Ученица волшебника (СИ)

Она взяла из миски пропитанный лечебным бальзамом лоскут и начала бинтовать руку. Родгар скрипнул зубами. Девушка старалась бинтовать как можно нежнее, но лишённая кожи плоть отзывалась тупой болью на любое прикосновение.

— Вот и всё, — с губ Фриксы сорвался облегчённый вздох.

Родгар убрал руку в висевший на шее платок.

— Спасибо, Фрикса, можешь идти.

Он проводил её взглядом и задумчиво уставился в стену.

— Этот безумец нас всех погубит, — пробормотал он едва слышно.

Словно в ответ за спиной хлопнула дверь. Он нервно вздрогнул и обернулся. Перевязь, на которой висела рука, больно врезалась в шею.

В дверях стоял Уккам.

— Моя работа завершена, добрый господин, — негромко произнёс мастер, — мне пора ехать.

— Кордред тебе заплатил?

— Сполна, добрый господин, — Уккам слегка поклонился.

Родгар немного сдвинул перевязь, чтобы не так резала шею.

— Помнишь, ты как-то сказал, что обязан мне жизнью? Боюсь, что этот долг пришёлся бы мне сейчас очень кстати…

Он горько усмехнулся.

Уккам с серьёзным видом достал из кошеля на поясе какой-то небольшой предмет и протянул его собеседнику. Родгар с удивлением взял его здоровой рукой. В ладони оказался небольшой каменный брусочек. На одной из граней были вырезаны какие-то символы.

— Что это? — молодой человек поднял взгляд на мастера.

— Вексель.

— Не понимаю…

— Вы спасли меня, добрый господин. Я должен вам жизнь. Если будете в Серениссе, найдите в квартале чужеземцев звездочёта по имени Бакрам Гуслия, дайте ему эту вещь и скажите, что вас послал Уккам Каменотёс. Он вернёт мой долг…

— Я спрашиваю, что это такое?

Лицо герцога Орсино приобрело заметный багровый оттенок. В руке он сжимал кусочек бумаги с обожжёнными краями.

— А я откуда знаю, дорогой? — удивилась герцогиня, — ты, кажется, чем-то расстроен?

— Ты не знаешь?! Я тебе скажу! Это письмо вчера служанка нашла в камине. Оно закатилось в дальний угол и не сгорело до конца.

Виола глядела на супруга пытаясь сообразить, к чему тот клонит.

— Надеюсь, это не было что-то важное?

— Важное?! — герцог надулся и засопел, — несомненно. Оно адресовано тебе!

— Мне?! — герцогиня искренно удивилась, — но почему оно вдруг очутилось в камине?

— Ты у меня спрашиваешь?

— Я не имею привычки бросать письма в камин, — холодно возразила Виола, — от кого оно?

— Вот и мне тоже очень интересно, кто начинает письма к моей жене со слов querida mia — "моя дорогая"!

— Дай сюда!

— Нет, я хочу знать!

— Давай, — герцогиня выдернула письмо из руки супруга и начала разворачивать побуревшую с чёрными пятнами бумагу.

Орсино надулся и засопел ещё громче.

— Перестань фырчать, — оборвала его Виола, — это от моего брата. Я узнаю его почерк. А ты уже вообразил себе невесть что…

В её голосе послышалось удовлетворение ревностью мужа.

Орсино шумно выдохнул.

— О, нет! Какой ужас! — она вздрогнула и чуть не выронила листок.

— Что случилось?! — испуганно спросил герцог.

Виола посмотрела на него округлившимися глазами.

— Отец Герговио ещё здесь?

— Он вроде остановился лигах в пяти к северу. В обители Алой Розы.

— Срочно пошли туда людей… Нет, слишком долго. Я сама поеду. Что ты стоишь как истукан?! Немедленно вели седлать лошадей.

— Но, Виола… карета…

— Ни за что. Эта колымага еле ползает, и пока я туда доберусь, вытрясет из меня все внутренности. Ну что ты стоишь, Тиль? Живо, в конюшню!

Лейтенант молча разглядывал свои кожаные перчатки. Родгар медленно закипал.

— Что скажешь? — не выдержал он.

Офицер продолжал безмолвное изучение собственных пальцев.

— Да не молчи же!

Лейтенант поднял прищуренные глаза на собеседника.

— Это будет нарушением контракта…

— Контракта?

Родгар вскочил и зашагал вокруг стола.

