Мелиан. Охота Дикой Кошки (СИ)

Сердце неприятно ёкнуло. Эту песню я сочинила через три дня после убийства Сокола, и на свою

беду пела её несколько раз в пиратских забегаловках. Незатейливая на первый взгляд, песенка

имела огромный успех, но я её недолюбливала. В ней собралась вся моя горечь по безвозвратно

канувшим в забытье счастливым временам.

Смахнув не вовремя навернувшиеся на глаза слезы, я категорично отрезала:

- Нет!

Пираты недовольно загудели:

- Да ладно тебе!

- Кошка, не жмись! С тебя не убудет, а душа просит веселья!

Песня и впрямь получилась весёлой. Вернее, её мелодия была таковой – задорной, лихой,

искрящейся отчаянной радостью.

Поняв, что они не отстанут, я махнула рукой и встала:

- Хэлль с вами, пусть будет по-вашему.

Матросы обрадованно загудели. Я подошла поближе, откашлялась и запела о том, как девушка из

деревни на берегу острова, затерянного в Двух океанах, влюбилась в капитана пиратского корабля.

Его команда хотела ограбить её деревушку, и она вместе с остальными встала на её защиту.

Капитан влюбился в неё и предложил уплыть с ним.

Я чувствовала, как с каждым куплетом предательский звон в голосе нарастает, а к концу сквозь

пение и вовсе стали прорываться отголоски рыдания. Так никуда не пойдет, строго сказала я себе,

злясь на собственную чувствительность. Нужно немедленно взять себя в руки!

Похоже, никто из пиратов на это внимания не обратил. Последовала привычная реакция: свист,

114

Мелиан. Охота Дикой Кошки.

топот и одобрительные выкрики. Я коротко кивнула и устало опустилась рядом с толстым

матросом.

- Хорошая песня, - одобрил он, поблескивая маленькими глазами, едва видневшимися из-за щек. Я

пожала плечами:

- Наверное.

- Споешь ещё что-нибудь?

- Я... - продолжать выступление не было никакого желания. Я хотела отделаться привычной

отговоркой про внезапно охрипший голос, но тут к нам присоединился ещё один голос:

- Мне тоже понравилось, Кошка.

Из темноты появилась огромная фигура наёмника-северянина. Растолкав недовольно заворчавших

матросов, явно не рискующих высказывать своё недовольство открыто, он уселся напротив, по-

ранаханнски скрестив ноги и, пристально глядя мне в глаза, произнёс:

- Кажется, я начал понемногу понимать тебя.

***

Возбуждённый шепот, вызванный появлением северянина, быстро унялся. Матросы мигом завели с

ним разговор, явно смекнув, что бывалый наёмник сможет поведать им немало интересного. Про

меня опять забыли, чему я страшно обрадовалась: можно было спокойно посидеть и послушать, а

не говорить самой.

Оживленно жестикулируя и время от времени бросая на меня быстрые взгляды, Коннар

рассказывал о своих похождениях. Скитания по ледяным пустыням Торосса(76), схватки с

огненными змеями, исследование самых отдалённых уголков недосягаемого третьего материка... Я

поморщилась. Уверена, большую часть этих россказней можно считать пустопорожней болтовней,

рассчитанной исключительно на то, чтобы произвести на меня впечатление. Другая часть баек

вполне может сойти за правду, только преувеличенную в несколько раз. Интересно, где он

научился так складно и цветисто излагать всю эту чушь?

Пираты слушали речь северянина с немым восхищением. Их лица походили на абсолютно

одинаковые маски хайаньского театра Нэ, застывшие в гримасе благоговейного восторга.

- А тебе доводилось встречаться с Пожирателем волн? - выдавил толстый почитатель моих песен.

Коннар запнулся и недоуменно посмотрел на него:

- С кем?

- С Пожирателем Волн, - обиженно уточнил матрос. - Говорят, он живёт за краем Двух океанов,

разинув пасть, широкую, как двадцать материков, и непрестанно глотает волны, перемалывая

своими зубищами, размером с гору, корабли!

- Очень интересно, - презрительно откликнулся Коннар. - Думаю, встреться мне подобное чучело,

вряд ли я сидел бы тут и разговаривал с вами!

