Серая нить. Книга первая.

– Нет, не походите ко мне, – остановил их Аруш. – Я обречен. Не обращая внимание на слова мечника, воины стали готовить носилки.

– Вы что не слышите меня, – закричал мечник, – или хотите сдохнуть вместе со мной.

Дружинники остановились, не зная, что делать, растерянно оглядываясь по сторонам. Слишком убедительны были последние слова чужеземца.

– Слушайте меня, времени почти не осталось, – дыхание мечника участилось, на лбу выступили капли пота, краснота достигла шеи. – Как только чернота достигнет головы, срубите её, тело сожгите на костре.

Мечник закашлялся. Когда приступ прошел, он молчал ещё несколько тинок, набираясь сил. Его лицо побелело, словно всю кровь высосала, засевшая в плече, кость твари.

– Разойдись, дорогу, дайте пройти, – раздались голоса. Через несколько мгновений показался сотник.

– Аруш, что с тобой друг? – спросил Вен и опустился перед мечником на колени.

– Не приближайся, я заражен, – предостерег мечник Вена. – Как только чернота дойдет до головы, считай я труп. Если меня не обезглавить и сжечь, то вскоре превращусь в такого же монстра. На тебя вся надежда, – мечник с мольбой посмотрел в глаза Вена, – не позволь мне превратится в то, с чем я воюю всю жизнь.

– А ты, друже, погодь хоронить себя, – произнес сотник и приставил вновь собранный шест к торчащей кости.

Кость задымилась и начала плавиться, словно восковая свеча. Избавившись от засевшей кости, сотник разъединил шест и, держа концы над раной, закрыл глаза, и стал что-то шептать.

Через несколько тинок из разъединенных частей шеста выросло несколько маленьких, нежных листков. Вен сорвал один из них и вложил в рот мечника. Соком из других листков сотник окропил рану.

– Жуй, давай, а не кривись, словно девица, – цыкнул сотник.

Аруш не верил в выздоровление. Он не раз видел, как умирали его товарищи, раненые нечестью, но все же сделал несколько жевательных движений.

Рот наполнился горечью, язык начал неметь и разбухать, губы одеревенели и потеряли чувствительность. Ещё через какое-то время мечнику показалось, что сама зима поцеловала его, заморозила кровь и тело.

Сквозь сон мечник почувствовал, как кто-то открыл ему рот, в следующий миг в его горло стали вливать какую-то гадость. Аруш застонал и открыл глаза.

– Командир,– раздался голос, – кажись чужестранец очухался. Послышались шаги, и вскоре к Арушу подошел сотник.

– Глаза открыл, значить жить будет, – сделал вывод Вен.

– Слава богам, – Аруш узнал хрипловатый голос северянина, – жаль было бы потерять такого воина. К губам раненого поднесли ковш с водой, и мечник стал с жадностью пить.

– Долго я так валяюсь? – напившись, спросил Аруш.

– Третий день, уж думали не выкарабкаешься, – ответил Вен.

– Жертвенник, что с ним? – поинтересовался мечник.

– А чего с ним случится, стоит. Мы покуда туда не лазили, дадгов по округе вылавливали, ждали пока ты в себя придешь, – удовлетворил любопытство Аруша, северянин.

Прошла неделя со дня штурма лагеря прежде, чем командиры дружины решились войти в жертвенник. Причин было много: ранение мечника из Соола, нападения оставшихся в живых дадгов, а так же страх перед силой, которая противостояла им.

Утро, на которое был намечен спуск в жертвенник, выдалось пасмурным. Тяжелые облака нависли над землёй. Они цеплялись за верхушки деревьев, словно хотели раздавить собой стоящих у входа в пещеру людей. Солнце иногда прорывалось сквозь слой облаков, светлым кругом напоминая о себе. Но, его тепла не чувствовалось. Почти сразу набегали серые рваные куски туч, закрывали собой, пытающиеся прорваться светило.

– Ну что так и будем стоять, аль пойдем? – произнес Вен. Он чувствовал, желания спускаться в низ у него с каждым мгновением становиться все меньше.

– Пойдем, – решительно произнес Аруш, взял факел и сделал первый шаг.

