Сосуд (СИ)

— Тогда милуйся со своей баронессой! — ну, что ж, поиграем в догонялки?!

— К моему прискорбию, но в Прайоре не найдется ни одного мужчины, кто смог бы уверенно назвать Летицию своею! Я бы даже назвал её национальным достоянием!

— Ты отвратителен!

— Я?! Отчего же?! — совершенно неверное наблюдение. Все женщины, что были у меня, твердят обратное.

— Оттого! — уникальный женский довод.

— Я даже не знал, что она там!

— Ага, как же!

Маги обладают огромным запасом терпения, во всяком случае, те, кто возжелал добиться высот в избранной профессии. Однако не безграничным. Устав от капризов Кьяры, я прибегнул к единственному способу, который смог бы дать мне желаемое — быть услышанным.

Ветви сирени, которую весьма ловко огибала девчонка, в мгновение поймали её. Оплетя её стан, они уложили Кьяру на пушистый ковер мха, к моим ногам.

— Это нечестно!

— Я — маг, дорогая! Это — более чем честно! — присев на образовавшийся из веток ивы стул, я стал пристально рассматривать девушку, — А теперь мы, наконец, поговорим!

— Ни за что!

— Ну, что ж… если ты этого желаешь! — лепестки росшей неподалёку примулы надежно запечатали рот строптивице.

— Итак, моё нежное и столь ранимое создание, хотелось бы ввести тебя в курс дела по некоторым событиям, произошедшим сегодня в этом волшебном саду. Ещё раз подчеркну, в ВОЛШЕБНОМ саду! Ты, конечно же, спросишь, а что в нем волшебного?! Сад как сад! Немного хаотичен в своем ландшафте, но всё же прекрасен. Ты со мной согласна?!

— М — м-м мым…мня…мымм…

— О, я приму к сведению, но боюсь это неосуществимо анатомически! Молчишь?! Значит, согласна. А делает этот сад чудесным магия. Моя магия. Именно она поддерживает жизнь в замке Сумрак и его окрестностях. Что подвластно мне, от меня скрыть ничего не сможет. Думаю, ты уже догадалась, о чем я…

— Ннн — мммм — мымм — мм

— Во — первых, Баронессе Моррэ срочно пришлось отбыть в свой замок! Семейные дела, так скажем. Более того, её присутствие расстраивает мою ученицу и, безусловно, леди, исполняющую обязанности хозяйки замка.

— Мя?!

— Да, моя упорная девочка, если не сказать упертая, я говорю о тебе! Каюсь, вспылил не так давно, но поразмыслив, вот что я решил. Жениться я не спешу, выбор супруги с моей стороны дело государственной важности. Так что дружочек, в скором времени ты у нас займешься заботами хозяйственными, как и хотела.

— Мнять! Мням — мым — мнять!

— Ф — у-у, Кьяра, леди не ругаются! Тем более как портовые грузчики!

— Мини мы м ммму!

— Моя наивная девочка, как ты могла подумать такое?! Я таким не занимаюсь! Женщины, и только женщины! — ласково погладив Кьяру по волосам, я пояснил, — А вот Шейн, он другое дело. И еще… Ваша встреча в саду…

— Мык!

— Да — да! Ну, что ты дергаешься, я тебя ни в чём не виню! Что же до твоего пылкого поклонника… Он знал, на что идет. И совершенно проигнорировал наши договоренности.

— Ммымм?!

— О, неужели он не сказал тебе?! Как непорядочно с его стороны! — вздернув её подбородок, я заставил Кьяру смотреть мне в глаза, — А теперь слушай меня внимательно, ничто и никто не смеют меня вводить в заблуждение! Ничто и никто не действуют в этих владениях без моего ведома и дозволения!

— М — м-м…

— Да, моя хорошая, твой драгоценный Аарон выторговал тебя у меня! Как дешёвку на рынке за нехитрую безделицу, коих у его матери сундуки! Я дал срок ему. Месяц. И не случайно. Месяц, время, дарованное тебе для выбора. Молчишь?!

Круглые фиолетово — карие глаза с ужасом взирали на меня. В их глубине плескалась боль. И я был рад ей. Пусть ощутит то, что ввергло меня в бездну неведомых ранее страданий. Быть преданным?! Отодвинутым на второй план?! И кем?!

— И что?! Ты упала ему в руки, словно перезрелый плод, поверив сладким речам! А я, я дал тебе нечто большее! Я дал тебе возможность жить так, как ты хотела! Свободной ото всех! Независимой магианой! Я назвал тебя своей ученицей! Я потакал всем твоим капризам! Сквозь пальцы смотрел на твои безобразия и выходки! Тебе оставалось только одно!

