Вечный мент или Светоч справедливости

Андрей дернул повод, поднял руку. Дружинники придержали коней. Воевода глянул по сторонам, спешился, поднял что-то из дорожной пыли. Ближайшие к нему воины увидели – пластина с доспеха.

– Еще недавно здесь было жарко! – Андрей нахмурился. – Луки наизготовку.

Станишники – племя жадное. Им бы после успешного дела удариться в бега, но они чаще всего кружат по округе, ждут, когда выдастся случай еще приумножить добычу. Им все кажется, золота и серебра мало, и в другой раз они возьмут куда больше.

Осмотрели место, поняли, что тати ушли в поля, а оттуда, через жнивье, в лес. Отряд ринулся следом. Чутье Светоча не подвело. И на этот раз он оказался прав. Настигли воров в тот же день…

В лесу хрустнула ветка. Послышался шорох. По команде воеводы воины рванули на себя тетиву луков, выпустили на волю стрелы. В густой листве раздался отчаянный крик. Ответный залп не причинил боярским дружинникам никакого урона. Прыгая с коней, воины устремились в лес. И впереди всех Андрей, поигрывая топором. Всадил тяжелое лезвие во вражескую спину. Другого нагнал и ударил по голове обухом. Довершил начатое, вогнав в грудину окованное железом острое древко.

Порой тати сбивались в кучу, вступали в бой, но чаще бежали, сломя голову. Мало кто из них мог потягаться с отлично экипированным, обученным воинскому искусству дружинником.

На самой опушке Андрей наткнулся на раненого станишника. Стрела пробила бородатому кряжистому мужику бедро. Он истекал кровью, теряя с ней и жизненные силы, но все равно пытался уйти. Припадая на левую ногу, продираясь через колючий кустарник, упорно хромал через лес. Воевода настиг врага, вскинул топор. Бородач в страхе обернулся. Железо вошло в его тело пониже шеи, ломая кости, перерубая мышцы. Андрей добил его двумя сильными ударами, и устремился дальше.

Между стволов мелькали воины в кольчугах и броне. Время от времени раздавался чей-то крик. Вскоре лес расступился, и отряд выбрался на берег небольшой речушки. Станишники спасались вплавь. Но не они привлекли внимание воеводы. На другом берегу стояли в ряд три пушки с большими коваными стволами. Возле них суетились людишки. Один уже подносил факел к фитилю. Сам того не чая, отряд угодил в засаду.

Грянул залп, из пушки ударило картечью. Следом хлопнула вторая. Андрей упал на землю. Камни разлетелись веером. Один прошелестел над головой. Другой ударил в двух шагах.

Воинов покосило изрядно. От отряда в тридцать человек осталось меньше половины.

Андрей приподнялся. Хотел скомандовать отступление. Но воины уже сами бежали к лесу. Бабахнула третья пушка. Несколько дружинников попадали. Одному перебило голень, и он, крича, задергался на земле, зажимая рану руками.

А станишники уже спешили к расстрелянному боярскому отряду, сжимая в руках сабли, шестоперы и деревянные колья, а один держал наперевес массивную алебарду.

Андрей вскочил. Татей было три десятка. Все хорошо экипированные. Некоторые в латах. Хорошо подготовились к приходу боярского отряда. То ли подозревали, что воевода со своими людьми пойдут по следу, то ли кто-то успел упредить.

Надеются одолеть наскоком, понял Андрей, порубить всех.

На берегу реки, между тем, помимо него осталось всего три воина, способных держать оружие. Прочие бежали.

«Ох, и будет им потом, коли уцелеем», – подумал Андрей. Нагнулся, извлек из-за голенища сапожный нож. Приготовился драться. Четверо против тридцати. Им поможет только чудо. Правда, к тому, что чудеса случаются, он уже успел привыкнуть.

Первого, вооруженного шестопером, староста рубанул по лицу топором. Ткнул ножом другого. Тот метил острием сабли ему в грудь. Получилось удачно, клинок вошел нападающему под подбородок. Сбив хрипящего станишника ударом кулака, Андрей перешел в наступление. Топором он владел мастерски. Сказывались ежедневные тренировки. Среди татей мастеров не наблюдалось. Действовали они резко, вкладывая в удар всю силу, глубоко уходили за разящим оружием, что позволяло Андрею вести их, подрубать ноги и бить острием по бородатым чумазым лицам. Хотя бился воевода мастерски, вскоре почувствовал, что враги одолевают. Слишком много было напавших. Уже прошлись вскользь шестопером по плечу. Саблей ткнули в грудь, хорошо зерцало защитило.

