Веллоэнс. Книга вторая. Царские игры (СИ)

– На что же похож пятый? – Авенир, поняв безысходность смыслопознания, пригубил зелье и принялся грызть медовую палочку.

– Если я сделал интонационное ударение на слово, например, гэрехем – сорванный, то возможно, я не согласился с воином и имею в виду противоположное слово. Тогда получится, что не «сорванный цветок умирает», а «оставшийся в саду цветок умирает». То есть, я будто сказал тому воину – «оставшись в пределах дворца, ты закрылся для нового опыта, закоснел в своем боевом стиле и стал слишком предсказуемым. Я же, побывав в разных землях, напитался разными умениями и стал намного искуснее тебя».

– Так что же ты сказал на самом деле? – взмолился волхв.

– Вас ждет раджа. – Долговязый чернокожий ангриец в синей робе указал на центр зала, – я провожу.

– Не принимай близко к голове, чародей! – Марх по-дружески хлопнул Авенира по плечу. – Многие банги про такую науку и не слыхали. Они интуитивно так разговаривают. Те же, кто корпит над смыслами и путями мыслей зачастую даже разговаривать разучился. Мудрецы настолько увязли в искусстве словоплетения, что слова для них пусты и ненадежны, как веревка из пепла.

Глава 27. Охотник

– Солдат думает только так, как сказал его генерал. Он привязан к армии уставом, скован муштрой. – Ксо обстругивал ветку. – Сила армии – в единстве душ. Если солдат убегает – его казнят. Если солдат не подчинился приказу – пусть даже его неподчинение принесло победу – он подлежит суду. Разведчик – тот же солдат. Его шаги легко предугадать.

– А как же герои, бродячие воины? – Андор подхватил брошенный негром колышек. Подле лежало еще с десяток заточенных кольев. Теперь их было достаточно, чтобы смастерить ловушку.

– Бродячие воины, наёмники, бандиты. Они умеют драться, но делают это ради денег. Герои дерутся ради чести, ради смысла, торжества добра над злом. Или зла над добром. Они пытаются перековать мир под свою заготовку. Проходит две сотни лет – от героев остаются легенды, а мир возвращается на свой путь.

– Ты ставишь охотников особо?

– Охотник всегда стоит особо. Истинный охотник. Мы не воюем ради цели, у нас нет врагов. Солдат учиться убивать всех одним оружием. Мы же создаем одно оружие для одного зверя. Охотник выслеживает зверя и для этого изучает его повадки, его тропы. Герой скован понятием чести, охотник живет по звериным законам – убивай, или будешь убит.

– Десять солдат легко победят охотника – язвительно заметил Андор.

– Да, – согласился ангриец. – Если выследят, выведут на чистое место, окружат и закидают копьями. Но как только охотник попадает в свою стихию – лес, пустыню, болото, горы – даже сотне солдат не поймать его. Он скроется на дереве, зароется в песок, погрузится в пучину, станет камнем – и перебьет их поодиночке. Мы настолько тщательно познаем жизнь зверя, что становимся с ним единым. Мы верим, что получаем часть души поверженного. А значит – часть его мудрости, силы и ловкости.

– Я вижу в этом смысл, – царь первого Веллоэнса перетянул колья и смазал бечеву дёгтем. – Но если учиться ловить каждого зверя – на это жизни не хватит!

Ксо беззвучно расхохотался:

– Юный охотник может учиться сам. И тогда он постигает законы охоты, убивая раз за разом. Это долго. Юный охотник может учиться ремеслу у старого. Тогда ему нет нужды убивать. Но надо уметь слушать. Ты знаешь, на кого мы сейчас охотимся, царь?

– На медведя, разоряющего селенья, убивающего людей и пожирающего скот. – Андор скрипнул зубами.

– Почему же никто не может его поймать? Только не говори, что это особый, умный медведь, который научился исчезать днем и ходить, не оставлять следов и ломать капканы, как сухой хворост.

Молодой царь молчал. Его люди уже три месяца прочесывали лес. Охочие до наживы вольники, потерявшие жен и братьев крестьяне днем и ночью слонялись по тропам. Были смельчаки, заглядывавшие на дальние болота. Некоторые возвращались – поседевшие, немые, с безумными, подернутыми молочной дымкой, глазами.

