Герцог грозового мира (СИ)

***

Похороны Эвальда Мистераля проводились скромно. Закрытый гроб стоял в главной зале особняка Мистералей - того самого дома, где провели свое счастливое детство маленький Эви, так и не принятый в ранг рыжих, и его сестры, в том числе и названая, в том числе и гостья из Крылатого Мира Ада-Адилунд.

Шагнув под своды этого величественного здания, Хор отчего-то ощутил себя гостем таинственного старого замка, над которым нависло проклятие, постепенно уничтожающее всех, кто когда-либо в нем побывал. А как иначе можно было объяснить то, что происходило со всеми Мистералями? Мальс чувствовал тоску по всем: и по верной Раль, и по едва знакомой Виорди, и по не до конца понятному Эвальду. Эви. Улыбка, протянутая рука, все ещё испачканная чем-то вроде мела, никакой настойчивости и сплошная доброжелательность. Красивый голос, сложные аккомпанименты песен, неизменная улыбка - и внезапная серьезность при прочувствованных словах. Он был той самой открытой книгой: прочитайте, если не порежетесь об острые листы.

В памяти Эвальд так и остался с тем беззаботным лицом, с каким обещал подобрать секретаря Хору. Разум упорно отказывался ассоциировать его с той жутью на фотографиях. И казалось, что там, под плотно закрытой крышкой гроба, все та же улыбка на застывшем лице, словно и не изрезали его, словно и не обожгли, уродуя.

Гроб стоял на возвышении, окруженный вазами с цветами: сумели же найти в середине осени… И хотя за окном было мрачно и серо, но здесь тлели огоньки красных мелких цветов. Людей собралось совсем немного: Рондер Мистераль с непроницаемым выражением лица, его бледная тихая супруга, едва-едва державшаяся Илана, нервно сцепившая руки Юнари и ещё несколько Мистералей, едва знакомых Мальсу. В углу он заметил прямую фигуру Лейнора Зорренда, который неподвижно глядел в угол.

Хор медленно подошел поближе к Илане и Юнари и получил от обеих благодарные взгляды. Рондер с женой стояли напротив, не желая ни с кем сейчас общаться. Снова застучали двери: к гробу чеканным шагом шел Герцог Грозового Мира, высоко подняв голову, и в этой его осанке было нечто совершенно неестественное, выдававшее, что он не настолько спокоен, как хочет казаться. Эстилис подошел к возвышению и замер, глядя на цветы и гроб. Его губы едва заметно шевелились, произнося прощание, слышное лишь ему и навеки уснувшему Эвальду. Мальс закусил губу: отчего-то, глядя на это, он начинал чувствовать все усиливающуюся тоску.

Рондер Мистераль, прежде застывший мраморной статуей, двинулся с места: сделав несколько шагов, он медленно начал говорить. Хор не слушал, он старательно убегал мыслями от этого, потому что знал: речь звучит фальшивая, неискренняя, неправильная, недостойная этого прощания. В отличие от большинства собравшегося здесь, названый отец Эвальда лгал, говоря красивые печальные слова, но внутри оставаясь равнодушным. И Мальс не хотел слышать этого. Его просто коробило от такого обмана, казавшегося чуть ли не вандализмом по отношению к умершему. Но правила приличия того требовали, и Рондер говорил, якобы выражая чувства всех собравшихся. Собравшиеся молчали, а говорил один он, и везде звучала фальшь. Для того, чтобы осознать это, Хору хватило одного лишь взгляда на главу фамилии.

Наконец тот закончил и замолчал, всем видом изображая скорбь. Илана, переминавшаяся с ноги на ногу, сжимавшая подрагивающие губы, вдруг рванулась вперед и со слезами вцепилась в крышку гроба.

- Эви! - прорезал тоскливую тишину зала отчаянный крик. - Эви, ты же мне обещал! Эви! - её плечи тряслись, а лицо уткнулось в неживое дерево последнего дома Эвальда Мистераля. Илана что-то шептала - порывисто, глотая слова, захлебываясь в рыданиях. Шептала, обращаясь к уже ушедшему, просила, умоляла, вопрошала, почему он не остался рядом, когда был так нужен. Просила прощения за все те минуты, когда отходила от него. И много чего ещё было в этой надрывной речи, летящей вслед исчезнувшей тени близкого человека.

Хор смотрел то на неё, то на Рондера, и осознавал, как же был далек отец от своих детей. Он до сих пор не понимал, какое важное место занимал в жизни всех сестер Эвальд, их центр, их лидер, их сердце, их улыбка.

