Пророк

Не перемолвившись ни словом с заигрывающими девушками, Лориан ушел на Букопу. Спустя несколько дней на желтом прибрежном песке прозрачного озера он впервые увидел человека, превращенного в живой свиток. Лориан собирался проследить за тем, как примут на берегу каменный монолит, сплавляемый на камышовом плоту. Он намеревался пустить новые плиты на главную лестницу, поэтому следовало проследить за тем, чтобы камень не повредили при транспортировке. И вот среди мужчин, встречавших огромный плот в воде, он увидел человека, чье обнаженное тело было полностью покрыто замысловатой татуировкой. От рабочих Лориан узнал, что два сезона дождей тому назад Барбо ввел обычай посредством едкой краски и тонких иголок наносить тексты свитков на человеческое тело. Человеческая кожа надежнее сухого тростника. Свитки погибали в сезон дождей, попадали в огонь по недосмотру или просто терялись, а татуировка выдерживала лои, палящую жару и утрачивалась племенем лишь со смертью ее носителя. Но ведь всегда можно было при свершении похоронного обряда переписать текст, выколотый на коже человека-свитка.

Продолжая размышлять о странностях поведения мужской половины Язочи, Лориан проводил свободное время под тремя соснами. Всматриваясь в лица, уравненные загадочно бесстрастным выражением глаз, Лориан приходил в недоумение. Он чувствовал, что эти люди насильственно подчинены чужой воле, но способны к быстрым и волевым действиям.

За время проживания в Трехгорье он не увидел ни одной ссоры, ни одного намека на конфликт между деревенскими жителями и их управителями. Болезненно худые Барбо и Позвоноза неожиданно появлялись в разных уголках Трехгорья и тихим голосом отдавали команды встречным прохожим. На памяти Лориана не было ни одного случая непослушания. Чем объяснялась такая покорность?

Вся полнота власти находилась в руках двух управителей, но сами они подчинялись учителю знакописи, который и был по-настоящему главным человеком в Язоче. Его считали основателем деревни. С Щедрило юноше удалось встретиться не сразу, хотя необъяснимым образом присутствие самовластного горбуна чувствовалось повсюду. Лориан ознакомился со списком запретов, наложенных горбуном на жителей Язочи. Большая часть табу касалась способов обращения со свитками. Нельзя читать чужой свиток и писать новый без разрешения управителей. Вход женщин в деревню не ограничивался, но им было запрещено приводить посторонних мужчин и без особого разрешения подниматься на вершину Черной горы с заходом солнца.

Лориан понимал: если он собирается построить для разноплеменных жителей надежное убежище, которое сможет защитить их от бедствий Великой Охоты, то одного умения класть камень недостаточно. Он поставил себе целью узнать о тайном оружии, с помощью которого горбуну удавалось десятилетиями отваживать Китовласа, ловчих Великой Охоты и Черных Колдунов. Но если сам горбун оставался недоступен, а Барбо и Позвоноза держались замкнуто, оставался единственный путь к тайне Язочи — через женщин.

Как-то утром он увидел купающуюся в тихом озере молодую женщину. С шумным плеском выбежав из воды, обнаженная красавица стала приставать к нему с недвусмысленными предложениями. Лориан бы вынужден убежать. Днем, преодолев чувство брезгливости, он вновь вышел к озеру в надежде повстречать утреннюю купальщицу. Когда они встретились во второй раз, он узнал, что ее зовут Удалинка и что она хочет стать любовницей Барбо или Позвонозы.

Удалинка, с любопытством рассматривая перстни на руках юноши, громко смеялась. У нее было веселое круглое лицо, большие зеленые глаза, здоровый румянец во всю щеку, миниатюрные ушки и круглый носик. В девушке отсутствовала разнузданность, присущая гулящим девицам. Природная жизнерадостность притягивала к ней не только подростков, мужчин, но и женщин. Разглядывая молодую женщину, бесстыдно стоявшую перед ним с обнаженной грудью, Лориан подумал, что уж лучше общаться с Удалинкой, чем с унылыми представителями мужского населения.

