Пронзая ветер (СИ)

Она придвинула скамью и забралась на лежанку. Большую часть пространства занимали шкуры: старые, с проплешинами, пересыпанные травяной трухой. Ланетта чихнула — пыль там стояла столбом. Возможно, в избушке раньше жил охотник или пастух, а может оба в одном лице: волк и заяц здесь соседствовали с коровьими шкурами. Но что случилось с хозяином, и почему на добро никто не позарился — оставалось лишь гадать.

На этой груде ветоши валялась можжевеловая палка. При более внимательном рассмотрении она оказалась луком. По дереву в нужных местах были вырезаны желобки и бороздки, а рядом лежала свернутая колечком тетива. Девушка задумчиво погладила полированное временем дерево. Лук был прост и незатейлив. Скорее всего, его смастерили как запасной вариант, да бросили на печь на черный день. Но изготовили его со знанием дела. Найти можжевельник нужной длины, да чтобы без сучков, без задоринок — много по лесу пройти надобно.

«Откуда мне это известно?» — она не знала ответа на этот вопрос.

Конечно, Лэппиус обучал ее стрельбе из луков и арбалетов. Но это всегда было готовое оружие, выполненное лучшими оружейниками. Как бы то ни было, желание взять с собой лук овладело Ланеттой с неудержимой силой. Еще немного порывшись в шкурах, она извлекла на свет несколько стрел. К сожалению, без наконечников. Колчана тоже нигде не увидела. Как, собственно, и ниток с иголкой, ради которых все эти поиски затевались.

Вздохнув, девушка вынырнула из пыльного закутка вместе со своей находкой. Да неудачно, наступив на провисший подол. Ткань затрещала, и большая часть юбки красной тряпкой упала под ноги.

На улице раздались восторженные возгласы артистов, топот и похрапывание лошади. Тоскливо посмотрев на дверь, Ланетта перевела взгляд на то, что осталось от одежды. Мало того, что ткань чуть прикрывала бедра, она еще принялась по краям заворачиваться в трубочку, а многочисленные складочки оттопыривали ее в разные стороны.

Ланетте сделалось по-настоящему страшно. Конечно, она неоднократно выступала в трико. И поначалу оно тоже шокировало. Но по сравнению с этим алым безобразием ее сценический костюм сейчас казался образцом целомудрия. Девушка взмолилась неведомым этому миру богам, чтобы циркачи ее не заметили.

«Мне нужно только добежать до повозки», — постаралась взбодрить себя. Она завернула лук и стрелы в красную тряпку и, прижимая сверток к груди как щит, осторожно приоткрыла дверь.

И, правда, никто не обратил на нее внимания. Труппа не сводила глаз с Коросса. Он демонстрировал чудеса джигитовки. Кобыла резво бежала по кругу, а наездник то спрыгивал на ходу, то взлетал на нее обратно. Вот он проскользнул под животом и вновь оказался на спине, запрыгнул с ногами, выпрямился и распахнул в стороны руки. В этот момент он был так прекрасен! Ветер раздувал темные волосы и белую блузу, а сам молодой человек, спокойный и расслабленный, стоял на спине скачущей лошади словно мореплаватель на носу корабля.

Циркачи разразились аплодисментами. И Ланетта, забыв о своем несуразном виде, с удовольствием присоединилась к ним. Сверток выпал из рук, стукнув о деревянный порожек. Все обернулись.

Коросс направил лошадь к остолбеневшей от ужаса девушке. Его глаза угрожающе потемнели.

— Лани, тебе следует переодеться, — нахмурился он. — И позавтракай. У костра тебя твоя порция дожидается.

Ртуть хихикнула. Сама она была облачена в трико. Причем, не в простое черное, что использовала для тренировок, а в то, что для публики: розовое с блестками и забавными шарообразными панталончиками.

— Совсем с ума сошли девки, — неодобрительно покачал головой Папаша Мот.

— Юбку кто-то испортил, — очнувшись, промямлила Ланетта.

Но даже саму себя не смогла в этом убедить. Ведь кроме нее в избушке никого не было. Всхлипнув, она сломя голову бросилась к фургону.

В походном доме на колесах было обреченно тихо и пустынно: лишь нагромождение самых разных вещей да сбитые комом одеяла. Не очень скоро, но удалось найти и выудить на свет старую юбку — ту самую, что она нашла в лесной сторожке, после того, как сбежала из дворца.

