Лиловый (I) (СИ)

-- Ты громко дышишь, нари.

Не осознавая, что делает, Острон машинально отпрянул; что-то ожгло плечи, и он передернул ими. Стрела резко опустилась, и небольшая фигурка отшатнулась в противоположную от него сторону, ломая ветви кустарника.

Кустарник загорелся. Острон недоуменно посмотрел себе под ноги и ойкнул: оказывается, он неосознанно вызвал пламя, которое и стекло с его плеч, поджигая все вокруг.

На его счастье, этот огонь потух почти моментально.

-- Т-ты что, несгораемый? -- уже куда менее уверенно спросила его фигура в светло-зеленом бурнусе. Острон покосился на ее лук, -- тетива уже была спущена, стрела спряталась в колчане, -- и пожал плечами.

-- А ты кто? -- сообразил он. Голос у нее был женский; двигалась она, впрочем, так, будто была опытным воином.

Девушка окончательно убрала лук и подняла руку к платку, закрывавшему ее лицо; ее пальцы ловко ухватились за край платка и стянули его.

-- Я Лейла, -- сказала она. -- Дочь Амир.

-- О-острон, сын Мавала, -- немного растерянно отозвался он.

-- Я видела, как отряд прибыл в оазис, -- продолжала Лейла, сделав шаг вперед. -- Двадцать девять человек, и таких разношерстных отрядов я еще не видела, клянусь, хотя разбойничьих шаек я навидалась немало! Отвечай, кто вы такие?

-- Мы стражи Эль Хайрана, -- послушно ответил Острон.

-- Конечно, так я тебе и поверила! -- ее светлые глаза чуть презрительно осмотрели его. -- Такого растяпу, как ты, ни за что бы не взяли в стражи Эль Хайрана.

-- Я Одаренный, -- обиделся он.

-- Ты?.. -- Лейла было расхохоталась, но потом явно вспомнила об огне, остатки которого еще тлели между травинками у его ног. -- Ладно. Будем считать, что я тебе поверила. И что же стражи Эль Хайрана делают так далеко от своей стены?

-- Для начала скажи, где твое племя?

-- Ха! Ты думаешь, все женщины путешествуют только со своим племенем?

-- То есть, ты здесь совсем одна, -- полувопросительно произнес Острон. Лейла свела бровки.

-- Не думай, будто я вас боюсь.

-- Нас и не нужно бояться, -- удивился он. -- А толпы одержимых ты тоже не боишься?

-- Одержимые? Так далеко на севере? -- она закусила губу, рассматривая его. -- Хотя если в стражу Эль Хайрана теперь берут таких, как ты, то и неудивительно.

Острон нахмурился: подобные намеки в его собственный адрес его не оскорбили, но было неприятно думать об остальных стражах, особенно павших в бою в Тейшарке: эти слова будто пытались очернить их память.

-- Пойдем со мной, -- угрюмо сказал он. -- Поговоришь с командиром моего отряда. Он расскажет тебе, что мы здесь делаем.

Лейла задумалась будто, потом кивнула.

-- Ладно, -- согласилась она. -- Веди. Только не вздумай что-нибудь выкинуть, а то быстро получишь стрелу в затылок!

Острон сердито пожал плечами, повернулся и пошел. Шагов девушки он не слышал, но оглядываться не собирался. Пойдет она или нет -- это ее проблемы, в конце концов.

В лагере почти никого не было, но Халик, как и прежде, сидел на ветхом коврике у костра. Рядом с ним расположился Абу Кабил, на плечах которого лежала наконец тяжелая бурка, хотя непохоже было, что кузнец хоть сколь-нибудь замерз.

-- Ага, -- протянул Абу, поднимая голову. -- Остальные охотники притащат по газели, а наш герой непременно умудрится найти вместо дичи красотку. Ты выловил ее в озере, Острон?

-- Это Лейла, дочь Амир, -- раздраженно ответил тот, обращаясь преимущественно к Халику. -- Она попыталась напасть на меня, когда я забрел в дальнюю часть оазиса. Она хочет знать, что мы здесь делаем.

Халик рассеянно опустил руку с трубкой, глянул на девушку. Та немного нервно переминалась на носочках, то и дело приподнимаясь: кажется, ее раздражало то, что Острон, которого она сочла дурнем и остолопом с первого взгляда, оказался выше нее почти на голову.

-- И ты здесь совсем одна? -- спросил слуга Мубаррада. Видимо, его взгляд оказался достаточно тяжелым: Острон ожидал очередного дерзкого ответа, но Лейла послушно сказала:

-- Да. Ты -- командир стражи Эль Хайрана?

