Зверь Лютый. Книга 19. Расстрижонка (СИ)

Почти Жуковский. И поток у меня... хорошо журчит - целый день к берегу не приставали, вгрёбывали без остановок.

Только начали укладываться - опять проблема: Сторожея - ушла в отказ. С криком:

-- Чтобы я...! Честная девушка...! С чужим мужиком...! Я с ним рядом не лягу!

Интересно: до какого уровня импотенции нужно довести местное население, чтобы стали возможны "унисекс-казармы" как в норвежской армии?

Хрипун - матерно хрипит, хозяин подворья удивляется:

-- Чего встали? Бабы - на поварню, мужики - в сени. Давай-давай, завтра вставать затемно.

Гендерная сегрегация, факеншит! Надо общие спальни с таковыми же сортирами прогрессировать. Или какие-то лежбища, трансгендерно-бисексуального типа? Дикие люди. Не норвежцы. И как в этих условия нормальному спец.агенту под прикрытием - исполнять гос.обязанности?

Выдали подушку с овчинкой, отправили в дровянник. Только расстелил - чего-то в ягодицу кольнуло. Комарик, что ли? Его - хлоп. А там ручка. Мозолистая. А выше - бородёнка. С улыбкой в полтора десятка зубов - от остальных только паузы остались.

-- Гы-гы-гы...

Я и подумать не успел - чисто автоматом. И ручка подвывернулась, и зубки пересчитались, и бородёнка во дворе валяется, криком истошным изливается.

Собаки - взвыли, народишко - повыскочил.

-- А! Сука! Орясина гадская! Пахома покалечила!

И - в атаку.

Ну что за народ! "Встречают по одёжке". Как провожать-то будут? - Не знаю. Если будет - кому платочком вслед помахать.

Они видят женское платье и прут как на бабу. Один кулак вперёд выставил и аля-улю - как носорог. Сделал. На носу рог: за кисть и с доворотом в стену у меня за спиной.

Ещё бывают в природе двурогие носороги. Я даже картинку видел! Хотел чудака малость подрихтовать. У меня, после дня гребли в этом во всём - острое, знаете ли, стремление к рихтованию. Всего, чего ни попадя. Хочу, чтобы как по Брему - второй рог.

Не дали.

Другой подскакивает - руку для для оплеухи замахивает. Тот же вариант, только дуга пробежки больше - вокруг меня. И, из-за уже лежащего тела, споткнулся в конце - так мордасами по стенке и проехался.

Я уже говорил, что стеновые брёвна со временем растрескиваются? И у этих трещин очень неприятные края получается: острые и занозистые? Во-от... У Брема на картинках таких раскрашенных морд нет. Даже у близкородственных нам павианов.

Третий летит. Уже серьёзно - с дубьём в руках. Замах - богатырский. Три витязя с лошадьми - в одном флаконе. Кабы через ту еловину мировая энергия Ки поступать могла - из его голых пяток искры бы сыпались.

Я чуть внутрь, за порог сарая отшагнул. Тут он и ударил. В стену. Моща...! Нахрена нам на Руси паровозы?! При таких-то людях?! Весь дровянник - как колокол церковный - звоном звенит. Дверные проёмы-то низкие. Он пригнулся и смотрит внутрь. Попал - не попал? Дур-рак. А руки с оглоблей выше притолоки. Ну и "на" - основанием ладони в носопырку. Улетел. Скуля и стеная.

Тут Хрипун проснулся и проскрипел:

-- Ещё озоровать будете или спать пойдём? Еёное прозвание - Щепетуха. Потому как она из любого вашего мужичка-петушка запросто может щепы понаделать.

Потом были, с час примерно, дипломатические разговоры, по поводу намерений, повреждений и примирений. Чтобы - без обид. Звучали яркие образные комплименты из арсенала животновода:

-- Куды вы, боровы деревенские, лезете? Иль не видать сразу, что на такую кобылищу даже и хряк не вскочит? Тут только жеребцу впору. Да и то - не всякому.