– Так это дух? Тогда надо обратиться к магу. Или к вектиру.

– Оставь, – коротко пресек Ксо. – Они не охотники. Они не смогут поймать духа, который мучает тебя.

– А ты сможешь?

Ксо отрицательно покачал головой:

– Это твой ночной истязатель, тебе и ловить. Прежде, чем охотиться на него, поймай того, кто убивает твою землю. Я дам уроки – запомни хорошо. Первое. У любого существа есть уязвимые места. Не бей в лоб, если можешь бить в шею. Второе. Познай свою жертву. Где она кормится, где спит, куда ходит, кого боится – и кто боится ее. Третье. Лучшая охота – когда твоя жертва не знает, что её убил ты.

– Как же поймать духа?

– Нужно стать духом. Или дух должен облечься плотью.

– И тогда его можно пронзить копьём! – заключил Андор.

– Ты не успеешь метнуть копьё – исчезнет. Тут надо брать другим. Какое уязвимое место у медведя?

– Ну… Он ест коров.

– И?

– Можно отравить корову. Но так уже делали – зверь чует яд. Его обоняние острее, чем у обычного бера.

Ксо выудил из кармана склянку.

– Что это? – Андор с подозрением посмотрел на пузатый бутылек из дымчатого стекла.

– У медведей сейчас брачный сезон. Тебе повезло, царь, что в твоих землях нет поблизости медведиц. Сам сказал, что обоняние у демона острее. Как и похоть. В скором времени на тебя бы нападали десятки его деток – голодных, злобных, жаждущих крови. В этом пузырьке – секрет медведицы. Он так пахуч, что перебьет любой яд. Воплощённый дух забудет обо всём, когда ощутит этот любовный аромат. Зверь еще не успеет утолить зов плоти – яд ослабит его настолько, что можно будет заколоть хочуна кухонным ножом.

Темное покрывало ночи легло на лес. Жужжал гнус, порхали в свете луны мотыльки, глухо ухал филин.

Ксо и Андор затаились в кроне невысокого дуба. Освежеванный труп косули усыпали вымоченными в батра и аконите колючками, место под хвостом щедро умастили секретом. Бледно-желтый диск заволокло тучами, в непроглядной тьме два мерцающих огонька выдали воплотившегося духа. Громадный зверь парил над землей, едва касаясь лапами травы. Чуть прозрачный нос шумно втянул воздух. Медведь ловко оседлал наживку, гулко зарычал. Инстинкты взяли своё и дух, позабыв о всякой осторожности, принялся охаживать бедную косулю со всей нахлынувшей на него животной страстью. Он не заметил, как колючки расцарапали шкуру, как яд проник в кровь.

Тело пробило судорогой. В глазах вспыхнули оранжевые огоньки. Разъяренный зверь, громогласно рыча, кинулся ввысь, закрутив вихри искр и распластался на кустарнике, не в силах перевоплотиться в духа.

– Его надо добить! – Андор взглянул на ангрийца. Тот молча наблюдал за бьющимся в бесплодных попытках существом. – Если не сейчас, то никогда.

Царь сорвался с дуба, обнажив меч. Медведь злобно взглянул на приближающегося и, рыкнув, бросился на ненавистного человека. Блеснуло лезвие – клинок рассек шкуру на лапе. Тут же просвистело копье – острие со страшной силой ударило в бок, пробив легкое. Андор мгновенно запрыгнул на загривок и погрузил меч до рукояти в основание черепа. Зверь обмяк.

– Смело, юный охотник. – Ксо протянул лист виттина, – и глупо. Зверей много, а ты – один. Стоит ли рисковать?

– Но он мог исчезнуть и уже не попался бы в такую ловушку! – жарко воскликнул Андор.

– Попался бы на другую, – тон охотника был настолько спокоен, будто каждый день ловил воплотившихся духов. – Но что бы случилось, если бы он тебя придавил? Или одна из колючек оцарапала тебе руку? Или яд бы не подействовал, и демон утащил тебя в свой мир?

Андора передернуло. Смерти он не боялся, но вот нечисти…

– Запомни, юный охотник. Жизнь превыше всего. Превыше чести, славы, денег, мести. В природе действует лишь один закон – закон выживания. А потому не лезь в пещеру смерти. Лучше достань из дупла ворона и отправь за подмогой. Незачем нам тащить тушу.