Тяжело в учении

— И? — насторожилась я.

— И очень настойчиво просили у Остромысла тебя. Взывающие — редкость, и нужны вы не только людям…

— Ли-и-ис… Поставь-ка меня на пол, что-то мне нехорошо, — простонала я.

Эльф немедленно выполнил мою просьбу, и я без сил оперлась о стену, пытаясь осознать сказанное. Ох, еще Дубрав не хватало!.. Да если б папенька узнал, куда меня хотели увезти… Он эльфов не очень любит. Терпит, поддерживает вежливые дипломатические и торговые отношения, но вот известие, что младшая, пусть даже и нелюбимая, дочь находится у эльфов, вряд ли бы его порадовало…

— А что Лион? — справившись с волнением, обернулась я к встревоженному моей реакцией парню.

— Лион заявил, что ни за что им тебя не отдаст, — хмыкнул он. — Причем с таким выражением лица… Никто не решился настаивать. Пришлось посланцам довольствоваться обещанием отправить в Дубравы целителя с первого курса. А у нас будет еще одна некромантка. Ее дар выражен не столь сильно, как у меня, но все-таки нуждается в разработке и контроле, а это нашим магам не под силу.

— Какой ужас, — выдохнула я.

— Точно, — поддержал меня Лис. — Эльфийки в плане характера вовсе не небесные создания…

— Я не про это, — отмахнулась я. — Пожалуй, ты прав, Лион не так уж и плох…

— Если бы ты пожила в Дубравах хотя бы пару дней, ты бы сказала, что он — герой, — усмехнулся Лис, очевидно не слишком любящий своих соотечественников.

— Герои не полируют полы собственными ученицами, — надулась я, потирая свежий синяк. Хорошо еще, что челка отросла прилично, совершенно не хочется радовать окружающих лиловым окрасом лба.

— Лучше он, чем какая-нибудь нежить или нечестный конкурент, — резонно возразил рыжий, и, немного подумав, я была вынуждена с ним согласиться.

Дальнейший путь до столовой я проделала сама, наотрез отказавшись от помощи эльфа. У студентов языки острее кинжала, а я не настолько пострадала, чтобы махнуть рукой на последующие насмешки и неприличные намеки.

Предосторожности оказались нелишними — в столовой, обычно в это время пустой, находились два третьекурсника.

— Что с тобой?! — уставился на меня Грошен, забыв о еде.

Рэм не сказал ничего — он просто подавился и закашлялся. Хм, надо было, наверное, сначала себя в порядок привести… А, плевать! Я хочу есть, а за свое душевное равновесие парни пусть сами беспокоятся!

— Боевая магия со мной, — проворчала я, падая рядом с Рэмом и беззастенчиво стягивая с его тарелки пирожок. А что? Ему можно, значит, мне — тоже!

— Лион не в духе, — пояснил товарищам Лис, успевший принести из кухни целое блюдо горячих пирожков, которое предусмотрительно поставил поближе ко мне.

Я благодарно кивнула и схватила еще один. Кажется, меня понемногу отпускало. Все правильно, на сытый желудок гораздо лете быть спокойной, доброй и милой.

— И почему у меня такое ощущение, что ты сама нарвалась? — задумчиво спросил Рэм.

— Потому что именно так оно и есть, — сдал меня вредный эльф, присаживаясь с другой стороны стола.

— И ничего подобного, — вяло возмутилась я. — Всего-навсего пару вопросов задала… Нервный он, дерганый. Жениться ему надо, говорят, помогает!

Ребята переглянулись — и дружно расхохотались.

— И нечего ржать, — обиделась я, примериваясь к очередному пирожку. — Женитьба — залог регулярного питания. А регулярная вкусная кормежка положительно действует на нервную систему, вот!

— Да уж, оно и видно, — многозначительно покосился на меня Рэм.

— И вообще, вот вы, девчонки, все принца на белом коне ждете… — начал было Грошен, но я его перебила:

— На кой леший мне сдался принц? Конь и то полезнее будет!

— Ну ладно, попробуем по-другому, — вздохнул третьекурсник. — Нормальные девушки мечтают о принцах… — Парень увернулся от скомканной салфетки и как ни в чем не бывало продолжил: — А Лион, может, мечтает о принцессе!

