Янтарный Пепел (СИ)

Эвон, пританцовывая, шла рядом. Она словно стала приглашенной на бал среди высокопоставленных господ и искренне радовалась этому, но я знала, что девушка боялась не меньше моего. Пусть ее судьба и не решалась в равной мере с моей, исход встречи повлияет и на нее. Вердикт Древних, так или иначе, изменит жизни нас обеих, и подобная ответственность, что легла на мои плечи, никак не могла внушать радость.

— Айви, дорогуша, все будет хорошо, — девушка подмигнула мне. — Знаешь, что я думаю?

Я небрежно пожала плечами, стараясь не привлекать внимания лишними движениями.

— Они боятся тебя не меньше, чем ты их. Что я точно успела усвоить за годы жизни среди вас, так это то, что морты приходят в ужас от того, чего не понимают и что не могут контролировать. А ты взяла бы первый приз в конкурсе «Странности Планеты Земля».

Эвон всячески пыталась подбодрить меня, заставить верить в свои силы, но, чем ближе мы приближались к Зданию Правосудия, тем быстрее таяла моя уверенность. Огромное здание с башней, окно которой, будто всевидящее око, следящее за каждым в городе, возвышалось в нескольких сотнях метров от нас, и мне чудилось, будто сам дом всматривается в мою душу, ища потаенные секреты.

— Дальше ты сама, тыковка, — отец сгреб меня в объятьях и прижал к себе. — Надеюсь увидеть тебя поутру.

— Я люблю тебя, пап.

Отец не ответил. Он никогда не отвечал. Его любовь выражалась в действиях, что было для меня ценнее миллиардов слов. Поступки никогда не лгали.

Разжав объятья, мужчина в мгновение ока исчез. Выполнив свою миссию, он более не был скован надобностью передвигаться с человеческой скоростью, привлекая внимания окружающих. Я мысленно отдала ему должное за то, что тот согласился провести меня, зная, что все взгляды будут обращены на нас. Таков был обычай. Каждый, кого вызывал Сенат, должен был добраться до Здания Правосудия, пройдя улицами города без помощи технологий, изобретенных учеными Мортема. Будто символ возвращения к истокам, когда мы были равны с носителями душ.

Я обернулась и посмотрела на здание, возвышающееся передо мной.

— Ты справишься, — Эвон коснулась моей руки.

Я сжала ее пальцы своими и принялась подниматься по ступенькам, мысленно отсчитывая каждую. Числа в моей голове успокаивали, возвращали иллюзию того, что я все еще владела ситуацией. Ботинки казались тяжелее обычного, а юбка, все еще запутывающаяся в ногах, раздражала, и мне не терпелось сорвать ее с себя, даря желанный комфорт.

Добравшись до последней, восемьдесят шестой ступени, я оказалась перед массивной дверью из орехового дерева. В голове мелькнуло воспоминание, как я, будучи пятилетним ребенком, так же стояла и смотрела на гигантские ворота в иной мир, сжимая руку матери. Тогда Эвон, способной подбодрить, еще не было в моей жизни, и я дрожала от каждого слова Древних, обращенных в мой адрес.

Только я подняла руку и собралась постучать, как дверь сама по себе отворилась, и на пороге меня встретила бабушка. Она выглядела так же непревзойденно и устрашающе, как и годами ранее. Длинные черные волосы были собраны в элегантную прическу, а сама женщина облачилась в кричаще-вульгарное черное платье, подчеркивающее ее идеальную фигуру и аристократическую бледность. Я застыла, восхищенно разглядывая ее.

— А твоя бабуля не такая уж и старуха, как мне казалось, — Эвон была ошеломлена не меньше моего. — Чёрт, почему она, прожив почти пять веков, выглядит так, словно сошла с обложки журнала о моделях?

Я не нашлась, что ответить.

— Привет, дорогая, — Лизель протянула мне руки, ожидая, что я приму ее объятья, и я не посмела ослушаться. — Ты так выросла с того дня, когда мы виделись в последний раз. Я рада, что ты смогла прийти сегодня.

Ложь пропитала каждое слово, слетающее с губ женщины, и я мысленно внушала себе, что обязана быть осторожной.

— Тебе не нужно бояться меня, Айви, — губы бабушки расплылись в улыбке. — Я на твоей стороне. Ты ведь помнишь наше обещание друг другу? Уверена, ты его не нарушила. А, раз так, значит тебе нечего опасаться.

