Слово Говорящего [Авторский сборник]

Тот вздохнул и небрежно повел рукой:

— Копай.

К утру Кагэро успел привыкнуть к пронзительной боли, которая гуляла по рукам. Но это вначале по рукам, потом она переползла и на плечи, и на грудь. Добралась до самого живота, когда деревянная ручка лопаты касалась истертой чуть ли не до костей плоти. Разум устал страдать и омертвил какую-то часть самого себя. И мысли Кагэро вдруг отвернулись от боли. И боль тут же забылась, будто и не было ее никогда. А Кагэро стоял и спокойно смотрел на покрытую, будто густой краской, грязно-красными разводами ручку. И снова он копал. Подобно слепому кроту вгрызался в землю. Утром, когда вместе с ветром пришел Говорящий, яма была готова.

— Гораздо лучше, — заметил Говорящий. — Ты заслужил кусок мягкого хлеба.

Говорящий скривился от отвращения: Кагэро, по-звериному оскалившись, упал на колени и протянул руки, на которые было уже страшно смотреть, ибо они не были руками человека. Говорящий стоял и смотрел в потускневшие глаза Кагэро. Верно, ждал, пока блеснет в них разум. Не дождался, швырнул хлеб себе под ноги и ушел.

Проснувшись, Кагэро почувствовал себя странно. Разум пробуждался постепенно, такого раньше никогда не было. Волна прошла по всему телу, и она несла с собой жизнь. И боль — когда добралась до рук. Полыхнула такая боль, какую Кагэро испытал только один раз в своей жизни.

Тогда его чуть было не убили лишь потому, что надо было на кого-то свалить вину. Поиск виновного — извечное занятие людей. Найди поскорее виновного и расправься с ним по всей строгости закона — что может быть лучше и приятнее? Что еще может столь же надежно избавить мелкие душонки от обременительных мук совести?

Кагэро встал. Жаркое марево колыхалось над землей, потоки зноя вливались в это колышущееся озеро сверху. В долине не было места, где можно укрыться от палящего солнца. Кагэро пытался спрятать руки под себя, но то и дело прикасался ими к одежде, что причиняло невыносимую боль.

Сев на землю, он заплакал. Чувство, соединившее в себе и обиду, и отчаяние, и неизвестно что еще, билось внутри. Кагэро больше не чувствовал себя человеком, скорее, тварью. Хотя нет, даже животные не выполняют ничьих приказов из-за куска хлеба. Зверю нельзя приказать, его можно только убить.

И когда пришел Говорящий, а случилось это под вечер, Кагэро не смог даже поднять головы.

— Будешь копать новую яму, — как обычно, без вступлений, сказал Говорящий. — Только на этот раз задача усложняется. Я не дам тебе лопаты.

— Как?! — Кагэро показал ему ладони. Говорящий безразлично пожал плечами.

— Как хочешь. Руками, зубами.

Слезы хлынули, но не наружу, а внутрь. И затопили душу. Те остатки души, которые еще не покрылись грязью и ранами. Не понимая, что делает, Кагэро вскочил и ударил Говорящего в лицо. Головой. Ударил сильно. И очнулся, когда увидел, что Говорящий лежит на земле. Такой беззащитный… Его нос и губы были разбиты, кровь текла по подбородку.

Кагэро похолодел от ужаса. Теперь ему точно не жить. И он обреченно принялся рыть землю изуродованными руками, давясь болью.

Говорящий встал, взял Кагэро за плечо и заставил подняться. Его лицо было целым. Ни крови, ни ссадин, ничего, что было еще минуту назад. И еще — Говорящий улыбался.

Кагэро лежал в пещере. Только теперь не на той тряпке, кишащей червями, которую увидел в первый раз. Он лежал на мягкой шкуре. Руки его были обмотаны лентами ткани, а под тканью — целебная мазь.

Говорящий сидел рядом и курил длинную деревянную трубку. Он дал Кагэро право задавать вопросы.

— Зачем?

Говорящий повернул голову.

— Зачем все это было? — повторил Кагэро. — Что тебе от меня нужно?

— Мою цель ты все равно не поймешь… сейчас не поймешь.

— Почему?

— Потому что ты еще слишком глуп. Хотя… Вот, скажем, если поля выжигает засуха, что вы делаете?

— Ждем, когда пойдет дождь.

— А почему идет дождь? Ребенок рождается в результате зачатия, огонь разгорается, когда его зажигают, а почему идет дождь?

