Свет во мраке

Но неуместные сейчас размышления быстро вылетели у меня из разгоряченной бегом головы, когда я оказался на высоком обрыве, под которым с едва слышным плеском катила свои воды благословенная и столь долгожданная река, очень широкая, несколько мутная и явно крайне мелкая, если судить по завязшему посреди русла толстому сучковатому бревну.

Обрушивая вниз потоки земли и листвы, я почти что съехал вниз и оказавшись в воде. Вверх или вниз по течению? Конечно вниз. Река направлялась в нужном мне направлении, здесь русло делало довольно крутой изгиб, оббегая несколько холмов. Судя по всему, начиналась она где-то далеко отсюда на юге. Может и стоило попытаться обмануть преследователей и решительно изменить направление своего пути, но я не желал снова подниматься вверх. Хватит с меня подъемов. Бежать под горку куда легче — недавно я в этом убедился. Сейчас бодрости у меня в избытке, но кто знает, что со мной случится позже и, быть может, мне придется горько пожалеть о зря потраченных силах. Поэтому не станем разбрасываться силой. Двигаться я старался по середине широкого русла. Порой не замечал промоин и омутов, проваливался с головой. Вынырнув, торопливо отфыркивался, отплевывался, выбирался из ловушки и продолжал тяжелый бег, чтобы через десяток шагов снова провалиться. Зато я не оставлял следов. Ни на суше, ни на мелководье у берега. В середине течение самое сильное, быстро заглаживает следы в иле.

Насквозь промокший, я бежал и бежал. Перелезал или подныривал под деревья упавшие поперек безымянной реки. Огибал гигантские валуны. Смело прыгал с небольших водопадов и преодолевал пороги. Уворачивался от острых сучьев и бревен. Каким бы ни было препятствие — я не покидал реки. Не знаю как мои преследователи снова и снова нападают на след быстрого и одинокого беглеца, но их собаки там не просто так. Я не дам им такой роскоши как отчетливый след. Пусть помучаются. Даже если они и поняли, что я двинулся вниз по течению, пусть теперь не спешат, пусть до рези в глазах вглядываются в берега — вдруг именно здесь я выбрался из реки. Ведь если не заметят и пройдут мимо — ищи-свищи меня потом. Пусть все время пребывают в напряжении. Пусть дергаются и шарят глазами по мокрой прибрежной глине. А я продолжу двигаться по воде до тех пор, пока не сочту, что пришло время покинуть воду…

Остаток дня, всю ночь и часть следующего утра я оставался в воде. Ночью уже не шел, а плыл, уцепившись за средних размеров бревно, изредка подталкивая его, дабы не застревало в мелких местах. Лига за лигой оставались за моей спиной. Мимо проплывали рощи, пустоши и холмы. Не будь я столь живуч, давно бы заболел, а то и умер — к ночи вода стала ледяной. Кое-где образовалась тонкая ледяная корочка, со звоном ломающаяся от напора моего тела и порой оставляющая глубокие порезы на моей коже. К утру легче не стало. Все же не летняя пора, солнце ярче и теплее с каждым днем, но весна, это весна.

Я выдержал. Выдыхая густой пар, выдирая из волос лед, я продолжал оставаться в реке до тех пор, пока утренний свет не показал мне такую картину, от которой я разразился громким лающим смехом. Стоя по пояс в воде, упираясь руками в бока, я в голос смеялся, глядя, как медленно уплывает от меня верное бревно, тащившее меня на себе всю ночь. Вот бревно вздрогнуло, накренилось, а затем встало торчком и кануло вниз, летя с высоченного обрыва в пропасть.

Водопад.

Снова гигантский водопад.

Да что ж я такой везучий именно на эти природные красоты — водопады и пропасти.

Неужто на роду у меня написано все время сигать с обрыва?

Обходить я не собирался. Еще не знаю, насколько высок обрыв, насколько глубока пропасть, куда мне предстоит упасть, но всей душой я уповаю, что ждущая меня ямина если не бездонна, то очень и очень глубокая. Коли идущие за мной враги еще не потеряли мой след и не отстали, им придется либо последовать за мной, либо же искать обходной путь — на что потребуется немало времени.