Ей даже не требовалось окутывать мою голову туманом, чтобы добраться до мыслей, плавающих на поверхности. Из всех мортов, обладающих даром управления сознания, что я знала, она была самой искусной.

— Идем, я представлю тебя остальным.

— Я уже ее ненавижу, — Эвон, надув губы, шагала рядом со мной. — Я мертва много лет, и ты единственная, кто может видеть меня, но я все равно завидую ее красоте.

— Можешь передать своей подруге, что мортам это дано от рождения, — сказала Лизель.

Я от удивления рот раскрыла. Как бабушка могла знать, о чем говорила Эвон, если не могла видеть души?

— Она прочитала это в твоих мыслях, — по правую руку от меня вдруг появилась девчушка лет пяти-шести. Ее рука сжимала подол платья женщины. Малышка светилась зеленым едва различимым светом. — Тетушка Лизель не умеет видеть души, но, если морт прокручивает в своей голове слова, услышанные от души, она может это узнать. Честно говоря, иногда я боюсь ее. Как здорово, что никто из вас не умеет забираться в голову к мертвым.

Девочка была очень милой, и мне на долю секунды стало жаль ее, ведь малышке пришлось жить все это время рядом с моей бабушкой, которую никак нельзя было назвать очень дружелюбным мортом. Но, опомнившись, я постаралась очистить свою голову от чего-либо, что могла бы учуять Лизель.

— Я Мара, — девочка улыбнулась мне. — А ты Айви, да? Тетушка очень много говорила о тебе в последние дни. С другими Древними. И с твоими родителями вчера тоже. Она очень надеется, что сегодняшняя встреча пройдет в лучших традициях сообщества мортов, и ты покажешь себя в лучшем свете. Не бойся. Впусти дым в свою голову, и ты увидишь, что он не тронет того, что ты хочешь спрятать. Если позволить ему свободно перемещаться, он и не заметит, что ты что-то пыталась утаить от них. Мне об этом рассказал кое-кто очень важный.

Слова девочки звучали убедительно, будто она точно знала, о чем говорит. Это показалось мне странным, но я не стала задавать вопросов, ведь бабушка была рядом.

Темный коридор становился все уже, и мне становилось не по себе. Бабушка плавно двигалась вперед, напевая какую-то мелодию, но я не слушала, погружаясь в мысли глубже и глубже. Почему-то меня преследовало чувство, что все вокруг скрывают от меня нечто очень важное, а я все никак не могла распознать ложь. Даже Мара говорила о человеке, поделившимся с ней секретом, так, словно он имел ко мне непосредственное отношение, но никто из моих близких, кроме родителей, никогда не бывал в Здании Правосудия.

Айви, успокойся. Ты ведь ничего не сделала. Ты была той, кем тебя желали видеть. Ты знаешь, что бояться нечего. Просто доверься тому, что знаешь наверняка, и позволь им забраться в твою голову. Раз эта кучка заплесневелых придурков считает, что ты опасна, покажи им, что страх давно покинул твое тело, и ты знаешь, что можешь представлять угрозу, если захочешь, но все еще остаешься на их стороне. Ты ведь веришь в этот мир, и веришь в себя. Никто не сможет этого у тебя отнять.

Бабушка остановилась и обернулась ко мне. Я посмотрела на нее с надеждой на то, что она ничего не услышала, не распознала мои мысли.

— Не хочу обнадеживать тебя. Есть вероятность того, что ты никогда не выйдешь из этого здания. Они — не я. Дважды они давали тебе шанс, ставя на черный ящик с неизвестными составляющими внутри. Но в третий раз могут быть не столь благосклонны. Убеди их всех, что достойна жизни. И… — она на мгновение запнулась, и в ее глазах заплясали искорки, — в первую очередь, убеди меня, что не нарушила наш договор.

Прежде, чем я успела что-либо ответить, дверь перед нами отворилась, и лунный свет упал на мое лицо. Когда мои глаза привыкли к свету, я поняла, что бабушки уже не было рядом. Эвон стояла по левую руку от меня и с паникой во взгляде таращилась на огромный зал, заполненный мортами, желающими забраться в мою голову. Величественными, прекрасными и смертоносными.