Я – хищная. Возвращение к истокам (СИ)

– Не бояться. – Горячий шепот опалил ухо, сполз по шее приятным теплом. Тепло поселилось в груди, забилось вместе с сердцем. – Я видеть тебя на песок, у вода. Чувствовать счастье. Слышать мысли… Все быть хорошо.

Ее хотелось слушать. Она – единственная, кто верит в лучшее. И единственная, кто никогда не ошибался, когда говорил обо мне. Люсия видела мою судьбу. Может, ей являлся в видениях мой личный рай? Тот самый, который являлся мне самой? Хельза, теплый песок, темная гладь озера. Барт. И если так, то, возможно, после смерти я его увижу…

– Странно, – вернул меня из задумчивости голос Дэна, – они ведут себя. Не находишь?

– Сейчас все ведут себя странно.

Когда Даша ответила, я поняла, что вопрос предназначался не мне. Люсия куда-то делась – спину больше не согревало ее спокойное тепло. Я была далеко и одновременно внутри каждой молекулы этой комнаты. Звуки парили над головой, впивались в мозг, каждое движение сопровождалось звоном в ушах. Поэтому я не сразу поняла, о чем они.

Люди вокруг. Гул невообразимый – разговоры, образы, запахи, мысли. Все смешалось в клубок, спуталось, хлынуло в сознание, переполняя. Я проследила за взглядом Дэна.

Роб у окна. Лара что-то шепчет ему на ухо, а он не шевелится. Альфред читает книгу в нескольких шагах от них. Он прислонился к стене и делает вид, что его не трогает суета. Элен заботливо стирает пыль с широких листьев монстеры.

Чуть левее – Эрик и Влад говорят о чем-то…

– Твой брат ведь не… – Дэн замолчал, будто ожидая, что Даша и сама все поймет.

– Нет, – упрямо покачала она головой. – Эрик не станет бить в спину.

– Хорошо.

Дэн не поверил. Это слышалось в тоне его голоса, во взгляде, отведенном в сторону и то и дело возвращающегося…

Эрик и Влад. Эрик говорит, Влад сосредоточенно кивает и вставляет редкие реплики. Соглашается с ним?

Это смотрится так неестественно. Странно, и странность пугает меня.

О чем они говорят?

– Побудь с ней, – обеспокоенно бросил Дэн и оставил меня с Дашей. Она, в свою очередь, вздохнула и покосилась на охотника. Богдан, ни капли не стесняясь, ей подмигнул, и Даша покраснела.

– Думаешь, если вы вылечите Гарди, Хаук уйдет? – спросила защитница, не глядя мне в глаза и ковыряя носком туфли паркет.

– Надеюсь, что уйдет, – искренне ответила я.

Она кивнула. Помолчала немного и добавила:

– Я рада.

Лицо у нее при этом было таким кислым, так и искрилось пресловутой “радостью”. Аура полыхала раздражением, интересом и стыдом одновременно. Сногсшибательный коктейль.

– По тебе не скажешь, – заметила я.

– Война, – пожала она плечами. В глаза смотреть все так же избегала, полировала взглядом перила лестницы и затоптанный темный ковер, который не рассчитывал на такое количество гостей. За эти несколько месяцев он истерся, ворса прохудилась, а цвет потерял былую яркость.

– Война или… Эльвира?

– При чем тут… – Даша вскинулась, и меня окатило ее злостью, как из душа. – Что она тебе наговорила?

– Ничего. Я вообще не разговаривала с Элей. Эрик сказал.

Она шумно выдохнула и полыхнула яростью.

– Эрик лезет не в свое дело!

– Это не его дело, – согласилась я. – Только твое и Влада.

– Только мое, – поправила она. – И все. Не вздумай ему сказать, поняла?

– Даже в мыслях не было. Только тебе самой станет легче, если скажешь. По крайней мере, он при тебе не станет… вести себя, как козел. Ты – одна из тех, кто ему по-настоящему близок.

– Забудь, – отмахнулась она. – Меня это уже не волнует.

Ложь. И я бы распознала ее, даже не будь во мне столько кена. Впрочем, любопытство иногда просыпается и во мне, а играть в игры за столько лет я научилась прекрасно.

Разговор с Дашей отвлекал от предстоящего действа, помогал расслабиться. Да и ее давно пора расшевелить.

– Вот как? – усмехнулась я. – Из-за Богдана?

Даша нахмурилась и тряхнула головой.

– Ты слишком много замечаешь.