— Боги…

— Боги, — повторил Говорящий. — А кто — бог, и что это такое?

— Ты нарочно задаешь вопросы, на которые я не могу ответить.

— Конечно. Сейчас не можешь. Так вот, я скажу. Люди вообще глупы, и поэтому являются те, кто может выполнять некоторую работу за них.

— Ты?

— Я, — согласился Говорящий. — А скоро — и ты.

— Но почему?!

— Ты, наверное, ждешь, что я буду говорить о предназначении, о том, что избранный рождается раз в сто поколений? Ничего подобного. Ты силен… а я случайно наткнулся на тебя.

— Случайно?!

— Совершенно случайно, — кивнул Говорящий. Кагэро помолчал, переваривая услышанное.

— А если я не захочу? — осторожно спросил он. Слишком яркими были воспоминания.

— Тебе все равно некуда деваться. Можешь противиться, но Истина уже не обойдет тебя стороной. Выбери, что лучше: жить с малой толикой этой Истины или же получить ее полностью. — Говорящий опустил голову, словно к чему-то прислушался, и неожиданно заявил: — А ты тщеславен! Уже тебе мнится по меньшей мере императорский трон!

Кагэро отогнал прочь мысли о власти. Для Говорящего он был открытой книгой.

— Так вот, запомни, взамен ты не получишь ровным счетом ничего. Можешь стать императором или отшельником, но у тебя никогда не будет ничего, что есть у нормальных… прости, у людей.

— То есть?

— Женщины будут с радостью отдаваться тебе, но ни одна из них не полюбит тебя. Друзей у тебя не будет вовсе — люди обычно ненавидят тех, кто хоть на волос выше их. Никогда ты не дождешься ни от кого совета или помощи — ибо тебя будут считать и всезнающим, и всемогущим. Ты познаешь поклонение, но не уважение. Поклонение, вызванное страхом.

— Я не хочу… — пробормотал Кагэро.

— Поздно.

Кагэро сидел на камне и жмурился от солнца. Говорящий, превратившийся в учителя, расхаживал вокруг.

— Любую крепость легко сокрушить, если у нее нет прочного основания. Корень — это все, — говорил он. — Вот цветок. Ты можешь легко погубить его, не прикасаясь ни к стеблю, ни к листьям. Просто повредить корень.

— Зачем губить красивый цветок?

— А какая тебе от него польза?

— Он радует мой взор.

— Но ведь придет осень, и цветок все равно завянет.

— Но до этого времени он успеет разбросать семена, и на следующий год цветков будет уже десять.

Кагэро успел лишь заметить, как шевельнул бровью Говорящий и как качнулся цветок.

— Все, — заявил зеленоглазый колдун. — Этот цветок никогда не даст семян. Теперь у тебя нет причин, чтобы не уничтожать его, так? Сорви его!

Кагэро с сожалением посмотрел на желтые лепестки. «Такому ничего не стоит погубить жизнь».

— И ты всегда так? — негромко спросил Кагэро. — Если женщина призвана рожать детей, то бесплодная женщина никому не нужна и ее можно убить?

— А разве ты не убивал людей? Зачем ты их убил?

Кагэро вздрогнул. События последних дней заставили забыть его о тех троих… нет, даже четверых, которые погибли по его вине.

— Враг есть враг.

— Между вами шла война?

Кагэро пожал плечами.

Говорящий взмахнул рукой, и огромное окно распахнулось прямо перед лицом Кагэро. В этом круглом окне он увидел остатки деревни: разрушенные дома, остывшие пожарища, ветер…

— «Враги» уничтожили деревню. Они напали ночью, никого не оставили в живых, чтобы некому было продолжить войну. — Говорящий помолчал. — Ты ведь тоже возненавидел своих сородичей за то, что они сделали с тобой. И возжаждал мести. Но… теперь тебе некому мстить. Что ты чувствуешь?

— Ацуко… — прошептал Кагэро и сжал веки. — Я ненавижу тех, кто за рекой, вдвойне! За то, что отняли у меня месть, и за… за все остальное.

Окно исчезло.

— Получается, план «врагов» провалился, — невозмутимо сказал Говорящий. — Они не уничтожили корень, и теперь есть, кому продолжить войну. Хуже всего оставить корень, тогда вражда будет длиться вечно. На сегодня достаточно, ты свободен.