Завод седьмого дня (СИ)

– Я постараюсь этого не допустить.

Карел открыл рот, чтобы что-то ответить, но челюсть медленно встала на место. Он не ослышался? Ян действительно это сказал? Не ответил что-то равнодушно-циничное, а пообещал позаботиться о доверяющих ему людях?

– Ты как будто не в Заводе родился, – от удивления ляпнул Карел, о чем тут же пожалел.

Бесцветные брови Яна поползли вверх, лоб собрался удивленными морщинками.

– Ну, да. Но вырос здесь. А откуда ты знаешь?

Карел помотал головой.

– Я вообще-то пошутил.

– Пускай, – легко согласился Ян. – Тогда я пойду. Меня ждут. Ты не присоединишься?

– Нет. Наверное, нет, – Карел сошел с перекрестка. – Я пойду, у меня еще есть дела. Удачи.

– Удачи, – Ян кивнул ему и, развернувшись, ушел.

Постояв еще немного, Карел тоже ушел, погруженный в свои мысли. Он был очень благодарен Яну за этот разговор. И больше всего за то, что он не был настоящим заводчанином в полном значении этого слова.

Карелу стало спокойнее. Возможно, под началом Яна все закончится не так уж плачевно, как могло бы быть, если бы к забастовке имел отношения Кристиан. Как человек он, конечно, был неплох, но другими людьми, судя по всему, разбрасывался как мог.

У каждого свои мотивы, укорил Карел сам себя. Думать плохо о человеке, к которому он сейчас идет на ужин, не хотелось. Конечно, это глупость, но вдруг Кристиан как-нибудь поймет, о чем он думает? Самое страшное, что он не подаст виду, но подумать может всякое. Карел не хотел, чтобы о нем думали плохо.

Аника приготовила слишком много. То ли потому что еще не привыкла к отсутствию еще одного сына, то ли просто реализовала то, что могла бы приготовить на работе, если бы вышла. Отдуваться пришлось Карелу и Кристиану, поэтому Кристиан даже обрадовался его приходу. Карел вообще забыл, когда кто-то настолько радовался его появлению (если не считать Тибо, конечно), поэтому некоторое время не вспоминал, зачем, собственно, пришел. Проблемой первостепенного значения сейчас казался ужин, разложенный на гигантские порции.

Аника порхала вокруг них, даже пару раз погладила Карела по спине, отчего он вздрагивал и старался не поперхнуться тем, что ел в этот момент. Было не только вкусно, но еще и очень спокойно. Кристиан молчал и только жевал, Аника если и подавала голос, то только лишь для того, чтобы спросить, нравится ли им и не положить ли добавки, да и то она быстро ушла, положив себе ужин на тарелку. Карел варился в этом тепле и уюте, пока не поймал напряженный взгляд Кристиана, обращенный к закрывшейся двери.

– Что?

– Ма пошла к соседу сверху. Она к нему что-то зачастила. Мне это не нравится.

– Что в этом такого? Он плохой человек?

– Да нет, – Кристиан понял, что сболтнул лишнего и с преувеличенным интересом уткнулся в тарелку. – Это не важно.

– Я понимаю, – протянул Карел. – Ты переживаешь за Анику. Это хорошо.

– Я не переживаю, – отрезал Кристиан, запихивая за щеку кружок соленого огурца.

Учитывая то, что обычно огурцы он презирал, это было неплохим показателем, но Карел не стал спорить.

– Ты знаешь, откуда родом Ян?

Лицо Кристиана замерло, и Карел подумал, что тот ему не ответит. Но нет, оказалось, что Кристиан просто осознал, что именно жует. Поразмыслив, он мучительно сглотнул.

– Да, вроде бы из одного захолустного города, с которым мы не торгуем.

– А что нас связывает с городами, с которыми мы не торгуем?

 – Мы конкуренты, – Кристиан потер губы рукавом. – А моя работа делать так, чтобы все торговые потоки сходились в Заводе, а не шли куда-то в сторону.

Карел нахмурился, но решил больше не задавать вопросов. Ему очень не хотелось узнать что-нибудь лишнее. Хватит, наверное, на сегодня неожиданностей.

– Ну, а ты мне что расскажешь?

Скрывать было нечего, Ян не сказал ему ничего нового. Помахивая вилкой и то и дело тыкая ею во что-нибудь съедобное, Карел рассказал обо всем, что узнал от Яна.