Дружинники оборонялись отчаянно. Но их прижимали к лесу. Хорошо, что почти все беглецы опомнились и вернулись. Страх страхом, но если кто прознает про трусость в бою, их ожидает неминуемая кара.

Андрей отбил топором нацеленный в голову клинок и ощутил, что сознание меркнет. Как и много раз прежде он погружался в сумрак. Уже знал, что за этим последует. Будто во сне привидятся странные незапоминающиеся картины, потом появится малая точка яркого света, затопит все вокруг, и он вынырнет в реальность. Так и получилось…

Воевода стоял на колене, держа в вытянутой руке топор. Железо на пару ладоней вошло в тело разбойника с алебардой. Оружие выпало из ослабевшей руки. Сам он захрипел и стал заваливаться на Андрея. Воевода вырвал топор, отпихнул врага тычком в грудь. И поднялся.

Боярских ратников уцелело шестеро. Среди татей только один. Дружинники вытащили разбойника из кустов, куда его отправил удар шестопера. Разбойник сидел, привалившись к стволу дерева, тяжело дышал, захлебываясь воздухом. Временами переходил на хрип. Ему переломало ребра. Отбитые легкие плохо справлялись с работой.

– Я тебя знаю, – проговорил Андрей с удивлением, – ты из Болотной пяди.

Мужик поспешно закивал. На воеводу он смотрел со страхом. Знал, что преступников тот не жалует и может придать самой лютой смерти. В ближайших деревнях говорили, лучше в Разбойный приказ угодить, чем к лютому воеводе на допрос.

– Ты же на земле сидишь. Почто в тати подался? Нешто оброк так велик?

– Не оброк тяготит… – выдавил мужик, – прину дили меня. Хотели тебя извести.

– Похоже на правду, – Андрей нахмурился. – Потому и почту Государеву взяли?

– Потому, – тать облизнул губы, – подманивали мы тебя. Знали, что сам поедешь с отрядом.

– Кто вас надоумил? – Этот вопрос Андрей задавал прежде много раз. И всегда получал неожиданные ответы. Люди, которым до него и дела никакого не должно было быть, он их и знать не знал и в глаза не видел, вдруг проникались жгучей ненавистью и нанимали убийц, чтобы с ним поквитаться. Вот и сейчас от ответа мужика из Болотной пяди Андрей не ждал новостей. Спрашивал просто так, по многолетней привычке. Знал, что тот назовет очередное неизвестное имя. Но мужик его порядком удивил.

– Бо… боярин наш. Семен Тимофеевич Глинский.

– Не врешь? – Андрей помрачился челом.

– Не сойти мне с этого места.

– Что ж, все ясно, – процедил воевода, глянул на мужика исподлобья. Понял, что тот говорит правду. Чтобы такую засаду устроить, потребно много денег иметь. В первую голову нанять столько людей для засады – сребра немало уйдет. Пушки – тем паче расходная статья. Шутка ли, три рубля одно ядро. Железный и каменный жребий, само собой, много дешевле обошелся. А пригнать длинноствольные орудия на место, а вкопать их – сколько времени и сил потребно. На такие затраты только родовитый боярин сподобится. Значит, и вправду, Глинский. Больше некому.

– За то, что честен со мной, останешься жить, – порешил Андрей.

– Спасибо, – раненый едва не прослезился, – век не забуду твою доброту, воевода…

– Ты лучше о спасении души подумай. И о том, как перед боярином будешь оправдываться, что не сделал того, о чем тебя просили.

– Уйду, – пообещал неудавшийся убийца, – вот токмо вернусь в Болотную пядь, вещички соберу, какие имеются, бабу свою, ребятишек прихвачу. И немедля уйду. К другому барину подамся. Токмо с земли буду кормиться…

– Здраво мыслишь, – одобрил Андрей, – а будешь баловать, закончишь дни на дыбе. Детишек си ротами оставишь. Закон, – он поднял указательный палец, – чтить надобно.

– Ты о каком законе толкуешь? – поинтересовался мужик. – Божьем бо человеческом?

– И об том, и об этом, – назидательно заметил воевода, – основание у них одно. От одного корня. И видится мне, что со временем сольются и вовсе воедино заповеди Господни и указы государственные, для страны и народа пользительные.