Взлет сокола

Пока он был в здании Регентского Совета, солнце исчезло, а вместе с ним исчезли и утренние тени. В пустом пространстве, покинутом солнечным светом, установилась тишина, а на небе появились сердитые черные тучи. Капля дождя с тихим шлепком упала перед ним, вторая попала ему на плечо. Клокочущий звук, похожий на последний всхлип умирающего, становился все громче по мере того, как усиливался дождь. Рой двинулся к ближайшему зданию и спрятался под его козырек.

Дождь еще более усилился, и вода на мостовой уже начала пениться. Рой вынул пропуск и сунул его в специальную щель двери. Когда двери открылись, у Роя несколько отлегло от души. Он вошел в здание, стряхивая с себя дождь, как это делают собаки. Он посмотрел на стены, пустые и белые, как мел, какими и должны были быть все стены во всех зданиях университетского двора. Рой повернулся, оглядел стену, которая была позади него и тотчас понял, что находится в здании студенческих собраний, самом старом здании двора. Над дверью ненавязчиво висела единственная в университете картина, на которой было изображено невольничье судно, плывущее по морю с водой черного цвета, и огромная рыба, пожирающая тело выпавшего за борт раба. Картина была подарена университету вместе со значительным денежным пожертвованием и условием, что она должна висеть именно в этом здании как минимум пятьдесят лет. С того времени прошло уже сорок девять лет и ходили слухи, что Регентский Совет рассматривает вопрос о продаже картины в следующем году. А пока ее повесили в самом дальнем углу здания, подальше от взглядов студентов. Редко кто пользовался этой дверью. Рою стало интересно, а что, собственно, находится за этой дверью. Он нажал две кнопки на контрольной панели, дверь открылась, и Рой увидел пустой клозет. У противоположной стены также открылась дверь, за которой обнаружилась винтовая лестница, ведущая к узкому коридору. Рой пожал плечами и полез вверх.

В отличие от любого другого здания у лестницы были деревянные ступеньки с изношенными от долгого пользования краями. Поверхность ступенек покрывала давно не тронутая пыль. Лестница была узкая и крутая, штукатурка на стенах имела серый цвет, хотя, пожалуй, вначале она была белая и лишь со временем стала такой. Он поправил волосы рукой и при этом почувствовал, что огрубевших седых волос у него стало даже больше, чем сегодняшним утром.

Спираль лестницы продолжала круто подниматься вверх, искажая при этом размеры окружающего пространства. В какой-то момент Рою показалось, что он взобрался невероятно высоко, выше любого здания университетского двора. Наконец он увидел дверь, которая была сделана не из металла или стекла, подобно всем университетским дверям, а из деревянных досок, скрепленных железными полосами. Слева на небольшой высоте висел черный колокольчик с небольшими раковинами, появившимися при отливке; показалось, что у двери нет ни петель, ни какого-либо замка. Античная простота, с какой была сделана дверь, некий налет таинственности напомнили Рою любимые истории детских лет, рассказы о преступниках и пи shy;ратах. Он попробовал открыть дверь, но она не поддалась. Он провел пальцами по косяку, тщетно пытаясь найти какое-нибудь замочное устройство. Убедившись, что никакого замка нет, Рой повернулся к двери боком и изо всех сил надавил на нее. Дверь неожиданно и со страшным скрипом раскрылась, и Рой по инерции влетел в маленькое помещение площадью не больше трех квадратных метров. Он чуть не натолкнулся на большой черный колокол, висевший посреди колокольни. Рой осмотрел его со всех сторон. Вид колокола, к которому Рой никогда не подходил так близко, вызвал у него грустное ностальгическое чувство. Он провел рукой по поверхности и ощутил, как черный блестящий металл нежно потирает его ладонь. Колокол был довольно большой, и попытка Роя обхватить его была безуспешной. Висел он на толстом дубовом бревне, вмурованном в две противоположные стены. Через дырки в крыше на колокол попадали капли дождя, которые стекали по нему вниз и уже образовали приличные лужи под ногами Роя. Через рваные отверстия в крыше он взглянул на темное небо. Вдали он слышал суровые раскаты грома, а вблизи бешеный свист ветра, продувающего крохотное помещение. Язык колокола под напором все усиливающегося ветра легонько постукивал по его стенкам. Яркая вспышка молнии осветила площадку внизу, и пол задрожал от страшного раската грома.