Толстяк озадаченно умолк и насупился, а мне в голову пришла шальная мысль.

- Раз уж ты везде побывал и столько повидал, - с вкрадчивой мягкостью начала я. - Не видел ли ты

человека или существо с ярко-синими глазами?

Северянин недоверчиво посмотрел на меня, словно не веря, что я заговорила с ним первая, и

неохотно ответил:

115

Мелиан. Охота Дикой Кошки.

- Не доводилось. Да и вряд ли такой есть. Сама посуди: у оборотней глаза желтые, у вампиров –

чёрные и фиолетовые, у ракшасов(77) – оранжевые, а у демонов, - тут он сделал быстрое движение

правой ладонью, будто смахивая что-то с себя(78). - У демонов они ярко-красные. А тебе какая

печаль?

- Просто так, - небрежно пожала я плечами. Разочарования не было, но крохотный огонёк надежды

погас. Коннар, прищурившись, продолжал буравить меня взглядом, и я поневоле отвела глаза.

Сейчас мне всё больше и больше казалось, что увиденное во сне сном и оставалось, обманчивым

миражом. Глупо искать встречи с Синеглазым в реальной жизни.

Нить разговора подхватил приятель толстяка – коренастый коротышка, смахивающий на обезьяну.

Сходство усиливалось благодаря густым рыжим бакенбардам, обильно растущим вокруг

лоснящейся, как блин, физиономии. Важно причмокивая губами, он завел повесть о собственных

приключениях, явно намереваясь если не переплюнуть, то хотя бы сравняться с северянином. Как

на грех, коротышка принялся рассказывать историю о своей встрече с русалкой и морским

демоном. Историю, которую я до этого слышала раз двадцать, и каждый раз – с новыми

подробностями и новым главным героем.

Не сдержавшись, я тихонько захихикала, прикрыв лицо ладонью. У Коннара промелькнула улыбка.

Мне тут же стало неприятно, и я согнала с лица радостное выражение.

- ...сказал демон, - рассказывал приземистый пират, важно обозревая слушателей, когда корабль

вдруг вздрогнул и начал медленно крениться набок, будто столкнувшись с чем-то.

Загомонив и схватившись за оружие, пираты повскакали с мест. В тусклом свете магических

светильников замерцали лезвия сабель и кинжалов. Коннар вытащил из-за пояса короткий меч,

всем своим видом показывая, что готов. Вот только к чему?

Палуба накренилась ещё больше. Над кораблем прокатился, вибрируя, низкий рык, смешавшийся с

истошными воплями дозорного, застрявшего в "вороньем гнезде" наверху. Поднялась суматоха.

Моими мыслями завладела исключительно сохранность Камня, лежащего в каюте. Перед глазами

живо встала картина: моё сокровище выскальзывает из шали, катится по полу трюма, со скорбным

плеском проваливается в пробоину и погружается в воду. От ужаса мне стало дурно. Расталкивая

пиратов, я кинулась к каютам, едва удерживая равновесие. Коннар что-то крикнул мне вслед, но я

даже не обернулась. Оттолкнув пухлого матроса, возникшего на пути, я подскочила к крышке люка

и дернула прохладное кольцо на себя, не сразу поняв, почему доски под ногами вновь пришли в

движение.

Ноги не удержались на скользкой поверхности. Я неуклюже повалилась на бок, не разжимая

пальцев, и больно ударилась локтем. Над головой вновь пронесся рык, одновременно

напоминающий волчий вой, всхлипывание пустынной сайги(79) и рёв тайгора.

Только на этот раз он прозвучал совсем близко от меня.

В поисках источника звука, я обернулась и похолодела, чувствуя, как ладонь, держащая кольцо

люка, судорожно сжалась. В паре ударах сердца от меня через борт корабля переваливалась

мешкообразная туша, размером с хорошего быка. Шлепая по доскам палубы чем-то, по звуку

похожим на мокрую тряпку, она с причмокиванием втягивала воздух.

Матросы кинулись врассыпную от чудовища. Лишь несколько смельчаков попытались навалиться