Ловец Душ (СИ)

— Простите меня, господин, — искренний крик Сигмара остановил колдуна, воздевшего руки для смертельного заклятия, древние слова которого застыли на губах Малика.

— Что ж, быть посему, — внезапно спокойным голосом отвечал колдун, — но из вашей награды я вычту тысячу талеров, вон за него, — указал он на безжизненно рухнувшего на топкую, сырую землю Молчаливого.

— Гляди, гребут без продыха, нелюди, — хрипловатым шепотом произнес закутавшийся в шерстяной плащ Эйнар, кивнув в сторону мешковатых силуэтов без устали машущих веслами.

— Киборги, — холодно отозвался уставившийся в темноту Сигмар.

— Кто-кто? Это что за слово такое? — подивился контрабандист.

— Снаружи человек, а вместо костей и потрохов железо, магией их оживляют…

— Эвон как, и бывает же… Да, а ты чего не спишь, полуночник? Я чаю рассвет скоро, а ты и глаз не сомкнул.

— Не знаю, не спится что-то, — отделался пустой фразой Сигмар, а перед глазами у него стояло искаженное ненавистью лицо княжеского колдуна, выкрикивающего смертельное проклятие.

Происшествие живо напомнило потерявшему всякую осторожность солдату о хрупкости его положения в этом мире. Колдовской дар ослепил Северина, привыкшего с некоторых пор с легкостью расправляться со своими врагами. Удар Малика заставил опуститься с небес на землю, смертельная опасность разрушила все иллюзии, а грядущие вызовы навевали тяжелые думы. Сумрачные мысли стаями проносились в разуме солдата, причиняя почти физическую боль. Не будет преувеличением сказать, что прошедшая ночь полностью преобразила Сигмара.

К вечеру следующего дня загруженный донельзя ялик оказался у назначенного места. Старенький амбар и лодку Хенрика реквизировали флорианцы, и на месте разобранного строения белел прямоугольник нетронутой солнцем земли. А прямо рядом с ним разместился на постой отряд эрендальской пехоты. Их запыленный, заляпанный комками грязи шатер расположился в полусотне шагов от реки, подобный сотням и сотням своих собратьев, широким кольцом окруживших Старгород со всех сторон. Могучие стены столицы были изъедены выстрелами катапульт и требюшетов, черепичные крыши огромных башен зияли множеством прорех. В нескольких местах крепостные рвы были полузасыпаны наступающим войском, и, судя по разбросанным у стен сотням гниющих тел, дорого заплатившим за свое продвижение. На ничейной земле и совсем рядом с массивными укреплениями возвышались обгоревшие остовы осадных башен, оставленные флорианцами после очередного неудачного приступа.

— А осада то полным ходом идет, — подметил Северин, оглядывая городские предместья.

— И точно, но выкусили пока эрендальцы, и одной бреши в стене не сумели сделать, так погрызли чуток, — с едва заметной гордостью в голосе, откликнулся Эйнар.

Спустившийся за ними колдун хмыкнул, кинув быстрый взгляд на поле битвы, и обернулся, принявшись яростно жестикулировать, отдавая приказы своим безмолвным слугам, спускающим на берег идол Жнеца.

— Совсем уже ум потерял с этой проклятой статуей, — дыхнул контрабандист жарким шепотом в самое ухо Сигмару.

— Помолчи лучше, коли беды не хочешь накликать, — также шепотом отозвался Северин, вспоминая странную реакцию колдуна, впервые увидевшего завернутое в просмоленную ткань изваяние: княжеский чародей пал ниц перед идолом, и, поцеловав проступающий сквозь прорехи темный камень, принялся бормотать таинственные фразы на незнакомом языке. Доведя себя до полного исступления, Малик кинжалом надрезал себе запястье и окропил изваяние льющейся кровью. В конце концов, колдун зарыдал в голос, обхватив подножие статуи, и провел в таком положении никак не меньше четверти часа.

Помотав головой, чтобы отогнать опасное воспоминание, Сигмар оглядел чародея. Заметив тоненький ручеек энергии, бьющий из магического кристалла, солдат попытался остановить все мысли, сфокусировал все свое внимание на невесомой струйке лилового пламени, тянущейся вверх.

— Ах ты ж, — невольно отступил солдат, когда перед его взглядом внезапно проявилась истинная картина происходящего.

