примеру старших. В завязавшейся странной дружбе с Удалинкой Лориан открывал для себя Женщину с большой буквы.

После работы, не отряхнув каменную крошку и черную пыль, Лориан сходил к воде и долго плавал на середине озера, движениями сильных рук разгоняя большие круги. Дожидаясь Удалинку с вечернего гуляния, Лориан сидел на берегу, запустив длинные пальцы в спутанные светлые пряди, и раздумывал о способах обработки камыша или мысленно сравнивал Удалинку с Орлоглазкой. С гуляний Удалинка возвращалась пошатывающейся походкой. Заплетающимися шагами шла к озеру обмываться водой. Набрав полные пригоршни воды, долго стояла и рассматривала блики, мерцающие на поверхности ночного озера, до того момента, пока не вспоминала о Лориане и не выходила из темной воды, разбивая лунную дорожку соблазнительным покачиванием гибкого стана. Не замечая выкриков, доносившихся от костров, или шумных всплесков парочек, резвящихся в воде, они лежали на песке, сохранявшем дневное тепло и только незадолго перед рассветом остывавшем. Она теребила его льняные волосы, нежно, по-матерински поглаживала по голове, лежавшей на голых коленях, и вела неторопливый разговор.

— Хочешь узнать новое о Язоче? — спрашивала Удалинка. — Но сначала расскажи, что ты успел понять.

— Я вижу, что поселившиеся на Лысой горе мужчины не составляют единого племени, — говорил Лориан, сложив сцепленные пальцы на грудц. — Раньше я думал о племени речевиков как о народе, создавшем письменность и сплотившемся вокруг тайнописи. Теперь понимаю, что среди них нет никакого единства. На Лысой горе селится всякий, кто может быть полезен Щедрило. Кроме тех, кто делает свитки, я познакомился с писцами и знаковиками. Свиткоделы возятся с камышом, писари устраивают состязания, у кого пишущая палочка будет острее наточена, а знаковики как на подбор великовозрастные детины, не очень-то рвущиеся к грамоте.

— Что тебя смущает?

— Камышовые мастера и писари совсем не похожи на тех, кого по праву можно назвать речевиком. А вот Герко, хоть у него и скверный характер, — истинный речевик. Он любит поговорить, поспорить, и у него есть особый, свой взгляд на мир. Знание грамоты не приравнивает каждого язочинца к речевикам. Случалось, что провинившийся знаковик оседал на Лысой горе в качестве писаря или рубщика камыша. Тайнопись не меняет человека.

— А чего ты ожидал? Кто-то должен рубить камыш, и кто-то всегда будет раздевать мужчин у ночных костров.

— Ты видела Щедрило?

— Нет.

— Какой он?

— Думаю, ответ тебе известен. Все жители Язочи делают то, чего он хочет. К ним прислушаться, так родились они не от отца и матери, а вышли из волшебного горба.

— Если Щедрило так трудно увидеть, то почему его слушаются и выполняют все его распоряжения? Каким оружием он владеет?

— Мне страшно, — призналась Удалинка, зябко поводя плечами, блестевшими в прямых лучах двурогого месяца.

Они прислушались к звукам, доносившимся с вершины горы. Лориан заметил, что часть мужчин перестали ходить на ночные гулянья, оставались работать на Черной горе. За ночь, действуя по его вечерним распоряжениям, они выполняли больше работы, чем смогли бы сделать за три дня. «Тут дело нечисто», — думал Лориан, замечая, что чем толковее были его советы, как возводить цокольный этаж и каменные полки для свитков, тем более откровенным становилось желание речевиков удалить Лориана с работ.

— Мне боязно, — прошептала Удалинка.

— Разве не ты говорила, что ничего не боишься? — спросил Лориан.

— Мне не жалко тела, пусть делают с ним, что хотят, я могу вытерпеть любую боль, но мне жалко души. Не хочу я быть бездушным камышом.

— Кто у тебя собирается отнимать душу?

— Посмотри на них, у них такой взгляд. Так смотрят люди, потерявшие душу.

— Зрелище неприятное, но женщины, кажется, их не интересуют.

— Только поэтому я здесь, а не в Облачных горах.

— Как ты попала в Язочу? — спрашивал Лориан.

— Когда здесь жил Фаддий, все было по-другому. Деревенские мужчины делились на рубщиков камыша и знаковиков. Щедрило был главным у рубщиков, а Фаддий хотел превратить Язочу в место постоянных споров и учить мальчишек всех племен тайнописи. Мой отец пришел сюда с востока. Он очень уважал Фаддия. После смерти моего отца и изгнания Фаддия многое изменилось.

— Почему же ты не ушла?

— В Язоче меня никто не обижает. Я люблю, кого хочу. Я терпеть не могу мужиков с остановившимся взглядом. Но попадаются забавные мальчишки. До тебя я любила белобрысого конана, у которого самые широкие плечи. Сейчас мне нравится высокий умный парень, вокруг которого вьются все девчонки с Подгорья. Из какого он племени, никто не знает, но хотела бы я провести ночь любви с вождем племени таких красавцев. Говорят, Фантазист несравненен в любви и слишком разборчив в выборе подруги. Меня, наверное, он считает нечистоплотной, а вот Никанот бы ему подошла.