Чертова свадьба! или Месть по-ведьмински (СИ)

Дарья бежала, едва не обгоняя размеренно шествующего Богдана в паре с семенящим Гошей, и тянула за собой Степу. Тот, едва не каждые пять секунд, оборачивался, растерянно осматривал тылы.

Лесе, отвечающей ему вопросительным взглядом, к этому времени уже казалось, что все эти люди вокруг, кроме, разве что Зои и Николки, с ума посходили, и вообще, мир подобно норовистому жеребцу взбрыкнул, выбил бедную девушку из уютного седла и оставил разбираться с головным сотрясением одну, ускакав в далекие дали.

Эта безумная, постоянно меняющая возраст старуха, ее подчиненные, избивавшие Лесю безо всяких смущений, как минимум положенных добропорядочному мужчине, дряхлый дедок, почти выживший из рассудка, и непонятно вообще, на чьей он стороне.

Мира лесиной душе не добавляли и бывшие сокамерники, а ныне – спутники. Истеричная, вечно чем-то недовольная женщина, худосочный мужчина с потусторонним, рассеянным взглядом, подозрительно дружелюбный и приветливый старичок, выглядящий на общем фоне каким-то сумасбродом, хмурый, напряженный знакомец Богдан… Только Николка и Зоя незыблемыми столпами держали оборону мировоззрения Леси, ибо образ Ариадны, коварной ведьмы-заговорщицы, также покрылся трещинами. Необычайно спокойная, вежливая и какая-то печальная, девушка уже не вызывала прежней злости, желания расцарапать ей лицо – напротив, само собой проклюнулось сочувствие и даже где-то жалость…

Внезапно руку сильно дернуло, раздался дикий крик боли, какой-то хруст. Леся поняла, что уже не чувствует ледяной хватки зоиной ладошки.

– Нет! – крикнул Степан, порываясь бежать назад, однако Дарья его удержала:

– Куда лезешь, придурок!

Богдан оттолкнул Лесю себе за спину, подальше от подобравшихся со спины мертвецов – тех самых, что должны были сторожить подвалы коварной, бесчестной и чертовски предусмотрительной ведьмы Лиз.

– Зоя! – заорал Николка, бросаясь вперед. Старший товарищ не успел схватить опрометчивого парня – тот расколол пару воскресших стражей, один из которых еще не успел подняться от распластанной на полу тоненькой фигурки.

Одного из мертвецов, того, что Николка в порыве оттолкнул, Богдан поразил невесть откуда появившимся (скорее даже, материализовавшимся) кинжалом. Как ни странно, оружие не подвело: тело врага осело безжизненной кучей.

– Серебро? – быстро спросила Дарья. – Еще есть?

– Нет, один. Этот-то еле достал. Держитесь за мной.

Николка, бестолково, по-своему разумению защищая маленькую ведьмочку, раскинул руки подобно дружелюбным объятиям. Мертвец не преминул их принять – и непременно задушил глупца, если бы опоздал Богдан. С его подачи еще одно тело упокоилось окончательно.

– Их было только двое?

– Кто их знает… в подвалах дежурили вроде по двое.

– А с ней что?..

Леся, отпихнув стоявшего на пути Богдана, кинулась к младшей подружке.

Зоя недвижимо лежала, неловко подвернув под себя ногу, с искривленным болью лицом сине-белого цвета и отчетливыми отпечатками пальцев на шее…

…Воздух отчего-то перестал проходить, в горле стало тесно-тесно, и Леся начала задыхаться, бестолково хватать ртом, пальцы ее хаотично двигались, пытаясь что-то сделать или попросить кого-то хоть что-нибудь предпринять. Напротив такими же расширенными, почти круглыми глазами на нее смотрел Николка…

Степан присел рядом, приложил несколько пальцев к шее юной танцовщицы.

– Нам нечем ей помочь, – покачал он головой и отвернулся, скрывая взгляд. Дарья огорченно вздохнула.

– Ох! – выдохнул Гоша. Здесь и сейчас он остро ощутил несправедливость жизни, когда дряхлые деды еще топчут землю и скрипят шестеренками, а юнцы и девчонки, у которых еще вся жизнь впереди…

…наконец, ком в горле прорвался. Только воздух не прошел внутрь, а наружу – и Леся закричала, просто на одном порыве. Она не хотела ничего сказать, просто выходила боль, и вина, и острое, острое горе. И мыслей не было. Ничего не было – только болело, и терзало внутри и прорывалось с криком….

