Суженый смерти (СИ)

   - Я разлюбила его очень и очень не скоро. Тогда уже не было смысла возвращаться, - Леля опустила взгляд.

   - Дорогая, ты пришла помириться? Или не только за этим? - Марья выжидающе посмотрела на сестру. - Саша?

   - Да. Саша, - Леля выдержала паузу. Было видно, ей сложно говорить. - Не зарывай живого человека под землю. Если любишь, отпусти его. Он не сможет жить без солнца и всей мирской суеты.

   - Он заслужил покой. Он немало за всю жизнь пережил, - Марья несогласно покачала головой. - Ты для себя или для него просишь? Я же вижу, ты любишь его.

   - Для него. Я-то люблю. А ты?

   - И я. Если бы я играла с ним, то отдала бы тебе, не задумываясь, как надоевшую куклу. Тут все по-другому, - она тяжело вздохнула.

   - Я дам ему счастье. Он очень хочет везде побывать. Он хочет жить...

   - Ты стольким давала счастье... - не выдержала Марья. - Сколько у тебя за эти годы было?

   - Ни одного. Спасибо тебе, - Леля тоже завелась, отчего синие глаза потемнели. - Стоило мне встретить того, кого смогла полюбить, и тут опять сразу ты...

   - А вот здесь сделай паузу. Принц провел ночь со мной, еще даже не подозревая о твоем существовании. Он не говорил? Ну, надо же, какой тихоня оказался. Сашу тоже я встретила первая, так что не надо про очередность ничего говорить, - глаза Марьи зло сверкали ярко-зелеными изумрудами.

   - Я не ссориться пришла, - Леля сделала глубокий вдох. - Просто послушай. Я дам ему молодость, здоровье и счастье до конца дней. Пусть это будет всего одна жизнь, но эта жизнь будет стоить тысячи других своей яркостью. Ты дашь ему вечность. Но взаперти, во тьме. Он устанет от тебя рано или поздно. Лет через триста он начнет проклинать тот момент, когда выбрал добровольное подземное заточение. Как ты не поймешь? Он не дожил, не додышал, не дорадовался жизни. Он совсем мальчишка, ему тридцать лет.

   - Он уже сделал свой выбор, - Марья отвела взгляд.

   - Да, он любит тебя. Но он и меня любит, просто меньше как-то, раз тебя выбрал. Я знаю, если бы он не встретил тебя, он полюбил бы меня всем сердцем, как только один на миллион любить может, - она сделала шаг к сестре, приблизившись вплотную. - Дай мальчишке пожить.

   - Это он сказал, что любит тебя тоже? - Марья внимательно посмотрела на сестру.

   - Нет. Я задала вопрос, для него наша встреча, и время, проведенное вместе, ничего не значат? Он промолчал. Он не смог соврать мне. Он человек. Человеческое сердце может любить двоих сразу. Ты знаешь об этом?

   - Нет, не знаю, - она покачала головой. - Я не столько времени провожу здесь, чтобы как ты разбираться в людях.

   - Он будет со мной счастлив. А тебя он со временем проклянет, как бы ни любил до того, - голос Лели был полон грусти. - Ты сама знаешь, я могла бы сделать так, что он и не вспомнит о тебе. И ты мне за это ничего не сможешь сделать.

   - Тебе не смогу, но не ему, - Марья угрожающе посмотрела на сестру.

   - Ты настолько эгоистична? Хотя, о чем я говорю... - голос Лели сорвался, в горле стоял ком.

   - Послушай меня. Ты можешь сделать, что он забудет обо мне. А ты в силах сделать так, чтобы я забыла о нем? - по ее щеке скатилась одинокая слезинка.

   - Нет. Не смогу. Но я не буду его неволить, если ты сама не отпустишь. Будь что будет. Просто ты забыла наше предназначение. Тебе нельзя любить, а мне нельзя убивать. Вон, твоя кожа горяча, сердце оттаяло. Ты сама себя обманываешь, что не изменилась. Любовь меняет всех. Подумай о последствиях. Если ты вдруг станешь доброй и сентиментальной, все встанет с ног на голову. Я сказала. Если что, назови меня трижды по имени, я всегда приду.

   - Как в старое доброе время... Ты тоже зови, если я буду нужна, - Марья кивнула. - Мне нужно заканчивать. Прощай, сестра.

   - До встречи, - и Леля исчезла, оставив после себя легкий запах дорогих пьянящих духов.

   Слезы застилали глаза. Марья чертила буквы.

Рцы, он, како

...

   Серые глаза огромного черного волка следили за людьми, следили за часовыми оборотней, отмечая каждую деталь. Он понял, люди попытаются помешать зверям исполнить свой обряд, но это не входило в планы Люта. Любой ценой звери должны утратить людскую составляющую, он уже устал долгие годы охотиться на оборотней, выслеживая и сопоставляя факты, на самом ли деле очередная жертва охоты оборотень, или простой человек. Пока ошибок не было, но эти звери были очень хитры, их конспирация просто поражала. Даже такому первоклассному следопыту приходилось прилагать массу усилий, выслеживая очередного. И еще. Никто никогда не раскалывался даже под пытками, где расположено логово и кто главный в клане. Создавалось впечатление, что они издеваются, наплевав и на смерть и на боль. Эти ошибки природы жили как викинги, считая за высшую благость умереть в бою, от руки врага. Он выслеживал этот клан уже три года. Еще в Сибири Лют убил не меньше тридцати оборотней, но те неожиданно оставили город и исчезли. След вывел сюда, и Лют продолжил свою охоту. А теперь узнается, что искали оборотни. Потомок Ликаона, обряд. Они научились мыслить, даже обернувшись, не примитивно, а полностью отдавать себе отчет, что делают. Теперь звери стали для Люта еще более ненавистны...

   Раздался шум крыльев и в стороне села птица, какую до того Лют ни разу не видел, хотя за столетия он перевидал всякого. Кипенно-белые огромные крылья, когтистые мощные лапы и голова девушки с белесыми завитками пышных волос. Она видела волка и нисколько не боялась. Любопытство взяло верх, и волк подошел к птице, настороженный и готовый ко всему.

   - Кто ты?

   - Я Алконост, птица судьбы. Ты Серый волк? Не так ли? - приятный девичий голосок был спокоен и мелодичен.

   - Да. Меня и так тоже называют. Алконост. Я слышал о тебе. Но не видел.

   - Я одна из птиц судьбы.

   - Алконост, Сирин и Гамаюн. Что же, вещай, птица судьбы.

   - Я не Сирин, это она голос судьбы. А я справедливость, - она продолжила, видя любопытство волка. - Сегодня вершится судьба человечества. Ты хочешь помешать справедливости.

   - Да что ты! Скажи, а справедливо, что я веками выслеживаю этих тварей, трачу силы и время? Сегодня же я получу возможность убивать их без лишних усилий.

   - Ты один, а их много. Пока ты всех истребишь, пострадают тысячи людей. Все смерти будут на тебе. Не много ли ты на себя берешь? Тот, кого сегодня приносят в жертву, жив по моей ошибке. Он должен был умереть еще полгода назад. Ты мешаешь воле судьбы.

   - А ты в силах помешать мне? - он недобро оскалил пасть, и шерсть на загривке встала дыбом.

   - Я - нет. Но рядом с людьми Морана. Ты не можешь ее видеть, я знаю, на то была ее воля. Зато она очень хорошо увидит тебя, стоит тебе напасть, или мне сказать, где ты.

   Волк прыгнул, но птица резко взмахнула крылом, и Люта от удара впечатало в ствол тополя с такой силой, что помутилось в глазах.

   - Ты ничего не можешь мне сделать, я сильнее, - голос Алконоста даже не поменялся. - Я хочу договориться, а не воевать.

   - Мы не договоримся, - волк ощерил пасть.

   - Ты пойми, вся твоя жизнь - это охота на оборотней, и именно так ты тратишь свою вечность. Что у тебя останется, если их не нужно будет выслеживать? Ну, за год-два ты перебьешь всех. А что потом? Как ты будешь тратить свое время? Подумай, пока не поздно. Я в любом случае не дам тебе помешать людям.

   - Ты не сможешь убить меня, - под железным доводом птицы он утратил часть своей злобы.

   - Я и пытаться не буду. Если не Морана, так я; просто захвачу тебя когтями и отнесу далеко-далеко. Мне всего-то нужно помешать тебе. Решай. По-хорошему или по-плохому.

   Со злости Лют захотел убить и Алконоста и Свечкина, но голос разума подсказал, - в первом случае он потерпит поражение, а во втором Мара сама убьет волка. Умирать не хотелось, он еще не сослужил свою службу.

   - Хорошо. Все решит судьба. У людей может ничего не получиться, - кивнул волк.