— Мммым?!

— Устоять! О, боги, неужели это было так сложно?!

Резко встав, движением руки освободил девушку. Я думал, что услышу слова оправданий, но нет — тишина.

Всё моё естество было возмущено и это возмущение передалось окружавшей меня природе. Кроны деревьев сгибались под невероятно могучим ветром, листва летела каскадом вниз. Лепестки поникших цветов съёжились и усохли. Трава сухим желто — бурым ковром устилала мой некогда прекрасный сад. Но мало что трогало меня. ОНА молчала, когда я меньше того желал.

— Прости… — хриплый голос, в котором уже слышались начинающиеся рыдания, заставил меня посмотреть на неё, — Прости…

— И это всё?!

— Прости…, — и первая капля, но не дождя, а слезы сорвалась с её щеки, — Мне очень жаль…

— Дрянь! — злое слово, что с самого начало крутилось у меня на языке, я с удовольствием кинул ей в лицо, — Это твоё… я нёс его тебе!

Совершенно гладкий кусочек золотого сплава, что некогда был медальоном, перевитый кожаным шнурком, упал к её ногам. Не желая видеть её радость от обретенной свободы, я шагнул в портал, а вслед неслось:

— Прости меня! Я умоляю… умоляю…

Кьяра.

Наверное, тогда, когда Рихард покинул меня, я желала только смерти. Мгновенной и неотвратимой. Однако мои молитвы не были услышаны. В моей душе пустыня, последняя влага вышла вместе со слезами горя и обиды.

Я так и не сказала герцогу, что выбрала его. И тот единственный поцелуй, что был мною подарен Шейну, был первым и последним. Последним, потому, что я прощалась с ним. Но не на месяц, а навсегда.

Я плакала не по Аарону, стоя у ручья, как мог бы подумать и, скорее всего, подумал Рихард, я оплакивала ту жизнь, которая могла бы быть у меня, родись я не дочерью охотника. Или же подари мне Айора судьбу жены — Найрими. Я оплакивала детей, что никогда не родятся у меня и графа. Мальчика, с его чудесными серебристыми глазами, и девочку, со столь же обаятельной улыбкой, как у отца. Я оплакивала мир, где царит счастье и любовь, но который никогда не станет моим.

Но герцог Дахрейн не дал мне права слова, в один миг лишив возможности сказать, что моя жизнь в его руках.

Я вздрогнула, почувствовав руку Элжбет на моём плече:

— Утраченного не вернуть, маленькая леди, но с этим можно смириться. Так нам велит богиня Айора!

— Ох, мадам Элжбет, как можно смириться с тем, что в один и тот же день ты обретаешь надежду и теряешь её?!

— Можно, ибо завтра наступит новый день, и первый луч солнца укажет вам путь, как склеить свою жизнь по кусочкам.

— Вы верите в это, мадам?! — я утерла слезы и, подобрав подол платья, встала.

— А как иначе, леди?! Как же иначе?!

Меня обняли заботливые натруженные руки.

— Пойдемте со мной, госпожа, здесь становиться слишком холодно. А я расскажу Вам, что значит терять, без надежды обрести вновь. И обретать, не веря.

Обнявшись, мы шли с нею по дорожке, ведущей в Замок, а некогда великолепный уголок природы уродливым пятном расползался в сгущающихся сумерках.

— Неужели я погубила этот дивный мирок?!

— Ну, что вы! Всё дело в магии… магии, что есть в каждом из нас. Оглянитесь!

Сделав, как мне сказала Элжбет, я увидела, как на том самом месте, где я предавалась унынию и горю, хрупкие цветы примулы медленно распускали свои лепестки.

— Но как же?!

— Это всё вы, миледи. Всё вы. Ваши слёзы истинного раскаяния дали жизнь этим цветам. А завтра, когда на вашем прелестном личике засияет улыбка, вы увидите этот сад еще более прекрасным, чем он был до этого.

— Ох, мадам Элжбет, почему вы так добры ко мне?!

— Дитя, мы слишком долго вас ждали. Поверьте, мне. И вы оправдали все наши даже самые смелые ожидания.

— И что же я такого сделала?!

— Вы посадили ростки любви в этом маленьком саду! — и мадам экономка замка Сумрак загадочно улыбнулась. Я же с сомнением посмотрела на развороченные клумбы и искореженные деревья. Выжженную траву я видела достаточно чётко, но вот никаких ростков я не наблюдала. О любви же и речи не шло…