– Уведи ее, – сказал Богдан Степе. Оглянулся назад и поправился: – Обоих уведи. Я задержусь.

– Зачем? – возразила подруга. – Нам лучше держаться вместе.

– Нужно подстраховаться. Мало ли, как появляются эти мертвецы. Не хочу оставлять за спиной опасность, – его пальцы сжались на кинжале.

…казалось, остановившимся взглядом Зоя недовольно, укоризненно взирала на убитую горем старшую подругу, и вот только-только открыла рот, чтобы потребовать прекратить это безобразие…

Казалось.

Драгоценные, безнадежно утерянные пятнадцать минут беглецы провели в бесплодных блужданиях по коридорам. На самом деле, это было бы смешно, если бы кому-то не было страшно, кому-то – больно или стыдно. Потому на глупое хихиканье никого не тянуло – настроение совсем не то.

Когда же отыскался долгожданный подъем наверх, оказалось, что найти его – пожалуй, не самое сложное.

У самого верха, прямо около двери, за которой открывался путь к свободе, дежурил одинокий страж. Несмотря на численное преимущество, почему-то спутники медлили атаковать ответственного воина.

– Странный он какой-то, – выразил общую мысль Николка. Дарья кивнула.

– Это тоже зомбяк.

– Вроде, один… – отметил Богдан. – Стёп, посматривай назад, мало ли. Идемте, держитесь за мной, осторожно. Как только проход откроется, бегите… Коля, держи девчонку крепче, на всякий случай.

Леся, сосредоточенно глядевшая перед собой, сделала в его сторону неприличный жест. Мужчина столь же дружелюбно ответил:

– Дура.

Николка все же сжал лесину руку в своей и медленно двинулся вперед – вверх по лестнице, за Богданом.

Когда группка отчаянных подобралась к стражу на расстояние вытянутого меча, тот обнажил оружие, очертил им полукруг незримой границы охраняемой территории: увы, дверь входила в зону его компетенции

Богдан поднял вверх вытянутую ладонь и, когда все остановились, взял на изготовку верный кинжал. Его противник после единственного выпада стоял недвижимо, и Леся смогла разглядеть врага вполне отчетливо. Свернутые в кулек на макушке волосы, высокие скулы, квадратный подбородок, чуть сглаженный недельной щетиной; высокий рост, ладно скроенное тело и костюм на нем – его разве что портила изрядная прореха, из которой просвечивала глубоко рассеченная острой сталью плоть; остановившийся взгляд карих глаз, направленный куда-то в пространство, абсолютно статичная поза и непоколебимое, недоступное живым равнодушие.

Вот Богдан, не дождавшись первого шага от противника, чуть приблизился и сразу отскочил, чтобы не оказаться двумя независимыми окровавленными половинками. Нахмурился.

Мертвец спокойно сложил руки на опущенном острием вниз мече. На любом другом лице можно было бы заметить какие-то эмоции: ожесточение, сосредоточенность, тревогу, напряжение, ликование, насмешку… Его лицо выражало единственное – равнодушие. Такое впечатление, что стражу все равно, он ли убьет, его ли, каким способом и когда.

«Ему действительно все равно», – снизошло на Лесю озарение.

Попробовав подобраться со стороны, Богдан вновь потерпел неудачу. Все-таки соваться с тридцатисантиметровым лезвием против метрового – не совсем полезно для общего здоровья и успеха операции. Все следующие попытки были обречены на неудачу.

Неизвестно, до чего дошли бы бывшие пленники, застряв в двух метрах от свободы, если бы дверь не распахнулась с другой стороны. Из образовавшегося проема спиной вперед с громким криком вылетел на лестницу человек в рясе, сбил мертвеца с ног и кувырком прокатился по ступенькам, распластавшись внизу. Следом обычным ходом, хоть и в манере рака – пятясь – вышли еще два человека, в одном из которых Леся опознала рыжего, с которым ей довелось путешествовать последние несколько дней на свободе. Вернее, с духом в его теле. Девушка искренне обрадовалась, увидев знакомое, пусть и ожесточенное схваткой лицо. Второй, как и тот, что упал с лестницы, был облачен в темную рясу и абсолютно незнаком.