Пыль дорог и стали звон (СИ)

Искомая могила находилась на другом конце кладбища. Прохладный влажный воздух, обычный для этих мест, был сегодня особенно промозглый и пробирал до костей. Аргус мечтал поскорее взять в руки лопату, чтобы хоть как-то согреться. Остальные были полностью с ним согласны. Всю дорогу старушка плелась впереди, останавливаясь то у одного, то у другого камня, словно не могла вспомнить нужного места. Наконец, она замерла у аккуратного надгробия, на вид Стигг дал бы ему не больше пяти лет. Надпись на камне была полустёрта, так что разобрать её было бы непросто, да и вряд ли это надгробие отличалось оригинальностью. Скорее всего, то-то в духе «Помним и скорбим» или «На вечную память». В одном старый копатель был уверен — к этому захоронению его команда отношения не имела.

— Ну, за работу, парни. А вы пока здесь посидите, сударыня, отдохните на камушке.

— Ты, сынок, за меня не волнуйся. Постою я. С меня не убудет.

— Ну, дело ваше.

Лопата с лязгом вонзалась в землю. Влажные тяжёлые комья отлетали в сторону со временем образуя внушительную кучу. Солнце поднималось всё выше и, несмотря на прохладную погоду, вскоре копатели уже обливались потом.

— Чёрт возьми, словно навоз в свинарнике кидаем. Сыро как на дне морском, земля тяжеленная. — Ворчал Аргус, смахивая рукавом пот со лба. Работали они по двое, один всегда был наверху. Когда яма глубиной стала уже больше человеческого роста, он поднял голову к серому небу, из-за которого виднелось бледное пятно солнца. — Э, Стигг! Что там?

Сверху показалась готова старого копателя.

— Задремала она. Спит. Не добрались ещё?

— Да он, видать, в самом Пекле похоронен, хехе. — Отозвался Мальв, опёршись на лопату. — Чего с бабкой делать будем?

— Гроб откопаем, а там посмотрим. — Прошипел в яму Стигг. — А ну как бабка умом тронулась и там ничего, кроме костей, нету? Грех на душу брать ни за что? Ну уж нет.

— Я тогда её тем более тут закопаю. — Процедил сквозь зубы Аргус, сдунув каплю пота с крочковатого носа. — Тут как у чёрта морского в заднице…

— Отдыхаете, сынки? — Донёсся тихий голос сверху. Стигг чуть не подпрыгнул от неожиданности: старушка стояла прямо за его спиной.

— Да мы тут, бабушка, дух переводим. Очень уж глубоко муженёк ваш зарыт. — Ответил копатель.

— Глубоко, ох глубоко. И не говори, сынок. Воля его была такая, чтоб поглубже закопали. Он всю жизнь мертвецов боялся. Боялся, что ночами они с погостов встают и по деревням ходят.

— Ну, это уж байки. Нынче трупарей и не осталось вовсе, подымать мёртвых некому, так что лежат они себе смирно по ящикам да на дне морском.

— Ох, твоя правда, сынок. Нету нынче извергов этих… Кровососы только остались, да упыри.

— Ну, те наши острова за три мили обходят. Да и воздух морской для них, говорят, что нам едкий дым, всё нутро выжигает.

— Ох, что правда, то правда. Стало быть, совсем бояться нечего?

Из ямы донёсся голос Аргуса.

— Стиииигг! Добрались. Сбрасывай верёвку, подымать будем.

Крепкая верёвка, немногим тоньше корабельного каната была закреплена наверху и сброшена другим концом в яму.

— Готово, крепи ящик!

— Погодь, я сперва крышку открою, проверить надо ж! — Донёсся голос Аргуса. — Сбрось лом, только по голове не попади как в прошлый раз, чтоб тебя за ногу!

Снизу донёсся скрип дерева. И кряхтение копателей.

— Чего там? — Стигг заглянул в яму, опустившись на колени.

— Эээ… Не видать ничерта. Скинь лампу.

Когда и лампа была спущена по верёвке, шуршание продолжилось, перемежаясь с руганью.

— Дерьмо! Одни кости! Вонища жуткая. Спроси, точно та могила-то?

— Бабушка, говорят, нету там ничего. Ты могилы не спутала? Может, глаза подводят иль память не та?

— Ох, сынок, негоже так про старушку! — Запричитала бабка. — Вы внимательнее там поглядите. Ты б и сам туда залез, глядишь, чего б и увидел. — Стигг вновь опустился на колени.

— Говорит, то место. Погляди получше!

