Длинные руки нейтралитета (СИ)

  Семаков же, прикинув расход боеприпасов, заявил, что надолго имеющегося запаса не хватит (что было чистой правдой) и что сегодня же надобно подать запрос на присылку такового.

  - И побольше, побольше, - согласился Неболтай.

  Но когда разговор зашел о том, кому какое оружие дать, появились разногласия. Не нашлось претендентов на картечницу с тремя магазинами по двадцати пуль в каждом. В части двух оставшихся мнения разошлись. Неболтаю и Желнову больше понравилась скорострелка с круглым магазином. Бывший охотник предложил именовать этот тип магазина 'лепеха', но хорунжий указал, что название того, что используют в бою, должно быть самое краткое, а потому вариант 'блин' представляется наилучшим. Двое младших казаков предпочли коробчатый магазин.

  Однако куда более актуальным был вопрос: где какую винтовку использовать. Выход нашел Семаков. Все же полноценное военное образование сказалось.

  - Вот эту, с тремя магазинами, лучше отдать на Селенгинский редут. Трудами поручика Боголепова там вроде как налажен отпор. Может быть, она и вовсе не понадобится. Хотя и на Волынский можно.

  - А эти две? - абсолютно невинным голосом поинтересовался Мешков.

  - Ту, что с магазином на сто двадцать, надо на самое опасное направление.

  - Тогда на Камчатский люнет, - сделал вывод князь.

  - Это почему?

  - Если у них кончатся гранаты, то картечница будет основной подмогой в обороне.

  - А я думаю, что на Волынский редут лучше.

  - У них-то гранат хватает.

  - Все так, да только в отсутствие лейтенанта Беккера там за помощника Максимушкин. Комендор он хороший, даже отличный, но...

  Продолжения не последовало. Казаки помалкивали, с очевидностью не желая влезать в чужую епархию.

  - Коль скоро обе эти картечницы примерно равноценны, то, значит, не так уж важно, которую куда поставим.

  - Добро, Михаил Григорьевич, тогда ту, что с круглым магазином, на Камчатский люнет. Все, выходит?

  - Нет, не все, Владимир Николаевич. Кое-чего не хватает.

  - ?

  - Прислуги для картечницы.

  Видя, что мысль поняли не все, Мешков торопливо продолжил:

  - Ведь нужно, чтобы кто-то магазины подавал, а те, что пустые, пулями заряжал. Только что осторожность им придется блюсти. Я проверял: пружина в магазинах сильная, как даст по пальцам, так радости мало.

  Неболтай ухватил мысль первым и энергично поддержал:

  - Изрядно замечено, Михаил Григорьевич, сразу видно, что артиллерист. Найду и направлю этих... подносчиков и заряжающих.

  - Только двоих и надо, Тихон Андропович, по одному на картечницу. А для тебя, Желнов, кого из матросов нарядим, из тех, у кого пальцы половчее.

  - Марсового надо на такое, они к такелажу и узлам привычные.

  Костя Киприанов был доволен. Да что там: просто гордился собой.

  Он чувствовал себя прекрасно - как будто в него и не стреляли вовсе. И не просто сам так думал: госпожа доктор твердо заявила, что пациент (этим высокомудрым словом она назвала его, Костю) вполне здоров. А уж если Марья Захаровна говорит, то так оно и есть. А ежели человек здоров, то и в госпитале его держать незачем. И Костю выписали, дав на прощание луковку, порядочный кусок сыра и шмат хлеба.

  Причина для гордости была также весомой: он не просто шел домой, прижимая к боку сумку с гостинцами - нет, его сопровождала добрая госпожа доктор. Разумеется, о ней чуть ли не всему Севастополю было известно. А те, кто не знал Марию Захаровну в лицо, вполне могли расслышать шепотки вроде:

  - Смотри, смотри! Вон рядом с Костюнькой - знаешь, кто идет? Сама Марья Захаровна! Нет-нет, ты глянь!

  И конечно же, такому эскорту, а значит, и знакомству бешено завидовали все окрестные мальчишки и девчонки. Сам Серега-длинный почтительно поклонился Марье Захаровне, ломая шапку. Он сделал вид, что не замечает Костю; это как раз и доказало, что Серега совершил второй смертный грех [11] .

  Косте, конечно же, и в голову не пришли возможные причины такого решения госпожи доктора. У нее же, сказать правду, резонов особых не было; скорее было отсутствие сверхсрочной работы. Кроме того, ей просто нравился пацаненок. К тому же у госпожи магистра имелся благовидный предлог.

  В доме у Елены Киприановой случилось полное потрясение обитателей - примерно такое же, как если бы в скромный домик вдовы рыбака вдруг заглянул на огонек настоящий, живой капитан первого ранга. Дорогую гостью не знали, куда усадить и чем угостить. По правде говоря, угощать было нечем: имеющаяся еда была совершенно не праздничной, да и было ее только-только на семью. Но, видимо, Марья Захаровна предвидела эту ситуацию, поскольку тут же взяла инициативу на себя:

  - Я вам сразу же скажу, Елена, ваш сын в полном порядке...

  Хозяйка дома судорожно кивнула. Мальчишка ухитрился втиснуться в разговор:

  - Марья Захаровна даже шрамов не оставила, вот! - И с этими словами он задрал рубашку на спине. Шрамов и вправду не было.

  Тяжелый мамин взгляд пообещал сыну, самое меньшее, подзатыльник за то, что осмелился перебить взрослых. На свое счастье, малец стоял достаточно далеко.

  - ...а я хотела купить у вас кое-что. Тот моряк, с которым торговал ваш сын, - тут госпожа доктора коротко глянула на юного торговца сувенирами, - рассказал о фигурках, что делает ваша дочь.

  - Наталья!!!

  Возглас был достаточно выразителен и совершенно излишен: девушка сама зайчиком скакнула в угол комнаты и принесла оттуда в двух руках продукцию: целых три единицы. Важная гостья взяла фигурку человечка, повертела ее в руках, потом подняла к глазам ракушечного дракона - и совершенно несолидно разразилась хохотом. Единственным, кто от этого не впал в ступор, был Костя. Он хорошо помнил реакцию господина Таррота.

  Отсмеявшись, Марья Захаровна решительно заявила:

  - Беру! Все три беру! А еще есть?

  Костина сестра залилась краской.

  - Нет, госпожа доктор, пока не сделала. А какие вам нужны?

  - И те, и другие. Я бы этих драконов семь штук купила, и человечков три - себе и друзьям. И наставнице. Вот, за эти три, - и в руки юной Наташи шлепнулся серебряный рубль.

  Авторитет Марьи Захаровны и без того был на высоте. Но сейчас он скакнул до небес. За изделия предложили заоблачно высокую цену, а уж то, что они пойдут в подарок ее наставнице... Все трое Киприановых сделали правильный вывод: даже неведомая, но очень важная госпожа, которая знает и умеет еще больше, чем Марья Захаровна (хотя представить такое было куда как трудно), охотно примет в подарок ракушечные игрушки.