— Господин Коросс, научите меня какому-нибудь трюку. Я буду вам так признательна, — донесся до нее щебет неисправимой кокетки.

Больно закусив губу, Ланетта откинула с таким трудом найденную юбку и вытащила сверток со своим сценическим костюмом. Она не позволит взбалмошной брюнетке вить из всех веревки! И облачившись в полупрозрачный шелк, спрыгнула на землю, чуть не наступив на Линнока.

— Осторожнее! — воскликнул он, и уставился на девушку.

Так же как она на него. Как давно он уже сидел под повозкой, она не знала. Мчалась, не видя ничего на своем пути. Зато сейчас Ланетта не на шутку встревожилась: выглядел Шут неважно. На скуле красовался лиловый синяк, а на опухшей пятке, которую он только что рассматривал, зияла рана.

— Лани, я думал ты умнее, — покачал головой Шут, глядя во что она переоделась.

Девушка густо покраснела.

— Ты где был?

— В лесу, — неохотно отозвался он, — искал одну… Короче, искал.

— Нашел?

Шут не ответил, лишь сморщился.

— А с ногой что?

— Ночью ожег до пузыря, а пока бегал по лесу, совсем худо стало, — грустно вздохнул парень.

Действительно, пятка выглядела ужасно. Забыв о собственных горестях, девушка присела рядом.

— Почему к Короссу не обратишься?

— Сам справлюсь, — угрюмо буркнул Шут.

Он пододвинул ближе миску с водой, намочил чистую тряпицу и принялся промывать рану.

Ланетта взглянула на не своего принца. Коросс стоял к ним спиной, наблюдая за Ртутью. Она пыталась встать на спину бегущей лошади. Некоторое время циркачка скакала по кругу, все никак не решаясь отцепить руки от гривы, но потом начала выпрямляться.

— Без рывков, спокойно… Умничка… А теперь держись ровнее! — командовал он. — Спину выпрями…

Ртуть засмеялась. Лошадь мерно бежала, а циркачка балансировала на ней как канатоходец. Папаша Мот и Ужик зааплодировали, и тут же девушка охнула и полетела вниз. Да так ловко — прямо в объятие Коросса.

— Еще раз, — азартно воскликнула циркачка и бросилась к лошади.

Та послушно остановилась, и кроссец легко подкинул девушку в седло.

— Действительно, все глупо, — пробормотала Ланетта, и полезла обратно в фургон переодеваться.

— Лани, — голос Шута звучал потеряно, — ты меня не выручишь? Сходи в лес. Освободи ее. Пусть валит куда хочет. Видеть ее не могу.

— Кого ее? — спросила девушка, выглядывая наружу.

Шут выплеснул воду из миски.

— Девчонку одну. Моль. Это она вчера от рабовладельцев сбежала…

— И угли вам с Ртутью ночью подбросила, — догадалась Ланетта и невольно разулыбалась. — Так это она мне утром юбку порезала?

— Утром вряд ли, — засомневался Шут. — Коросс везде ловушек магические от чужаков понаставил. Она не идиотка в них лезть. А вот в обычные силки угодила… Рюкзак мой мне кинь… И еще, Лани, не рассказывай об этом остальным. Не хочется выглядеть в их глазах глупым.

— Если мне про свою Моль расскажешь, — отозвалась она, раздумывая, брать с собой лук или нет: уж больно хотелось испробовать находку.

«Возьму», — решила она и выпрыгнула наружу.

— Она не моя. Помнишь, Кривого с Арены? Его питомица, — рассеяно отозвался парень, роясь в рюкзаке.

Найдя уже известную Ланетте коробочку с реактивами и красками, он поднял глаза и презрительно скривился при виде лука:

— О, Сила, Лани — где ты нашла эту рухлядь?

— В избушке. И уж если в лес идти, подумала — может, подстрелю кого на обед.

— Тогда арбалет возьми. Заодно опробуешь. Что он без толку валяется?

Шут прикупил его в одном из селений. Он был подержанным, но справным и легким. Ланетта пару раз использовала его в своем номере и осталась довольной: стрелял быстро и точно. Вот только арбалет был не таким зрелищным, как ножи, и от него пришлось отказаться. Для охоты он тоже не пригодился. Циркачи предпочитали браконьерствовать с помощью силков. Ужик в этом деле был настоящий мастер. Идя в лес за дровами, расставлял ловушки, а утром там обязательно трепыхалось что-нибудь съедобное. И последнее время Шут часто сопровождал силача, с удовольствием перенимая его опыт.