– Побочные эффекты от избытка кена. Мне кажется, жила вот-вот взорвется, а с ней и голова. А Богдану ты нравишься – это сразу видно.

– Он ненавидит нас всех и не скрывает этого, – скривилась Даша.

– Тебя не ненавидит.

Ненависти там и правда не было. Была другая эмоция, но на ненависть она была похожа мало. Надеюсь, сегодня вечером я смогу отдохнуть от чужих переживаний – своих предостаточно, и с ними смириться.

– Неважно, – тускло прокомментировала Даша. – Если не сработает с Гарди, мы все умрем.

Если не сработает с Гарди, у меня есть план “Б”. Барт редко ошибался, и в этот раз, я уверена, продумал все до мелочей.

Я мысленно повторила пассы, которые ставят печать.

Захотелось тепла. Поддержки. Пусть невольной, от человека, который далек от интриг и хитроумных планов. Рука сама потянулась к Даше. У нее была мягкая ладонь. Тонкие пальцы, унизанные перстнями. Аккуратно подстриженные ногти, тронутые лаком телесного цвета.

– Мы каждый день рискуем умереть, Даша. Неважно, кто нам угрожает: армия охотников, сбрендивший колдун, драугр или же Первые. Именно потому нужно уметь отпускать себя. И делать то, что хочется. – Я поймала взгляд Эрика – серьезный и глубокий – и добавила: – Хоть иногда…

…Дорога вилась лентой. Зеленели свежей травой газоны, бурыми мрачными кучами у дворов лежали прошлогодние листья. Хозяева трудились в палисадниках, орудуя граблями и лопатами. Покрывались свежей краской низкие заборчики, окучивались клумбы, на крышах пухлыми булками сушились подушки.

Медленно, плавно просыпалась жизнь. Весна питала ее. Впитывалась в землю зимняя влага, и земля благодарно делилась с миром зеленью. Ярко светило солнце, нежились на голубом полотне неба полупрозрачные облака.

В машине нас было четверо – я, Эрик, Богдан и Глеб. Эрик за рулем, я рядом. Богдан с Глебом на заднем сиденье. В воздухе повисло неприятное молчание, от Эрика исходили сильные волны раздражения. Его пальцы вцепились в руль и побелели, а губы сжались в тонкую линию.

Эрик ненавидел Богдана. Впрочем, тот отвечал ему взаимностью – охотник всю дорогу просидел, отвернувшись к окну.

С нами ехали еще две машины. Влад с Мирославом, Дэном и Алексом в одной. В другой – Роберт с Дашей и Гектором. Эрик не доверял Богдану, потому мы взяли с собой страховку.

Город встретил нас суетой. Грязными улицами, цветущими абрикосами и запахом древесной смолы. Давно я не была в Липецке – казалось, вся жизнь прошла в старинном доме скади, окруженном деревьями и тишиной. Скрытая мороком усадьба… И я будто выпала из жизни, и вот она хлынула в меня звуками сигнализаций, гулом голосов, ревом моторов и цоканьем каблуков о тротуары.

Квартира, в которой, по словам Богдана, скрывались Лив и Гарди, находилась в центре. Запруженная улица выпустила нас неохотно – мы простояли в пробке на светофоре минут пятнадцать, прежде чем свернули в нужный двор. Час пик даже в небольших городах отнимает время.

Подъезд был грязен и явно требовал ремонта – обшарпанные стены, краска на которых выцвела и потускнела, затянутые паутиной и пылью потолки, сальные перила и запах старости, вывести который поможет лишь капитальный ремонт.

Третий этаж, а до него – молчание, лишь шаркающие по лестнице шаги нарушают тишину. Напряжение такое, что от него в ушах звенит. С каждым шагом волнение усиливается, давит изнутри черепной коробки, и пульсом отдается в висках. Взгляды – настороженные, пугливые, и среди них глубокие взгляды Эрика особенно различимы. Он смотрит не на меня – в меня, проникает под кожу, расплывается там, впитывается в кровь. На него откликается жила. Странно, во мне ни капли его кена – тот, что оставался, давно использован, вместо него в венах бродит ваниль. А все же именно на Эрика такая реакция, что от каждого прикосновения хочется вскрикнуть.

Мимолетное, будто бы случайное касание к пальцам. Электричество. Я вздрагиваю, а он щурится, высматривает во мне…

Что?

– Пришли.

Богдан лязгнул ключами, толкнул дверь, впуская нас…