Я скромно стоял рядом с сидящими и выпивающими "кружку мира" мужиками, надвинув на глаза платки, смиренно сложив на животе ручки, и согласно кивал, подтверждая лестную характеристику своего "кобылизма" от "большака". А получив от него по уху - наука бабе за невежество, за побои мужей добрых, жалостливо заплакал и заскулил. Положено бабе честь хозяина блюсть. Хоть бы - на людях. А вот закончим поход - тогда я его... Так, об этом я уже...

Пол-ночи перевели на разговоры, потом я забрался в дровянник, подпёр дверь брёвнышком, но всё равно - сон в пол-глаза. Как бы эти озорники снова "озоровать" не надумали.

Почему я живой остался? Ну что сказать, девочка... Попущение Богородицы. И в тот раз, и вообще.

Я не знаю, что Андрей спросил у Феодора. Я не знаю, что епископ ответил князю. Вообще, слова, которые ты буковками пишешь - здесь значения не имели. Важны интонации, мимика, микропаузы... На вербальном уровне - Андрей не узнал ничего нового. На невербальном... Достаточно, чтобы сделать для себя выводы.

Здесь важна не истина, но правда. Личная правда, ощущение князя: "епископ - солгал". Дальше - очевидное: "единожды солгавший - кто тебе поверит?". Всё, произносимое и произнесённое Феодором, потеряло оттенок правдивости, всё следовало подвергнуть проверке, "презумпция лживости", "утрата доверия".

Они хорошо знали друг друга. Андрей - услышал ложь, Феодор - понял, что Андрей услышал. Утраченное доверие - не восстанавливается. Нужно много времени, чтобы потерянное - потеряло значение, чтобы на месте умершего - выросло новое. При условии отсутствия новых фактов обмана.

Феодор должен был немедленно предпринять действия, чтобы "спрятать концы в воду". Но... чистая случайность - "райский медведь с дубовым хвостом". Епископ допрыгался до сотрясения мозга. На несколько дней он выпал из режима активного управления. "Приболел не ко времени". Это меня и спасло. Понятно, что доносы о моей встрече с Андреем, о тайной посылке "странных людей" в Ростов - к епископу попадали немедленно. Но он не мог их воспринять - головокружение с тошнотой и мигренью. Иначе... нас всех бы просто прирезали по дороге. В этом месте или в другом - не важно. Но у епископа возникла задержка.

Глава 409

***

Так жить нельзя. Но здесь "все так живут". Ещё в начале своих похождений по "Святой Руси", выволакивая Марьяшу "из-под половцев", я понял, что с бабами по Руси ходить - напряжно. Тогда, сгоряча, мечталось мне о чём-то крупнокалиберном и сильно автоматическом. Чтобы местных придурков: от бедра веером и - в штабели.

Русь - не изменилась. Но понимания у меня - чуток прибавилось. Могу честно сказать: не поможет. Даже со сменными магазинами.

На "Святой Руси" примерно восемь миллионов жителей. Примерно 800-900 тысяч хозяйств. Треть-четверть - бобыльские. Преимущественно - мужские, женщины раньше умирают. Кроме своих дворов, куча одиноких мужчин живёт на чужих подворьях. Грубо говоря - триста тысяч "искателей приключений". Не от этого ли столь напряженно идёт на "Святой Руси" спор "о посте в середу и пяток" - церковники пытаются ухудшением питания снизить сексуальные потребности паствы?

Я знаю два других способа.

Всех бобылей - кастрировать. Хлысты в России пошли этим путём. "И гасит голубя аки свечу".

Или дать каждому мужику по бабе. Вариант Жириновского. Только наоборот.

Первый - технологически проще. Мастеров с двумя кирпичами и... и вперёд. Кирпичи у меня уже делают. Хорошие, калёные. А вот второй... Прежде чем "дать" - надо где-то "взять".

"Чтобы продать что-то не нужное, нужно сначала купить что-нибудь ненужное" - Матроскин прав. Про Жириновского... не знаю.

В начале 21 века в зоопарках Австралии и других стран был проведён ряд экспериментов по "превращению обезьяны в человека". Как хвастали экспериментаторы: они опровергли самого Адама Смита. Ибо тот утверждал: "единственное, что отличает человека от любых животных - идея денег".