Через час заглянула Аника, сказала, что задержится, и снова ушла. Кристиан закатил глаза с таким видом, будто уже примерял к матери похоронный наряд.

Карел засобирался домой.

– Завтра не выходить?

– Погуляй по городу. Ну, или, не знаю, сиди дома, если хочешь жить долго и счастливо.

А следом за Мастерской встало и все остальное. Карел проснулся в полной темноте – впервые за все время жизни в Заводе в квартире было темно как ночью. Или ранним утром.

– Ну, отлично, – пробормотал он в темноту и пошел включать свет.

Ян, видимо, не стал тянуть и смог достаточно быстро организовать своих людей на забастовку. Иначе как объяснить то, что перестали работать лампы? Да, в квартире тоже ничего не включалось.

Умывшись, Карел вышел на кухню и сел у окна. Постепенно начинало светать, и это было настолько удивительно, что Карел пересел на подоконник и выглянул на улицу. Дым, видимо, не шел всю ночь, потому что он успел рассеяться и быстро светлело проявившееся небо. Но со всех сторон быстро наползали облака.

Карел наблюдал за тем, как небо снова темнеет, а лампочки над стенами Завода искрят и моргают: видимо, кто-то пытался включить свет, то тут же гасил.

А еще в воздухе ощутимо тянуло холодом, неожиданно сильным для этого времени. Да и вообще, кажется, настолько низко температура никогда не опускалась. От окна сильно дуло, и Карел пересел за стол, а после и вовсе вышел в коридор. Немного потоптавшись перед дверью, он все же решился. Спустился на этаж ниже и постучал в дверь.

Через пять минут ему открыла Петерс. Голодная кошка истошно орала на кухне, Пет нервничала и куталась в свитер.

– Альберта нет, – не очень ласково отозвалась она на приветствие Карела, но дверь закрывать не стала, развернулась и пошла на кухню кормить животное.

Карел прошел следом.

К его удивлению, на кухне горела масляная лампа. Потом он одернул себя: если они живут здесь дольше него, значит, ко всему готовы. Тем более, родственники Мастера – неужели он не позаботился бы о своей беременной сестре?

– А куда он пошел? – Карел сел за стол, наблюдая, как Петерс выкладывает на тарелку какие-то обрезки. – Давай помогу.

Он поднялся, увидев, как Пет с сомнением косится на пол, держась за поясницу. Наклонился, поставил перед кошкой тарелку.

– Налей молока.

Петерс сунула ему в руки блюдце и коробок со сливками. Карел быстро все сделал и выпрямился, вдруг почувствовав, как сильно заболело бедро. Оно не болело уже очень долго, не реагировало даже на погоду. Карел думал, что этот детский перелом давно зажил.

Потерев ногу, он вернулся за стол. Петерс уже сидела, прислонившись плечом к стене, и гладила кошку. Та, свернувшись на ее коленях, тарахтела как целый цех.

– Альберт скоро вернется, – Петерс наклонила голову, и оранжевый свет лампы бросил искривленные тени на ее нос, неопрятно сломав его в нескольких местах. – Наверное, он пошел к Йохану. Ты можешь его подождать здесь.

Наверное, ей не очень хотелось сидеть одной в темноте, потому что Альберт мог и задержаться. Тем более если она не знала точно, куда он ушел. А может быть, боялась, что Альберт сбежит, как только начнутся проблемы.

Только Карел знал, что Альберт в этом отличается от них, и он это доказал своим отношением к Марте. Отношением до последней минуты. Карел не стал этого говорить, только кивнул.

– Хорошо, я подожду здесь. Пет, послушай, – Карел помолчал, нервно покусывая костяшку пальца. – Вы хорошо живете?

Он спросил, в общем-то, не надеясь на честный ответ, а Петерс вскинула голову и настороженно посмотрела.

– Что ты хочешь сказать?

– Ничего, – Карел пожал плечами. – Я как раз хотел узнать, как вы тут. Как Альберт в качестве мужа?

– У нас не было свадьбы.

– Разве это важно?

– Наверное, не важно, – пробормотала Пет, пряча лицо в широком вороте свитера.

От пляшущего света ее кожа казалось цвета чищеной моркови, а лоб блестел от пота.

– Все нормально. Альберт… он хороший. Для себя. И, может быть, для кого-нибудь другого.