-- Не совсем, -- буркнул тот, поднимаясь. -- Меня зовут Халик. Скажи, что ты здесь делаешь, Лейла? Ищешь приключений себе на голову?

-- В каком-то смысле, -- согласилась девушка и вскинула подбородок. -- Я путешествую одна. Пожалуй, можно сказать, что я исследовательница. Я собиралась исследовать храм Шарры.

-- Проще говоря, она воришка и шарится по руинам в надежде отыскать сокровища, -- смешливо заметил Абу Кабил из-за спины Халика. Лейла немедленно вспыхнула. Острон с любопытством посмотрел на нее. По ее головному убору было невозможно сказать, к какому племени она принадлежит; платок она завязала лихо, как не носят ни маарри, ни китабы, и из-под него рассыпались по плечам густые каштановые волосы.

-- Это не воровство, -- немедленно сказала она. -- Ведь все равно то, что лежит в руинах, никому давно не нужно.

-- А как же покой мертвых и все такое? -- поддел ее кузнец. Халик обернулся и поднял ладонь.

-- Будет тебе, Абу. Итак, юная расхитительница руин, -- он снова посмотрел на девушку, -- к страже Эль Хайрана я формально не принадлежу, но поскольку генерал восточной цитадели, Ат-Табарани, пал в битве за Тейшарк несколько недель назад, мне пришлось занять его место. Засим обязан предупредить тебя, что Тейшарк захвачен одержимыми, и в стене Эль Хайрана пробита брешь. Остатки стражей сейчас странствуют по всему югу, отыскивая задержавшиеся племена: до конца зимы у нас есть время, а потом, скорее всего, одержимые хлынут в Саид.

Лейла молчала, уставившись на него.

-- Поэтому, -- Халик развел руками, -- боюсь, руинам Шарры придется подождать. Мы не можем оставить одинокую девушку и дальше путешествовать по опасным местам. Наш отряд направляется в Ангур; тебе придется присоединиться к нам.

-- Сколько вы еще будете стоять лагерем? -- спросила она.

-- Два дня.

-- Вот и хорошо. За это время я вполне успею съездить туда и вернуться.

-- Даже не думай.

-- А ты попробуй останови меня.

-- Я-то попробую, но ты не пожалей потом, красавица.

Острон недоуменно переводил взгляд с одного на другую; Халик возвышался над девушкой настоящей громадиной, а она только что не поднялась на носочки, дерзко глядя на него.

-- Пусть делает, что хочет, -- негромко предложил со своего места Абу Кабил, и на его круглом лице была неизменная ухмылочка. -- Она еще пожалеет об этом, когда мы вернемся на юг и одержим победу над безумцами. Слава о нашем походе разнесется по всему Саиду, и годы спустя бабки будут рассказывать о нас сказки детям.

Взгляд Лейлы был по-прежнему устремлен на Халика, но ее короткая бровка дернулась.

-- Прямо слышу, -- продолжал Абу, подмигнув Острону. -- Непременно насочиняют баек о том, как могучий Одаренный Мубаррада Острон превращал одержимых в факелы, а прекрасноволосая воительница Сафир поражала их стрелами. Наверняка все будут говорить, что даже Эль Масуди не был столь силен, как Острон, и что выстрелы Сафир всегда находили свою цель.

-- Какая еще Сафир? -- резко спросила Лейла и уставилась на Абу. Тот рассмеялся.

-- Среди стражей Эль Хайрана есть и женщины, дорогая. О, кстати. А вот и она.

Острон обернулся: из зарослей действительно вышла Сафир, запыхавшаяся, в запачканном бурнусе; в руке она держала двух подстреленных кроликов.

-- Ты что, уже вернулся? -- не заметив Лейлу, спросила она у Острона. -- Во имя Мубаррада, Острон, ты никак разучился охотиться?

-- Он с сегодняшнего дня охотится на прекрасных дев, -- ехидно заметил Абу Кабил; тогда взгляд Сафир скользнул дальше, и она увидела незнакомую девушку.

-- А это еще кто?

-- Я Лейла, дочь Амир, -- представилась та, не успели остальные раскрыть рта. -- Ты -- Сафир?

-- Сафир, дочь Дафии, -- нахмурилась девушка. -- Хамсин вроде бы докладывала, что в оазисе не стоит лагерем никакое племя.

-- Я не принадлежу ни к одному племени, -- Лейла сердито вскинула подбородок. -- Уж тебе-то должно быть известно, что не всякая женщина странствует с племенем в роли послушной жены?