Веллоэнс. Книга вторая. Царские игры (СИ)

– Тогда зачем нужно ставить пару?

Лавьен поставил белый камень:

– Пара сильна, если через пинт есть ещё пара. Такая фигура называется коридор. Его нелегко пройти. Правила просты, но несмотря на это, тактики и приемы безграничны. Имеет значение всё – с кем играешь, когда и как. Что ты видишь?

Герник молча разглядывал ситуацию, рассеяно пожал плечами:

– Что я должен видеть? Два капкана, один коридор, цаплю, тигра и недостроенный фундамент.

– Вот именно. Делай ход.

Ещё один черный камень лёг на перекрестие. Лавьен достал из холщового мешочка своего воина и сделал ход:

– Цапля и тигр стали великим камнем и достроили фундамент. А фундамент, раздавив твой капкан, освободил моего зайца.

Пять черных камней исчезли с доски. Герник схватился за голову. Лавьен довольно продолжал:

– Преимущество зайца – он прячется от людей. Он – незаметен, если начальник воинов сыт. А начальник – ты, сыт, ведь враг – я, бездействует. Но заяц опасен – он подкопал твою стену и она рухнула.

– Бездействие, – Герник выглядел усталым.

– Бездействие. – Лавьен кивнул. – Считаем свободные пинты и пленных. Думаю, ты вплотную подошел к двадцатому кругу. Через полгода дойдешь до центра и начнем подниматься по небесной лестнице. Давай теперь пару стремительных бездумных ири и вернемся к делам.

Закончив игру, царь с советником направились в приёмный зал. Лавьен принимал просителей – кому-то выдавал письмо, некоторым отказывал. Многих, внимательно выслушав, отправлял для размышления. Герник вёл записи, ставил, по велению царя, особые отметки – стигмы. Через три часа зазвенел колокол – наступил последний час приёма. Прислужники подсчитали людей – двадцать просителей осталось, иных внесли в журнал и попрощались, выдав медную монету. Советник искоса поглядывал на царя – на том не было и тени усталости.

На вечернюю трапезу подали гуся в клюквенном соусе и картофель. Лавьен устраивал для гостей шикарные пиршества, обеды и ужины – в обычное же время еды подавалось не много. Благословен царь, ядущий для подкрепления, а не услады.

– Позвольте дать совет, царь. – Герник помогал царю запечатывать письма. Он скручивал пергамент, перевязывал бечевой и передавал властителю – тот крепил сургучом, прикладывал тот или иной перстень и раскладывал по разным урнам. Утром придут слуги и отправят письма.

«Когда же он их пишет. Ночью? Царь вообще когда-нибудь спит?»

– Слушаю.

– Я подумал, – советник передал туго связанный красноватый пергамент с золотой тесьмой – знаком величайшего расположения. – Подготовка писем занимает много времени… Почему бы не передать эту работу книжникам и освободить Ваше время… для отдыха, например?

– Ты умен, Герник. – Царь капнул сургуч на тесьму. – Я знаю, что Марсель – твой отец, научил тебя чтению в три года. Ты выучился писать и говорить на двух языках в пять, а в десять уже постигал мысли мировых мудрецов. И что? Смог ли ты выиграть у меня в ири? А ведь я не вышел даже на третью ступень.

– Царь, отдых нужен каждому, а Вы говорите обо мне – зачем?

Лавьен улыбнулся:

– Тебе нравится играть в ири?

Герник смутился – он понимал, когда властитель давал урок:

– Эта игра забирает у меня много сил. После неё я чувствую себя разбитым, уставшим и… униженным. Но она мне нравится.

– Ири показывает, что знание бывает пустотой, а умение видеть – ценностью. Как ты думаешь, какая стратегия игры лучше – атакующая, или обороняющаяся?

Пришла пора улыбнуться советнику:

– Смешанная. Нужно знать, когда нападать, а когда – защищаться.

– Не совсем так. Знать – мало. В архивах есть сотни книг по ири – тысячи комбинаций, партий, стратегий. И всего три книги – поэтическое описание игры. Эти книги стоят в моей личной библиотеке и тебе они покажутся пафосом, игрой слов, бессмыслицей. Главное – видеть, Герник. Видеть жизнь, смыслы, равновесие, которое царит на доске.