Все это вновь вызвало выброс адреналина в кровь Роя.

“Суровый ветер воет, и холод ночи бли shy;зок. Приди скорее, сон, уйми мою печаль”, – процитировал Рой, обращаясь к грозовому небу. – Черт возьми, надо было взять с собой что-нибудь почитать.

Казалось вполне естественным вот так стоять и разговаривать с ветром, с колоколом, качающимся под его порывами. Он долго и пристально смотрел на колокол, и вдруг, подчиняясь охватившему его желанию, крепко двумя руками ухватил край колокола и сильно толкнул его; язык колокола ударил по нему, и чистая нота пронзила сгущающийся воздух.

Живой звук развеял все его заботы, как это сделал бы сон без сновидений, и Рой словно проснулся с ясной головой, вновь сосредоточившись на идее векторов жизни. Он почти забыл о ней из-за утренних неприятностей. Было странно, как же эта идея так неожиданно пришла ему в голову, словно чей-то дерзкий голос подсказал ее из другого измерения, прорвавшись сквозь бездну времени. Рой улыбнулся при мысли о возможности путешествовать в пространстве и времени на векторах других жизней, словно транзитный пассажир, бродяга на поезде жизни. Если бы он только мог, шагнув в сторону, попасть на чей-то вектор жизни и найти другой мир, в котором его способности были бы оценены по достоинству; если бы… Но все это, конечно, несерьезно. Он повернулся и вновь толкнул колокол, наслаждаясь чистейшим металлическим звуком.

Дождь хлестал его, словно плеткой. Съежившись, Рой прижался к колоколу, стараясь укрыться от потока воды. И вдруг, как только он прижался виском к чернеющей меди, небо вспыхнуло голубым цветом. Он почувствовал запах озона прежде, чем осознал, что происходит. Волосы его встали дыбом, и через все тело прошел раздирающий мышцы разряд электричества, после того как в колокол ударила молния. Рой еще слышал, как колокол издал пронзительный жалобный звук, и больше уже не слышал ничего. Удар страшной силы швырнул его на край колокольни, и, перевалившись через перила, он, словно неумелый ныряльщик, бессильно наблюдал за тем, как стремительно приближается несущая смерть серая площадь.

Различные видения проплывали перед его мысленным взором. Он почувствовал, что время замедлило свой ход, будто какая-то сила противодействовала ему, стараясь остановить совсем. Электричество еще металось в его теле. Непогода продолжала свирепствовать вокруг, хотя капли дождя, казалось, падали как-то замедленно, будто сквозь сироп. Он слышал, что в момент смерти перед человеком проносится вся его жизнь, но никогда не думал, что это настолько верно. Перед глазами Роя возникал образ за образом: коккер-спаниель Рант, который был у него в четырехлетнем возрасте; его комната в доме в Диллингфорде; смерть сестры, когда ему было семь лет; день, когда он познакомился с Гвен. Образы эти проплывали мимо него медленно, словно их показывал сломанный кинопроектор.

Внезапно еще одна вспышка голубого цвета послала новую волну энергии сквозь его мучительно болевшее тело. Образы вернулись, но теперь это были какие-то другие, не его образы. Он увидел женщину, высокую и гибкую, с бледной кожей, светлыми волосами и с глазами цвета толстого льда. Он увидел умирающего мужчину, из горла которого торчала стрела, из раны била кровь, медленно стекающая на землю темно-коричневого цвета. В незнакомом небе несся сокол, и летел он прямо на Роя. Он хотел пригнуться, как-то уклониться от острых, направленных на него когтей. Однако, не сделав ни малейшего движения, Рой просто наблюдал за тем, как сокол сел на его плечо. И тут Рой увидел, что плечо, на котором сидел сокол, не могло быть его, Роя, плечом. Одежда под когтями хищной птицы была ему незнакома: грубая и поношенная, она не имела ничего общего с костюмом из синтетической ткани, который Рой надел утром. Он хотел было пальцами пощупать свою одежду, но руки отказались повиноваться. Все это время сокол смотрел прямо в глаза Рою. Рой мог бы подсчитать число черных крапинок на золотистого цвета радужной оболочке его глаз. Чувство того, что все происходит должным образом, переполнило Роя, и он услышал го shy;лос, проникающий сквозь его глухоту.