— Скажи этой старой карге, что она сейчас сюда сама полезет к муженьку своему, и тут и останется. — Свирепо отозвался Аргус.

— Зря он так злится. Они ж чувствуют. — Раздался голос старушки сзади. — Всё слышат и чувствуют. Сам спустись и узнаешь.

— Бабка, сдаётся мне, ты нас за болванов… — Слова Стигга прервал мощный пинок сзади, отправивший его прямо в недра свежераскопанной могилы. Приземлившись, судя по звукам, на Мальва, он издал громкий стон и выругался.

— Ох, ведьма старая! Шутки шутить со мной? Вылезу — лопатой башку отрублю и здесь же закопаю!

— Очень сомневаюсь. — Донёсся сверху голос. Это был уже не дрожащий старушечий голосок. Слова звучали низким леденящим голосом, от которого, казалось, сам воздух становился холоднее.

— Это что ещё за дьявол? — Проговорил Аргус, задрав голову. На лицо ему упала снежинка, потом другая. Изо рта стал вырываться пар. — Никак мороз в середине весны ударил?

Ругань и стоны затихли, когда вновь раздался ледяной голос сверху. Слова, произносимые им были копателям незнакомы, но тем не менее нагоняли жути. В следующее мгновение они почувствовали шевеление под ногами.

— Чтоб меня… Там что-то есть. — Прохрипел Аргус. Он развернулся и поднял дрожащими руками засыпанную землёй лампу. Когда он почти отряхнул её от налипших комьев грязи, за его спиной раздался жуткий вопль Мальва. Копатель немедля развернулся. Бледный словно снег Стигг, зажмурившись, вжался в земляную стену. А к другой стене Мальва прижимали те самые кости, которые ещё минуту назад смирно лежали в гробу.

— Уберите! Уберите его! — Вопил не своим голосом Мальв, но Аргус стоял как вкопанный, не дыша. Костяные пальцы мертвеца впились в лицо парня, сдирая кожу. Когда они добрались до глаз, он пронзительно завизжал, задёргался и замахал руками, пытаясь сбить тварь с себя. И только тогда Аргус опомнился и вцепился в костяные плечи, в попытках спасти парня. В этот момент серый череп развернулся назад и направил взгляд пустых глазниц на копателя. От ужаса Аргус взвизгнул и отпрянул, а мертвец развернулся к нему полностью и вцепился зубами в горло. Не помня себя, Аргус повалился на землю, пытаясь раздавить кости своим телом. Вскоре всё стихло. Стигг, с трудом разжал глаза. Он ощущал, что промочил штаны, но не чувствовал вокруг шевеления. Ноги словно окаменели, а тело свело судорогой от напряжения и ужаса. Лампа, заляпанная кровью, вновь оказалась внизу. Прямо у окровавленной шеи Аргуса, с остекленевшим взглядом беззвучно шевелившего губами. Вместо голоса доносилось только тихое сипение и хлюпанье, а под телом копателя виднелись сломанные кости. У другой стены сидел Мальв с приоткрытым ртом, из которого доносились беззвучные рыдания. Вместо глаз зияли тёмные провалы, из которых лицо заливала казавшаяся чёрной во мраке кровь. Череп мертвеца с окровавленными зубами лежал подле, не подавая никаких признаков жизни. Стигг неожиданно для себя самого бормотал все известные ему молитвы, вспоминая всех известных ему богов. Сколько раз он видел людей в гробах, погружал их на вечный покой в толщи земли. Сколько раз из потаённых глубин разума в его сны проникали тайные страхи о мертвецах, поднимающихся из могил. Не в силах оторвать взгляда от кошмара наяву, он ощущал, как мир вокруг него погружался во мрак. В лампе догорали последние капли масла…

Архимаг Вингевельд стоял на краю могилы. Ни единый мускул на его лице не дрогнул, когда снизу донёсся душераздирающий вопль Стигга, внезапно захлебнувшийся в резком и громком хрусте.

— Как и было задумано. — Проговорил маг. Он вытянул руку вперёд, произнеся ещё несколько понятных ему одному слов, после чего скомандовал. — А теперь вылезайте!

Раздалось утробное хрипение. Из ямы, цепляясь за края, один за другим показались копатели. Вернее, то, что ещё недавно ими было. Покачиваясь и рыча, они предстали перед Вингевельдом. Безглазый Мальв с чёрным от запёкшейся крови лицом, Аргус, чья голова заваливалась то на одну то на другую сторону, болтаясь на разодранной шее, и Стигг, которому повезло меньше всех: голова была свёрнута назад, и к архимагу был обращён лишь его затылок.