Илана все ещё что-то шептала, а затем разом обмякла и медленно сползла на пол. Юнари торопливо бросилась к ней, но подхватить не успела: сестра безжизненно упала к её ногам. Кто-то из незнакомых Мистералей рванулся помочь, и вместе они куда-то унесли бессознательную Халану. Наступила тишина. Мальс неотрывно смотрел на неподвижного Эстилиса, по-прежнему слишком прямо держащего спину. На похоронах полагалось говорить, но и Маршал, и Герцог не могли этого делать. Они молчали. То, как они провожали погибшего Эвальда, касалось только их самих. Самому Хору было противно произносить речи после того, как здесь выступал Рондер.

В отдалении часовая башня пробила двенадцать. Несколько слуг взяли на руки гроб и медленно двинулись к выходу, а вслед за ними шагала скорбная процессия. Сам того не ожидая, Мальс встал в пару с Эстилисом, но встретил лишь полное равнодушие во взгляде. Сейчас Герцог закрылся ото всех - видимо, его действительно так затронула трагедия.

Усыпальница находилась в подвальном этаже дома: здесь на протяжении последнего века хоронили всех Мистералей Грозового Мира. Виорди, впрочем, осталась в Квемере, а где сейчас находилась Раль, Мальс боялся и думать. Гроб внесли в помещение с низким потолком, освещенное прикрепленными к стенам лампами, и медленно опустили в каменную гробницу, где заранее приготовили место. Наверное, Эвальд думал, что здесь будет могила Рондера, а сам готовился сделать так много всего. “Возможно, глава семьи Мистераль не раз встретится с Маршалом Объединенного Мира”, - вспомнились его слова в тот вечер, когда они впервые наговорили друг другу откровенностей. Эвальд жил, стремился жить, строил далеко идущие планы и с надеждой смотрел в будущее. Но все в один момент закончилось, и вместо счастья рядом с любящими сестрами его ждал мрачный склеп.

Тяжелая каменная крышка скрыла ото всех гроб, и опять наступила звенящая тишина. Сейчас уже никакие церемонии не предписывали присутствующим что-то говорить: поэтому они и молчали. Взгляд Хора медленно двигался от незнакомых лиц к плотно сжатым губам Эстилиса, к отсутствующему взгляду Лейнора, к равнодушному, несмотря на все попытки соответствовать положению, выражению Рондера Мистераля. Его жена просто боялась и жалась к супругу. Она, как и Раль, остро воспринимала факт чужой смерти, но вряд ли так страдала от смерти Эвальда, как Илана. Пятеро детей были в этом доме одни, отдельно от родителей.

- Прощай, Эвальд, - прошептал Мальс так, чтобы его никто не слышал. - Спасибо за то, что поддерживал меня, спасибо за Раль. Прости, что я ничего не смог сделать для тебя.

***

Прежде чем отправиться в правительство, Хор долго бродил по улицам Хаса, представляя, как здесь же ходил Эвальд Мистераль - может, вместе с кем-то из сестер. Этот город стал родиной для них обоих, но возвращение вышло для наследника Мистералей смертельным.

Мальс постарался отвлечься от тягостного настроения похорон, потому что сейчас требовалось возвращаться к тем проблемам, из-за которых и отдал жизнь Эвальд. Для отвлечения пришлось гулять долго, невзирая на спину, все норовящую снова заныть. Красивое здание правительства немедленно напомнило о всех их совместных операциях, о той ночи, когда Хор едва не посчитал Эвальда предателем наравне с Эстилисом, о нескольких разговорах, об обсуждении положения с семьями, о простой болтовне. Всплыл в голове “Альгенсер” и полчаса, проведенные “борцами с огнем” вместе. Эвальд тогда выглядел довольным, поскольку удалось справиться с бедой, много говорил, пил в пределах разумного и излучал всю свою доброжелательность.

Мальс понял, что не сможет избавиться от этого как минимум в течение этого дня: уж слишком глубого все проникло, уж слишком многое зацепило. Когда погибали люди в Квемере, они с Раль давали друг другу обещание, что отомстят Кею: теперь же месть становилась очень сложной задачей для одного человека. Хор помнил свое намерение полностью довериться Эстилису и хотел поговорить с ним об этом, но лишь спустя несколько дней, поскольку им обоим требовалось отойти от произошедшего. Для Герцога смерть Эвальда стала большим ударом. Хор осознал, что там, в особняке, тот выглядел на несколько лет старше: так на него подействовало случившееся.