— Она его кормить не будет, — мстительно напомнила я, всерьез обидевшись на более чем толстый намек.

— До чего ж ты приземленная натура, — хмыкнул Рэмион.

Я показала ему язык и потянулась за еще одним пирожком. Ничего, что я маленькая, пирожков в меня много помещается! Один из плюсов приземленности, да!

— А я бы вообще на нашей царевне женился! — тем временем мечтательно протянул Рэм.

Я едва не поперхнулась и на всякий случай отложила выпечку в сторонку.

— Так она уже замужем, — меланхолично возразил Лис, помешивая ложечкой горячий чай.

— То старшая, — уточнил Рэм, — а я о младшей говорю!

Слава моей предусмотрительности, заставившей меня расстаться с пирожком! Не подавиться после такого заявления было бы весьма проблематично.

— Красавица, умница, говорят, и имя у нее нежное! — Разливавшийся соловьем приятель запнулся и с силой потер лоб. — Имя… хм… цветочное такое…

— Виолинка, — мрачно подсказала я.

Рэм просиял и благодарно кивнул, а я загрустила… По просьбе матери меня нарекли Виорикой, но после известных печальных событий батюшка решительно переименовал меня, дабы лишний раз не вспоминать о ветреной супруге и не смущать непривычным именем слух подданных. Так я и стала Виолинкой. Хотя, бесья ж круговерть, какая из меня Виолинка?! Исконно буянский весенний цветочек, нежный, красивый той особенной красотой, что присуща всем здешним девицам, в большинстве своем высоким, статным, сероглазым да русоволосым, никак не вязался с моим несколько экзотичным для этих мест обликом, доставшимся от мамочки, как и первое имя. И имя это, четкое, резкое, подходило мне куда больше, нежели цветочная кличка. Как бы там ни было, но меня упорно именовали не иначе как Виолинкой; я жутко злилась и не менее упрямо отказывалась на него реагировать. И однажды, после особо громкого скандала, было найдено нечто вроде компромисса. Нейтральное «Вики» можно принять за сокращение как одного имени, так и другого, а потому устроило всех.

— А тебя не смущает, что младшую царевну почти никто не видел? — спросила я, напрочь позабыв о еде.

— Ничуть, — легкомысленно пожал плечами приятель. — Истинную красоту редко выставляют на всеобщее обозрение.

— А если она страшна, как упырица? — прищурилась я.

— Эх, темнота, — снисходительно улыбнулся Рэм, легонько дернув меня за кончик косы. — Истинная красота — она здесь. — И он постучал себя по груди напротив сердца.

— Угу, — невесело хмыкнула я, — определенно размер имеет значение…

Из столовой я, несмотря на общую потрепанность организма, бежала быстро, потому что парни, на поверку — ну кто бы мог подумать! — оказавшиеся утонченными и романтичными, сильно обиделись на приземленную меня, всего лишь тремя словами сумевшую извратить их представления об истинной красоте.

Эх, Рэмион, если бы ты только знал, до чего неромантичными бывают нынешние царевны!

Глава 23

О ФЕЯХ, БАЛЬЗАМЕ НА ТРАВАХ И РЕВНОСТИ

Стук в окно был столь резким и громким, что Ланка едва не поперхнулась чаем, а я, почти заснувшая над учебником по страноведению, взбодрилась и пришла в более чем боевое расположение духа.

Замерев, мы с Ланкой переглянулись. Медленно текли мгновения, в комнате царила тишина…

— Второй этаж, — неуверенно произнесла подруга.

— Показалось, — кивнула я.

— Пустите! — просипело за окном.

— Ну ничего себе, — ошарашенно пробормотала Ланка, когда я подбежала к окну и рванула створки.

Сначала в комнату влетел колючий снежный ветер, а потом, не удержавшись на узком подоконнике, — Рэмион. В тонких брюках, одной рубашке и домашних тапочках. Ругаясь сквозь зубы, я с трудом закрыла окно и, сжав кулаки, повернулась к комфортно разлегшемуся на пестром половичке приятелю:

— Какого беса?! Тебе острых ощущений не хватает?!

— В том-то и дело, что хватает, — слабо отозвался Рэм, блаженно глядя в потолок. — У входа в ваше крыло сидит жуткая тетка, она меня едва с лестницы не спустила… Вот я и решил, что через окно безопаснее будет!