Отсмеявшись, я уцепился взглядом за торчащий над водой валун, что словно бы застрял на краю бездны. К нему я и двинулся, а добравшись, уперся мокрым животом в выглаженный водой стылый камень и взглянул вниз. Заглянул в пропасть.

И у меня снова пресеклось дыхание.

На этот раз от изумления, восторга и преклонения.

Очень уж величественный вид открылся моему усталому взору. Настолько величественный, что я враз почувствовал себя крохотной букашкой, ничего не значащей в этом бескрайнем мире.

Безымянная река достигала края обрыва и низвергала свои воды с такой высоты, что густые деревья далеко внизу казались совсем маленькими. У подножья водопада раскинулось озеро, столь мелкое, что я отчетливо вижу дно. Озеро прямо как и река — мелкое, широкое, мутное и безымянное. Воды мало. Вряд ли она смягчит мое падение после предстоящего безумного прыжка.

От озера отходит сразу две реки, что куда уже породившей их матери-реки, но при этом глубже и с более быстрым течением. Реки бегут бок о бок первое время, но затем, как будто поссорившись, начинают все сильнее отдаляться друг от друга. Затем между ними и вовсе встает большой и длинный земляной гребень сплошь заросший травой и деревьями. Он как стена между поссорившимися речками. Еще дальше, за озером и за холмом, начинаются густые рощи, растущие часто и беспорядочно раскиданные по почти бескрайней и плоской местности уходящей за горизонт. Некогда здесь не было лесов — на их месте находились плодородные возделанные поля, каждый год приносящие богатый урожай.

Откуда я это знаю?

Просто увидел дома.

Каменные здания. Двух и трехэтажные, массивные, сложенные на совесть, с уцелевшими кое-где крышами из потемневшей глиняной черепицы. А вон и полуразрушенное кольцо высокой защитной стены с многочисленными вратами и башнями. Город. Под водопадом, между озером и заросшей долиной, лежали руины большого города. Богатого города. Еще дальше, уже почти неразличимые, за городской стеной, тянулись развалины домов попроще — там явно в свое время жили люди попроще. Дровосеки, кожевенники, охотники. Еще дальше, у края бывшей долины, я заметил еще больше домов и домишек. Там обитали крестьяне.

Два столетия назад здесь находился процветающий город и немало деревень. Еще одна жемчужина в потухшей навсегда диадеме Западных Провинций захлестнутых ревущей водой гражданской войны переросшей в Войну Магов, когда в дело вступили боевые волшебники с обеих сторон.

Сейчас трудно разглядеть, хотя очевидно, что военные действия велись и здесь. Это видно по буквально разметанным каменным домам, по огромному черному пятну накрывшему собой часть городской стены и зияющую пустотой арку одних из врат.

Позволив себе передышку перед прыжком с огромной высотой, я вдоволь насмотрелся, после чего перевел взор на одну очень удивительную и можно даже сказать очень необычную постройку, гордо высящуюся в полулиге от городской стены.

Башня.

Тонкая и высокая башня увенчанная островерхой крышей из довольно необычного темного поблескивающего на солнце камня. Стены из мощных каменных блоков, столь больших, что живо напомнили мне о виденной недавно каменоломне с рабами гномами. Отсюда трудно разглядеть, но блеск разноцветных оконных стекол мне точно не померещился — в тех окнах, что расположены очень высоко над землей. Так высоко, что только птица сможет до них добраться. Ну или человек, располагай он немыслимо длинной лестницей. Видны темные пятна правильной формы и ниже — это так же окна, но они похоже либо заложены кирпичом, либо же закрыты ставнями. Блеска оконных стекол там нет. Высокие ступени упираются в широкую закрытую дверь.

Все вокруг башни заросло деревьями и кустарником, не говоря уже о прошлогодней желтой и молодой зеленой траве. Та же разруха и запустение, что на руинах лежащего рядом заброшенного города.

Вот только башня выглядит иначе.

Как-то уж удивительно целая она. Как башня выдержала двухсотлетнее испытание временем со столь малыми потерями? Нет ни малейших следов возможного обрушения, двери и ставни целы, не перекошены. А стекла! Вернее разноцветные витражи больших окон на большой высоте — как могли уцелеть стекла? Два века пролетело. Уверен, случались здесь снежные бураны, летние бури, осенние и весенние завывающие ветра, приносящие с собой не только дождь, но и град. А стекла целые…