Стражи полуночи

Лили потупила голову, мысленно проклиная себя за отсутствие проницательности. Хитрость Полдрона была шита белыми нитками. Тем не менее он достиг нужного результата. Как она могла не догадаться, что донесение, которое привело их сюда, оказалось в кармане контролера не случайно? Требовательный взгляд Полдрона напомнил, что он ждет ответа на свой вопрос. Лили не знала, что именно он хочет услышать, и потому решила сказать правду:

— Нет, не верю.

Сержант удовлетворенно кивнул.

— Я тоже не верю. Не сомневаюсь, человек сам может выбрать свое будущее. Однако будущее, которое выбрали вы, представляется мне совершенно непривлекательным. — Лод зашевелился в своем углу, и Полдрон метнул взгляд в его сторону. — Кому сказано, не дергаться! Или ты хочешь остаться на всем белом свете один-одинешенек?

В голосе сержанта не звучало ни злобы, ни раздражения. Тем не менее он, не ослабляя хватки, поднес нож к горлу Бенедикты и царапнул кожу так, что на ней выступило несколько капель крови. Лод зажмурился и отступил назад.

Лили меж тем пыталась извлечь из слов сержанта хоть какой-то смысл.

— Какое будущее я, по-вашему, выбрала? — растерянно переспросила она. — Вы имеете в виду Дом милосердия?

Губы сержанта вновь искривила ухмылка.

— Нет, я имею в виду гнойную язву в самом сердце Агоры, — заявил он. — Я говорю сейчас не о вашей ночлежке. Она лишь один из симптомов болезни. — Голос его упал до сдавленного шепота. — Ваш Дом милосердия — до крайности идиотское заведение, но не оно является источником отравы.

Взгляд, которым сержант буравил Лили, уже не был холодным и бесстрастным. Теперь в нем полыхала ледяная ненависть.

— Не знаю, известно ли вам, мисс Лилит, что, вступая в ряды контролеров, человек приносит клятву. Клянется отдавать все свои силы служению Агоре и ее государственным ценностям. Город заключает с нами контракт, который мы скрепляем своими печатями. Мне горько видеть, как мои товарищи контролеры каждый день нарушают этот контракт, попирая закон и преследуя собственные интересы. Некоторые из них смеются над моим рвением. Называют упертым фанатиком. Говорят, что я живу не в реальном мире, а в мире своих фантазий. В какой-то момент я ощутил, что вера моя пошатнулась. Как и мои товарищи, я был готов на сделку с совестью.

По телу Полдрона пробежала дрожь. Бенедикта, казалось, вот-вот потеряет сознание. Если бы сержант не сжимал ее руку повыше локтя, она наверняка рухнула бы на пол.

— К счастью, там, наверху, правит истинная мудрость, — продолжал Полдрон. — Моя преданность и чистота помыслов получили должную оценку. Я удостоился посвящения в самые сокровенные тайны. Меня привели в этот дом, в эту самую комнату. Я думал, моя мечта становится явью… — Взгляд сержанта был устремлен в пространство, на губах играла блаженная улыбка. — Но я узнал о Полночной хартии, — вымолвил он.

Неожиданно Полдрон дернулся. Замерев от ужаса, Лили увидела, как Бенедикта пошатнулась. В какой-то жуткий момент ей показалось, что сержант решил покончить со своей жертвой. Но он всего лишь швырнул ее на пол. Бенедикта попыталась отползти, но он придавил ее к полу, наступив ей на спину.

— Потерпи немного, малышка, — промурлыкал он. — Теперь осталось недолго.

— Вы ведь не сделаете ей ничего дурного, правда? — спросила Лили.

Она по-прежнему трепетала от страха, но сумбур, царивший у нее в голове, развеялся, и мысли пришли в порядок.

— Вы ненавидите меня, а не ее.

Полдрон едва заметно кивнул.

— Вы правы, мисс Лилит, я ненавижу вас. Вас и этого самозванца Марка. Представьте, раньше я никак не мог понять, почему власти уделяют паре глупых ребятишек столько внимания. Почему вы служите объектом столь пристальных наблюдений. Никто не мог объяснить мне это. В ответ на все мои вопросы те, кто находится наверху, ограничивались туманными намеками. Я считал: здесь скрывается некая сложность, недоступная моему пониманию. А потом выяснилось, что все чрезвычайно просто. Полночная хартия разрешила все мои недоумения. И заставила меня очнуться от дивного сна, в котором я пребывал столько лет.

Краем глаза Лили заметила, что Полдрон снял ногу со спины Бенедикты и девочка тихонько отползает в сторону. Она поняла: нужно во что бы то ни стало отвлечь внимание сержанта.