Призрачный мерцающий купол, выстроенный из мириад маленьких паутинок пульсирующей энергии, раскинулся вокруг княжьих людей, скрывая их от недоброго взора. Северин, зачарованный увиденным, подошел к самой границе защитных чар. Чуть поодаль, совершенно не обращая на него внимания, занимались повседневными делами флорианцы.

— Эй, дохляк, тащи живее, не то мигом пойдешь на следующий приступ! — прикрикнул на бедолагу, согнувшегося под весом тяжеленной бадьи с водой, один из воинов, по-видимому, десятник, в добротном доспехе из вываренной кожи с нашитыми на груди и спине железными пластинами.

— Не, его нельзя вперед пускать, он же всю славу у нас отнимет, — тут же принялся зубоскалить сидящий на неширокой лавчонке воин с неприятным, обветренным лицом.

— Это почему еще? — живо заинтересовался десятник.

— Да как иначе, когда он, завидя битву, тотчас обосрется под стенами. Тут уж старгородцы учуют проказника, да и повалятся все без чувств от такого то гнусного смрада. Вот и бери их голыми руками, даже не пикнут. Да что старгородцы, я сам давеча рядом с ним ночевал, так насилу живой ушел — аж дыхание перехватило от его пердежа!

— Ха, ха, ха, — грохнули смехом на всю округу эрендальские ратники, схватившись за животы и утирая выступившие слезы.

— Так себе шуточка, — мысленно подытожил Северин и направился к контрабандисту, который ожидал его возле распахнутого лаза в подземелье. Двое Молчаливых, судя по всему уже спустились вместе со статуей в катакомбы, и на берегу остался лишь колдун с одним своим слугой.

— Спускайтесь вниз, мне нужно уладить кое-какие дела, — отдал указание компаньонам Малик.

Услышав приказ, товарищи недолго думая по очереди спрыгнули в лаз, прямо на хлюпающую, пропитанную влагой почву. За ними тут же спустился Молчаливый и вручил Сигмару небольшой факел. Держа головню на вытянутой руке, Северин повернул голову и пригляделся в катакомбы, освещаемые пламенем факелов безмолвных слуг колдуна, которые не теряли времени даром и уже ушли достаточно далеко вперед по подземному ходу.

— Вот ведь нелюди, даже не согнутся, а ведь весит ого-го, — пробормотал солдат, увидев, что хитроумной веревочной конструкцией к Молчаливым был привязан идол Жнеца, обернутый тканью.

Скрежетнув огнивом высек искру на факел слуга Малика. Терпко пахнущая смола быстро занялась огнем и вспыхнула синевато-желтым трескучим пламенем, осветив земляные стены и потолок, укрепленные добротными деревянными балками.

— Идем уже, идем, — отозвался Эйнар на повелительный жест Молчаливого, подтолкнув Сигмара в спину.

Не прошли они и сотни шагов, как гулко дрогнула почва над головой, заходили ходуном стены подземного хода.

— Что за черт, — выругался Эйнар, вычищая комья земли, щедрой мерой просыпавшиеся на головы товарищей.

— Похоже, мы и близко не представляем себе могущества Малика, — лишь вздохнул в ответ Сигмар, добавив, — пошли вперед, если не хотим его разозлить.

Извилистый путь подземных коридоров вывел княжьих людей в Старгород. У самого выхода на поверхность их ожидали всадники из личной дружины Атмара, закованные в броню, собранные и деловитые, они сдержанно поприветствовали колдуна, не обратив никакого внимания на его спутников, помогли погрузить изваяние Жнеца в телегу, накрыв его дерюгой, и, наконец, заторопились в княжеский замок.

— Держите, остановитесь в Бычьем Роге, это письмо передадите хозяину. Ждите там, и за дверь ни шагу. Не я, так храмовники вас найдут, сами решайте, что хуже. — взобравшись на коня, протянул грамоту княжеский чародей и, дождавшись утвердительного ответа компаньонов, присоединился к процессии, направлявшейся в замок Атмара.

В небольшой комнатушке, надежно укрытой от любопытных взоров постояльцев таверны «Бычий Рог», сидя на приземистой, длинной лавке, уплетали немудреный ужин Эйнар и Сигмар.

— Эх, и по сию пору поверить не могу, что сидим мы с тобой вот так, запросто, живы и здоровы, и никаких колдунов вокруг, — изрядно опустошив глиняную кружку, наполненную разбавленным красным вином, разглагольствовал контрабандист.