Как и остальные женщины, из страха перед Щедрило Удалинка не рисковала подниматься на Черную гору, а громобой отпугивал ее от Букопы, поэтому встретиться с ней можно было лишь на берегу озера. Если веки трудились ежедневно и прекращали работу лишь в сезон дождей да в редкие праздники, то у мужчин Язочи было заведено отдыхать каждый седьмой день. По вечерам семейные язочинцы ходили по гостям пить отвар и сплетничать.

Лориан чувствовал, что Удалинке надоела разгульная жизнь, от которой она прежде получала невероятное удовольствие. Встречи с чужаком являлись вызовом для всей Язочи и одновременно свидетельствовали о ее, быть может, неосознанном желании иметь настоящую семью. К трудному характеру красавицы Лориан привык не сразу.

— Ты на редкость глуп, если не знаешь о волшебной силе этого подарка, — говорила она, показывая на бирюзовый перстень шамана. — Например, если зарыть его в землю и полить из двух деревянных кувшинов, то можно вернуть жизнь другу.

Никакого значения ее словам Лориан не придал. Ему как раз сообщили о том, что Вернорук завершает строительство Ишомского моста силами объединившихся племен веков и челов. Напролик, так и не обучившись грамоте, сейчас путешествовал с речевиком Герко, собирая сведения о племени хобо лов. Лориан увидел эту забавную картинку. Стоит посреди степи стул. На плетеном стуле сидит сутулившийся мураявр и пускает клубы дыма из тонкой трубки. А вокруг него прыгают и поют музыканты, танцоры. Правда, о Нейло по-прежнему ничего не было известно.

Удалинка заменила ему старых друзей. Любимой темой разговоров была Язоча. Удалинка смеялась над привычкой Барбо и Позвонозы всегда ходить парой по Трехгорью: «Мне не удается заманить господина Занозу в камыш потому, что мой любимый неразлучен с госпожой Арбо. У обоих сильная воля, но испитые души. Мужика может спасти только любовь. Но любят они колдуна Щедрило». «Колдуна?» — переспрашивал Лориан.

Когда он на песке рисовал расположение камней, которые составят ступенчатый цоколь, Удалинка ему объясняла:

— Тебе не одолеть Черных Колдунов, если ты не узнаешь тайны Щедрило. Лишь взяв верх над управителями Язочи, можно вступить в поединок с Черными Колдунами, спрятавшими животных от людей.

Казалось бы, распутная женщина не лучший товарищ для Первого Пророка, но выбора у Лориана не было. К числу распутниц, наделивших Язочу дурной славой, явно не относилась девушка по имени Никанот. Чтобы не походить на женщин с распущенными волосами, она носила узкий деревянный обруч. Никанот жила в крохотной землянке на окраине деревни, надеясь, что когда-нибудь ей разрешат освоить грамоту. Прошло больше года после того, как эта дочь шамана племени следовиков пришла в Язочу, но Барбо отказывал ей во встрече. Если бы у Лориана был третий самокат, он отдал бы его шаманской дочери. Пожелавшая освоить тайнопись, Никанот была девушкой доброго нрава, и ее стремление к грамоте нравилось Лориану. Однако девственница не бросила ни одного взгляда на новичка, связавшегося с распутницей.

Удалинка взяла на себя заботу о Лориане. Она стирала и штопала его одежду, в полуденную жару приносила ему воду. Жители Язочи пили только кипяченую воду, поэтому в полдень к ним приходили женщины с бронзовой и глиняной посудой, выменянной у кочевников. Воду кипятили на кострах, бросали в нее травы и пили благоухающий отвар, растягивая удовольствие.

Немудреной была бытовая утварь у жителей Язочи. Потихоньку землянка Лориана наполнялась глиняной посудой без ручек и стульями, которые он сам сплел из камыша. Деревянные башмаки, в которых Лориан прошел и проехал путь от челов до Язочи, снова сменились плетенками. Поселившись в землянке вблизи водопойной тропы, Лориан подружился с мастерами по выработке тростника. У них были грубые прозвища, и Лориан придумал товарищам новые имена. Парня, сторонившегося развратных женщин, он назвал Иночон. Высокомерный, но любопытный мужчина, часто расспрашивавший Лориана о странствиях по Ойкумене, получил имя Сног. А разудалый весельчак, дважды терявший свой свиток, стал Ривоном.