Охотник и его горгулья (СИ)

Разомлевший от пива я сидел в баре у окна и поглядывал в треугольник окна, образованный светло-коричневыми шторами и толстобокой вазой с сухим букетом. Что еще делать после обеда, когда Виреса с Тирелем и Нюкой сочиняют отчет для князя? Меня, в силу отсутствия каких-либо литературных способностей, попросили не мешать.

В полутемном баре было многолюдно. К счастью, на два пустующих места за моим столиком никто пока не покушался. Понимаю - проводить свободный день подобным образом Охотнику не к лицу, но не мог заставить себя покинуть уютное заведение. Что ли еще пива заказать?

Напротив окна затеяли разговор двое пожилых мужчин. Один, судя по строгой дорогой одежде, состоял на службе у князя. Другой из ремесленного люда, не очень опрятный, но держащийся с достоинством. Читать по губам, как Тарвис, я пока не умел, потому быстро потерял интерес к болтунам.

Подавив зевок, я, было, уткнулся носом в толстенный том законов с новейшими изменениями и дополнениями, но говорливая парочка за окном вдруг позеленела, и квартал огласился их возмущенным басистым ревом. Не долго думая, я выскочил из бара и кинулся вслед за улепетывающим по улице парнем-лягушонком.

Вымостившие улицу камни были скользкими от дождя, в голову кружило от выпитого пива и густого аромата расцветающей черемухи. Всевеликий, зачем ее столько насажали. П-пчхи…

Пробежав не меньше десятка кварталов, я остановился, держась за заколовший бок и пытаясь отдышаться. Все равно упустил. Вот кретин, накачался пивом! Привык к экипажу Тиреля, привык полагаться на крылатую Нюку. Того и гляди, брюшко начнет расти. Позор!

И откуда в начале весны в Манеисе взялись безумцы, портящие товар в продуктовых лавках, обливающие стойкой краской горожан, искажающие портреты уличных художников, метким заклинанием раздевающие женщин, изрисовывающие экипажи, а в последние дни принявшиеся за мелкие грабежи?…

Тоскливо окинув взглядом перекресток, я повернулся и зашагал к Охотничьей Вольнице. Доложу Малышу об очередном случае.

Я шел, не глядя по сторонам, но уже ближе к Вольнице забеспокоился. За мной следили. Двое. Оглянуться я не решался, боясь спугнуть. Кому я понадобился? После поимки Нариро меня полтора месяца никто не беспокоил.

Осторожно, чтобы не потревожить "хвост", я начал плести заклинание. Вы у меня еще попляшите! Пальцы обеих рук складывались в знаки, губы беззвучно зашевелились. Сейчас, пакостники, с вашими организмами случится нечто неприятное. Щекотка, почесуха и икота - это только цветочки. После откажут ноги, ослабнут руки. И мне останется надеть слухарь и вызвать городскую стражу.

Завернув за угол, я остановился у магазинчика, приготовился атаковать. Ладони и вокруг глаз покалывало от напряжения. В витрине отразились преследователи. Ого, не пойманный преступник и его приятель! Обоим лет по четырнадцать-шестнадцать, одеты прилично.

Я выпустил в них заготовленное заклинание, даже не ожидая отпора. Но как же я удивился, когда мои, не скрою, талантливые чары испарились, словно роса на солнышке, даже не долетев до шалопаев. Зато меня окатило чем-то холодным, пахнущим лимонной кожурой.

Ребята злорадно загоготали и рванули прочь. Я остался стоять посреди улицы на радость прохожих - зеленый, как молодые листья салата, и злой, точно армия глубинных духов.

Где они выучились столь гадским чарам? В свои шестнадцать я десятой доли не умел из их арсенала, а учитель у меня был великолепный.

О, Всевеликий, как я людям на глаза покажусь? Подобная зелень несмываема в течение трех-четырех дней. Потом исчезнет сама собой, не оставив следа ни на теле, ни на одежде. Сейчас покрывало себе наворожу, замотаюсь с ног до головы по моде женщин с Закатных островов, и бегом домой.

- Эй, неужели это наш Ванитар? - окликнули меня.

Я покраснел даже через слой зеленой краски. Тарвис! Всевеликий, неужели я так часто нарушал твои заветы, что ты послал мне сына вурдалака и канализационной крысы? Теперь весь Манеис будет знать - Ванитар Гарес попался лягушатам!