— Очнуться от сна? — заинтересованно переспросила она. — Какого сна?

— Увы, мисс Лилит, Агора — это не более чем сон. Прекрасный, чудный сон. Все мы, жители этого восхитительного города, принадлежим миру видений, а не миру реальности. За исключением вас двоих, мисс Лилит. И вы способны уничтожить нас всех. — Лицо сержанта исказила злобная гримаса. — Да, вы способны разжечь пламя, которое пожрет все, что я поклялся защищать и оберегать. Этого я не могу допустить. И потому я разжег свой собственный огонь и в этом огне сжег проклятый пергамент, содержащий отвратительные пророчества. Но пророчества эти отпечатались в моей душе. Навечно. — Позабыв о Бенедикте, сержант подался вперед. — Но я могу помешать осуществлению этих пророчеств. Могу спасти то, что мне дорого. Я займу место вашего соперника, который оказался безвольной тряпкой, и одержу над вами победу. Вы сами увидите, мисс Лилит, в конце концов все сомнения разрешатся чрезвычайно просто. Агора будет существовать вечно. Ничто и никто более не будет угрожать ее процветанию. Благодаря одной простой, совсем простой вещи. Вот этой.

Полдрон вскинул руку, и лезвие ножа зловеще сверкнуло в сумраке.

— Время твоей жизни кончилось, Антагонист, — торжественно изрек он. — Настало время умереть.

Но стоило Полдрону сделать шаг по направлению к Лили, Бенедикта уцепилась ему за ноги, и он рухнул на пол. Сержант зарычал, как раненый зверь, что есть силы лягнул девочку и попытался подняться.

Тем временем Лили метнулась к камину и обмотала руку краем плаща.

Сержант был готов наброситься на Бенедикту, но Лод налетел на него со спины и схватил под мышки, давая сестре возможность добежать до лестницы. Между мужчинами завязалась драка. Сержант явно превосходил соперника в силе. Выбрав момент, он замахнулся ножом и вонзил его в предплечье Лода Из раны хлынула кровь. Лод, взвыв от боли, потерял равновесие и упал, сбив при этом стоявший на столе фонарь. Стекло разбилось вдребезги, горящее масло растеклось по полу, подползая к гобеленам и разбросанным повсюду бумагам. Полдрон вновь устремился к Лили, подняв готовый для смертельного удара нож.

Лили вскинула руку, в которой был зажат уцелевший клочок Полночной хартии. Несмотря на то что комнату заволакивал дым, слова, выведенные на пергаменте, еще можно было разобрать. Полдрон замер, словно зачарованный, грудь его тяжело вздымалась, тело сотрясала дрожь. На несколько мгновений он позабыл о том, что происходит вокруг. Этого оказалось достаточно, чтобы Лили взмахнула другой рукой, той, что она предусмотрительно обернула плащом, и метнула в глаза сержанту горсть горящих углей.

Полдрон испустил душераздирающий вопль, однако пальцы его по-прежнему крепко сжимали нож. Лили попыталась отскочить в сторону, но сержант ухитрился свободной рукой вцепиться ей в волосы. Сквозь слезы, застилавшие его обожженные глаза, он уставился ей в лицо.

— Ты никогда не уничтожишь нас, — прошипел он, с трудом ворочая языком. — Даже если этого захочет сам Директор.

Нож взметнулся в воздух… Лили не стала закрывать глаза. Она ждала неизбежного.

Однако вместо того чтобы выполнить свое намерение, сержант вдруг повалился на пол.

Когда клубы дыма немного развеялись, Лили разглядела дубинку и того, кто опустил ее на затылок Полдрона. Над бесчувственным телом сержанта стоял инспектор Гривс. Слова благодарности готовы были потоком хлынуть с губ Лили, но инспектор предупреждающе махнул рукой.

— Потом, потом, мисс Лилит. Вам и вашим друзьям необходимой уйти отсюда как можно скорее.

Впервые за всю свою жизнь Лили была полностью согласна с утверждением контролера.

19

Процесс

«…Согласно сведениям, которыми мы располагаем, мистер Лодейт и его сестра полностью оправились от полученных ранений. Инспектор Гривс выразил радость по поводу того, что у мисс Бенедикты, несмотря на пережитое потрясение, хватило сообразительности выбежать на улицу и обратиться за помощью к ближайшему патрулю. Дать какие-нибудь комментарии относительно причин, спровоцировавших у его подчиненного внезапный приступ умопомешательства, инспектор по-прежнему отказывается. Он отказался также объяснить нашему репортеру, почему той ночью он лично возглавил патруль, направлявшийся в район трущоб, хотя это не входит в его служебные обязанности».