Надмир шел последним. Голова раскалывалась от нахлынувших со всех сторон ощущений. Самыми приятными из них была тошнота. Он боялся взглянуть на все с помощью волшбы, яростно отгонял, пытающиеся залезть в его голову видения. Юноша с удовольствием бы закрыл уши руками, залепил их воском, лишь бы не слышать крики, стоны, что впитали в себя стены пещеры, если бы это помогло. Казалось, каждый камешек, каждая щель в своде пещеры хранила в себе частичку боли и мучений. Они разрывали душу юноше, не давали сосредоточиться на главном.

Стоило Вену зайти в первую пещеру, как у него перехватило дыхание. Посреди пещеры стоял огромный котел, до краев наполненный глазными яблоками. Тысячи глаз плавали в жидкости, казалось, они уставились на него, едва он вступил на пол пещеры.

Вход в следующую часть подземного лабиринта состоял из сложенных черепов. Пустые глазницы взирали на вошедших, как бы осуждая их, что они не пришли раньше, не освободили их от перенесенных мук.

Сотник шел по проходу из черепов с ужасом ожидая, что им откроет следующий зал. По мере приближения запах разложения становился все сильней. Глаза слезились, горло сдавило от приступов кашля. Даже смоченные специальным зельем тряпки, которыми прикрывали носы люди, уже не спасали от запаха разложения и мертвечины.

Свет факела вырвал из тьмы черный провал следующего зала. Судя потому, что стены противоположной стороны не попали в круг света, зал был больше чем предыдущий. Когда все участники спуска вошли в пещеру, их потряс размер зала. Ещё большим потрясением стало для них то, что они увидели дальше.

По центру, на огромном колесе, которое удерживалось цепями, прибитыми к своду пещеры, висело с десяток человек. Они висели головами в низ. Их тела были обезображены вырезными на коже письменами. Руки несчастных не были закрепленные и свисали, словно, они пытались дотянуться до пола, чтобы убежать от кошмара.

Вдруг, висящий в самом центре труп открыл глаза и из его горла вырвался хрип.

– Смерть, даруйте мне с-мерть, – прошептал человек. Затем его глаза закатились, и он провалился в беспамятство, а из вырезанного на коже знака появилась капелька крови. Она скатилась вниз и повисла.

Камень, над которым висело бесчувственное тело, окутался серой дымкой, и к ноге висящего человека потянулась белесая ленточка. Она коснулась капли и кровь исчезла, а по ленте пробежала волна. Лицо висевшего исказилось в гримасе боли, послышался стон.

Не выдержав этого, Надмир обнажил меч и направился к несчастному, намериваясь оборвать его мучения.

– Не торопись, – остановил его мечник, – ты не поможешь ему, если сейчас обрубишь нить жизни. Нечисть по-прежнему будет тянуть душу из него, не отпуская её. Надо подготовиться, дабы освободить души еще сотен других, что впитала в себя нежить.

Аруш обошел по кругу жертвенный алтарь, зажигая светильники. Камень, из которого появлялись серые полу прозрачные ленты, чувствуя угрозу, стал испускать волны страха и ужаса.

Вен, нервно оглядываясь по сторонам, ловил себя на том, что мертвые тела пугают его. В следующее мгновение сотник почувствовал себя маленьким мальчиком. Лишенный всякой защиты, он стоял в одиночестве посреди пещеры, не в силах даже убежать. И в этот момент мертвецы, подвешенные на крюки, зашевелились, пытаясь слезть с них, чтобы добраться до него. Сотник нервно вертелся, пытаясь отмахнуться от мумий, тянущих к нему свои скрюченные, обтянутые высохшей кожей пальцы.

– Это морок, здесь никто не может ожить, это только твой собственный страх противостоит тебе. Обуздай его и все успокоится, – произнес Аруш.

Мечник, не торопясь, выкладывал на пол кувшины, запечатанные смолой. Он порылся в заплечной сумке и достал оттуда несколько маленьких мешочков. Затем Аруш вытащил четыре металлических штыря. Стержни заканчивались кольцом. К железкам мечник добавил несколько разноцветных камней. У сотника глаза полезли на лоб от вида камней. Цены они были немалой.

В последней мечник достал книгу. Когда все было выложено на пол, Аруш взял металлические штыри и стал их вбивать, по одному с каждой стороны алтаря. Затем он вставил камни в кольца, что были на концах стержней.