– Вы разрешите прочесть эти книги?

Взгляд царя пронзил советника, казалось, проникая в потайные уголки души. Лавьен покачал головой:

– Дойди до десятого круга.

– Какой стратегией пользуетесь Вы? – Герник хотел разрядить обстановку. – Я увидел в основном защитные ходы.

– Хорошо увидел. – Царь продолжил опечатывать письма. – По природной склонности мне ближе атака. Мой наставник, Цулланур – мягкого ему ложа, в совершенстве владел защитной. Владел… – голос царя дрогнул, рука коснулась нагрудного камня. – Мы не представляем, насколько он был умён. Сколько я правлю, Герник?

– Год прецарствия и год полноцарствия. Итого – два года, Ваше сиятельство, – обязанности с этикетом советник знал прекрасно и соблюдал их даже наедине.

– Есть ли результат?

– Да, господин. Доходы казны возросли в три раза, дороги в городах из черного камня, все тяжелые и неблагородные работы выполняют иноземцы, школы наполнились взрослыми и даже детьми. Только размеры владений не увеличились.

– Накопление сил без расширения границ – это стратегия атаки, или защиты?

– Защиты, господин, но… – Герник задумался. – Я бы сказал, что готовятся атакующие ходы. Хотя оружия и воинов не увеличилось. Только если царство нарочно держит это в тайне.

– Это хорошая цапля. Но, чтобы разрушить стену, нужен тигр и заяц, выскочивший из травы. Я не устаю, – Лавьен подошел к окну, втянул прохладный воздух – потому что для меня ири – это жизнь. И жизнь – ири.

– Зачем Вы говорите мне это, царь? Никто не должен знать мыслей правителя!

– Ты не бросишь меня, Герник. У твоей семьи нет друзей, кроме престола Второго Царства. А если найдутся платящие золотом – так ведь у меня есть что-то намного дороже денег.

Лавьен повернулся и разжал кулак. На ладони лежало исписанное рунами яйцо. Советник недоверчиво взглянул на предмет:

– Что это?

Царь убрал яйцо в карман:

– Так, один интересный артефакт. Он хранит нас от «плохих» решений. Подай мне письмо с красным пергаментом и золотой тесьмой. Я хочу отправить его сам, нечего ждать утра.

Минар приготовился. Старый воин был на почетном жаловании. Кроме золотой монеты, ему доставляли ткани, довольствие с царского стола, малую и большую прислугу – повара, ткача, строителей, кузнеца, конюха и менестреля. Живи – не хочу. Конечно, Лавьен стал царём и последний раз Минар видел его пять энамбелов назад – весь в делах. Конечно, Минар не принимает участия в военных советах – так и советов нет, кругом мир, остались лишь гарнизоны для поддержания порядка и на непредвиденный случай. Конечно, друзей почти не осталось – сам дивится, что дожил до преклонных лет. Вояки ведь всегда умирают рано – от железа, от болезни, от вина.

От скуки…

Душу старого воина тревожила лишь одна смерть. Лишь одна не давала покоя, настойчиво требовала внимания, отнимала по капле жизнь, как маленький поросёнок, разрывающий корни вечного дуба. В жизни происходят события, переворачивающие представление о мире, о себе, о других. Они зовутся поворотными – даётся шанс повернуть, изменить привычный ход вещей.

Он нёс службу сотником на границе с Уилендскими топями. Время настало смутное, мертвяки зачастили на поверхность. Редко такое бывает – всё ж под землей да в склепах им удобнее. Гостей отлавливали и, как полагается – святой водицей, да осеняющим знамением Высшего. Ну и кол в сердце, голову с плеч, в рот – чесноку. Для надёжности проходили с местными священниками молитвенным ходом вкруг курганов, высаживали беладонну, иву да закапывали повсюду восьмигранники Гроумита – чтобы удерживали равновесие миров.

Несколько энамбелов его сотня прочесывала поля, леса и болота. Лишь пятеро сгинуло в топях – ну и поделом им, дуракам. Нечего было на трезвую голову в гиблые места соваться.

Прилетел стриг с приказом о пересменке. Оставались последние дни. Воины собирали пожитки, прощались с местными – да так прощались, что не один ребятенок спустя три сезона народился.