— Снявши голову по волосам не плачут. Кордред обмолвился, что в деле замешана Ординатура. Если они сюда доберутся, тебя и твоих солдат развесят по столбам вдоль дороги до самого Кедога! А ты говоришь о каком-то контракте!

— Риск гибели включён в договор. Это наша профессия, — голос лейтенанта был мерным и спокойным, — доблесть наёмной роты состоит в том, чтобы не менять нанимателя пока тот платит. А Кордред нам платит.

— Вам плачу я!

— Но от имени Кордреда. Повернув оружие против него, мы нарушим контракт.

— Хорошо, — Родгар опустился на стул, — пусть вы цените вашу репутацию, выше жизни. Но ты же должен понимать, что никакой роты больше не будет. Некому станет гордиться кристальной честностью!

— Ты сгущаешь краски…

Родгар покачал головой.

— Я пробовал уговорить его. Но старый колдун, похоже, окончательно помешался. На моё предложение уезжать как можно скорее, он ответил, что устранит пару помех и всё будет в порядке! В порядке! Да он просто не осознаёт насколько всё серьёзно.

— Пару помех? — лейтенант почесал нос, — интересно, что он имел в виду? Или кого?

— Не важно, — отмахнулся Родгар, — прошлый раз он едва унёс ноги, оставив всех своих людей на расправу ординаторам. В этот раз будет также, а то и хуже. Ты готов собственной жизнью отвечать за его безрассудство?

— Я должен подумать…

— У нас нет времени. Каменотёс закончил свою часть работы. Чтобы довершить её Кордреду потребуется несколько дней, не больше. И тогда будет уже поздно. Мы с ним просто не справимся.

Лейтенант усмехнулся.

— И не такое видали. Не впервой. Мечи сильнее магии…

Родгар горько усмехнулся.

— Ты наивен, лейтенант, и даже не представляешь, что нас ждёт. Я видел лишь скромное подобие того, что заготовил этот чернокнижник, но мне хватило. Нужно действовать прямо сейчас. Быстро и решительно!

— Я подумаю, — холодно ответил лейтенант, — но прямо сейчас я должен идти. У меня назначена встреча…

Тюремная дверь захлопнулась. Тоутон внимательно осмотрел принесённое стражником ведро.

— Нормальный хозяин швиней лучше кормит, — проворчал он.

— С каких это пор ты стал таким привередливым? — хмыкнул Ялмар, — помнишь дело на Равнинах Горьких Озёр? По сравнению с теми сушёными ящерицами и скорпионами эту баланду можно счесть вполне приличной.

Тоутон скорчил гримасу и без особого энтузиазма пошевелил в ведре ложкой.

— Ладно, давайте ужинать, что ли…

С улицы донёсся какой-то шум. В камере потемнело. Косматая тень заслонила оконце.

— Постойте… Не ешьте!

Голос показался Ялмару знакомым. Он присмотрелся, но в темноте можно было различить лишь едва поблескивавшие белки глаз и зубы.

— Не трогайте. Еда отравлена.

Тоутон застыл с открытым ртом и наполовину поднесённой к нему ложкой.

— Почему мы должны тебе верить, отродье Конха? — мрачно поинтересовался Грен.

Тут Ялмар всё же вспомнил голос. Это был тот самый рыжий и конопатый горец. Броган, кажется.

— Я собираюсь убить тебя в честном бою, потомок Лейта, а эта крыса, Румпель, вознамерилась лишить меня такой возможности…

Тоутон внимательно обнюхал содержимое ложки и осторожно вылил его обратно в ведро.

— Они заподозрят неладное, когда увидят, что мы ничего не съели, — заметил Ялмар.

— Броган хитрый, — довольно хмыкнул горец, — у меня есть ключ, я сейчас вас выпущу…

Тоутон проворно отёр ложку мешковиной и убрал за голенище.

— Мне нужно оружие, — заворчал Грен, — хотя я убью тебя и палкой.

— Не сейчас, — буркнул Броган, — на шум прибежит стража, потом сразимся. Но не вздумай дать кому-нибудь себя убить!

— Уж у тебя это точно не выйдет, — усмехнулся Грен.

— Хватит вам, — прошипел Тоутон, — чего ты ждёшь, открывай дверь шкорее!

— Отчиняю уже…

Негромкий лязг подтвердил слова горца. Дверь заскрипела и открылась.

— Уматывайтесь, — махнул рукой куда-то вглубь двора Броган, — и не вздумай умереть до нашей следующей встречи, Грен из сынов Лейта что из Малого Замка.