- Что, проглядел? - тем временем сочувственно произнес этот стервятник. - Ты же всегда был шустрым, а тут так оплошал! Квалификацию теряешь. Видать, Виреска окончательно голову заморочила. А знаешь, со мной тоже так было однажды. Влюбилась в меня одна трактирщица…

Скрипя зубами, я шагал рядом с ним, слушая непрерывающуюся ни на миг трескотню падальщика. Какое, к вурдалакам, покрывало, если болтун тут же растреплет о случившемся?! Домой идти не имело смысла. И я поспешил в Вольницу. Благо, до нее было гораздо ближе.

Ньего на месте не оказалось. Зато встретился Малыш с частью своей команды, а так же Тирель и Виреса. Непроизвольно взглянув на ее запястье, украшенное золотым браслетом, я перевел глаза на удивленные лица присутствующих.

- Потерпел-таки поражение от лягушат, - довольно пропел Тарвис, наслаждаясь двусмысленностью ситуации. Погоди, Лягушонок, и на тебя найдется управа!

- А тебе идет! - одобряюще подмигнул Тирель. - Только волос малиновых жаль.

Виреса прикрыла ладошкой рот, чтобы не прыснуть, но потом сжалилась, подошла и поцеловала меня в щеку. Я непроизвольно шагнул назад. Ненужно мне такое сочувствие!

- Хорош потешаться! - не выдержал я. - Помогите лучше.

- С удовольствием, да никак, - "обнадежил" Малыш, трогая рукав моей куртки. - Заклинание этой зелени я пока расшифровать не смог. Надо стороннего специалиста приглашать.

- Так пригласи! - повысил голос Тирель. - Я что, без Преследующего работать должен?

- Тогда снимай куртку и рубаху, - скомандовал Мирол.

- А Виреса, помнится, хвасталась, будто у нее родственник оборотень, - встрял страдающий от недостатка внимания Тарвис. И где это он подслушал такое? Виреса рассказывала это только нам с Тирелем.

- Рерато? - переспросила девушка. - Он еще не маг. В учениках ходит. К зиме, кажется, итоговое испытание выдержать должен. Он нам не поможет.

Я отдал вещи Малышу, продемонстрировав присутствующим зеленое тело.

- Хорош! - вынырнула из-за моей спины Нюка. - Ни на миг одного нельзя оставить! Прямо дитя малое!

Я почувствовал, что свирепею.

- Завидуешь? Под цвет глаз тоже раскраситься желаешь? - буркнул я и, стянув с кресла пеструю накидку, завернулся в нее.

- Я и так самая красивая, - скромно возразила моя напарница, складывая крылья и усаживаясь поудобней в центре комнаты.

В тот момент я поклялся - в отместку за все сегодняшние унижения непременно отыщу ненавистных зеленых лягушат и… И сделаю с ними что-нибудь премерзкое. Что именно - после придумаю.

Я вышел в коридор. И оказался в объятьях любимой. Ее пушистые волосы щекотали зеленую шею, губы ласкали мое лицо.

- Глупый, я тебя и таким обожаю, - шептала она.

- Знаю, но погоди. Дай мне стать прежним, пожалуйста, - я с сожалением отстранился от нее. - Сейчас я чувствую себя недостойным твоей нежности.

Захотелось спрятаться подальше, законопатить все щели, чтобы никто не видел моего позора. Поймав за рукав Оридаля, я попросил его отвезти меня домой, чтобы не мелькать по городу лягушачьей физиономией.

Карфо выгнали из школы за очередную шалость. Прямо на уроке он спалил волосы и бороду учителю истории. Надо сказать - за дело. Историка за мерзкий характер и привычку унижать учеников люто ненавидели все школьники. Но пострадал "за справедливость" один Карфо.

Родители его, не последние люди в Ордене Водных Сетей, конечно, со временем замяли скандал, заплатили и пострадавшему учителю, и школьному начальству. Карфо восстановили. Но это было после.

А вначале маленький южанин два дня не показывался ни на улице, ни в подъезде. Потом внезапно собрал всю свою компанию, повел ее на чердак. Там, среди ящиков с хламом, которому в квартирах места нет, а выбросить жалко, среди паутины и пыли, и прежде часто собирались окрестные мальчишки, рассказывали вечерами страшные истории, делились своими еще детскими секретами…

Эгурен любил чердак. Там он чувствовал себя свободным от дневного брюзжания соседки и навязчивого внимания родителей вечерами, там вместе с приятелями осваивал новые чародейские приемы, строил планы на взрослую жизнь. Нынче, стоя за спинами менее рослых товарищей, он видел, как взъерошенный Карфо взобрался на платяной сундук, по-хозяйски оглядел свою гвардию и с обидой в голосе произнес: