Фениксова песнь (СИ)

Я старался, чтобы мой голос звучал как можно убедительнее. Зомби, вынужденные пробудить свой разум, могут обезуметь и разорвать самих себя, стоит только потерять над ними контроль. Белый Огонь, Огонь мира мертвых, дарит им спасительное спокойствие, но жажда крови никуда не девается. Поэтому некромантам приходится идти на жертвы. Я не жалуюсь, нам вообще всегда приходится, и хорошо, что платой является всего лишь кровь. Это куда лучше, чем продать свою душу высшему демону, как сделал злосчастный Зарат Ладор.

Я вытащил агшел из ножен и коротко полоснул по своему запястью. Закрыл глаза. Мертвая женщина, наоборот, открыла - и сразу почувствовала запах живой крови. Только сейчас для нее это была не тупая жажда, а необходимость, и она осознавала то, что этим я плачу ей за то, что поднял ее из могилы днем и осмелился ей приказывать. Я с удивлением понял, что она испытывает нечто сродни обиде - женщина знала, что все равно не может ослушаться, и плата кровью является только формальностью. Или подачкой.

Я видел мир глазами зомби, и этот мир ничем не отличался от того, каким его видел я. Женщина одним нечеловеческим прыжком выбралась из могилы, гордо выпрямилась и направилась к нам. Повелители не представляли для нее никакого интереса. Удивление вызвала только смутная тень Града, который, похоже, чувствовал в трупе отчасти живую сущность. Но больше всего женщину притягивал я - или, вернее, запах моей крови. Она подошла и остановилась по ту сторону Круга. Я осторожно, плавно и медленно протянул свою руку сквозь гексаграмму - и разрезанное запястье похолодило дуновение потустороннего мира. Наконец моя рука оказалась рядом с мертвой женщиной, и она, склонившись над раной, так нежно прикоснулась к ней губами, будто хотела поцеловать.

Только после этого я решился открыть глаза.

Ведьмин Круг полыхал, и его пламя, ослепительно белое, окутывало мой локоть. Лица зомби я не видел - только отчасти сохранившиеся волосы на затылке, испещренном длинными царапинами. Женщина пила мою кровь, но я этого не чувствовал - рука, протянутая сквозь магическую фигуру, будто перестала существовать.

Когда женщина подняла голову, Круг начал медленно гаснуть, пока не исчез совсем. Я стоял, и передо мной не было ничего, что могло бы меня защитить. Желание выхватить меч было столь сильным, что я обхватил запястье правой руки пальцами левой - и почувствовал резкую боль, сковавшую левую руку до локтя. Но не скривился, не поморщился. Смог сдержаться и сделать вид, что меня ничего не беспокоит.

Лицо мертвой женщины нельзя было назвать лицом. Человеческими в нем остались только глаза - красивого незабудкового цвета. Челюсть обнажалась под висящей лохмотьями плотью, а нос заменял темный провал, в котором медленно извивался толстый белый червь.

- Ш-што ты... хош-ш-шешь? - прошипела зомби, и я почувствовал волну злости, окатившую ее с головы до ног. Она хотела наброситься на меня, но не могла, потому что я заплатил.

- В этой крепости, - я правой рукой указал на руины, - Был сильный артефакт. Амулет, сдерживающий демонов. Ты видела его? Знаешь о нем?

- С-с-снаю, - согласилась женщина. - Он ос-с-стался там. Вниз-з-су. В подз-з-семелье. Мы хотели украс-с-сть, хотели выброс-с-сить, унес-с-сти туда, где он не меш-ш-шал бы нам, не з-з-саставлял чувс-с-ствовать... Но он не поз-з-сволил. Пр-р-рогнал. С-с-сказал, ш-ш-што мы не долж-ш-шны больш-ш-ше пр-р-риходить к этим... р-р-развалинам.

- Кто сказал? - насторожился я.

- Тот, кто ж-ш-шивет в подз-з-семелье.

Я растерянно оглянулся на повелителей. Те стояли, как статуи, и не сводили глаз то ли с меня, то ли с зомби. Было видно, что задавать вопросы они сейчас не способны. Поэтому я снова отвернулся и обратился к женщине:

- Ты можешь показать мне, где находится вход?

Она кивнула, протянула мне руку. Пришлось взяться за ее мягкую ладонь и снова сдержать эмоции. Я боялся, что плоть слезет с ее пальцев и останется на моих, но поделать ничего не мог.

Женщина повела меня прямо к повелителям. Они расступились, и мы прошли мимо, будто провожаемые странным почетом. Зомби шагала ровно, твердо. Магия давала ее рассыпающемуся телу такие силы, о которых люди и мечтать не могли. Небывалая сила, скорость, слух... Однако женщина видела в этом только проклятие и ненавидела его всей своей сутью. Она пыталась ему противиться, но не могла. И за это ненавидела уже себя.

Мы дошли до места, где руины обрывались, и зомби указала вниз, себе под ноги. Я отвлекся от ее чувств и с удивлением обнаружил круглую дыру, по краям которой вилась винтовая лестница. Некоторых ступеней не хватало, а внизу вообще было темно, хоть глаз выколи.

"Ну мы и идиоты", - подумал я. А вслух сказал:

- Большое тебе спасибо. Теперь ты можешь отправляться спать.

- Я вс-с-се равно с-с-скоро прос-с-снусь, - ответила женщина, отпуская мою ладонь. Отвернувшись, она побрела обратно по руинам. Повелители проводили ее немного отстраненными взглядами, а потом по одному, пошатываясь, как в трансе, подошли ко мне. Тинхарт заглянул в дыру, опустил одну ногу на ступеньку. Убедившись, что она держит его вес, он встал на нее полностью и почесал затылок.

- Теперь все ясно.

- Что ясно? - растерялся я.

- Ты ничего не чувствуешь? - Граф перевел на меня взгляд. Его голос звучал немного хрипло. - Лестница защищена магией. Если бы не труп, мы бы ее не нашли. Так что ты вдвойне молодец, Хастрайн.

Я прислушался к своим ощущениям. Да, магия на ступенях была - но какая-то странная, размытая. Словно тот, кому она принадлежала, не хотел, чтобы его силы проявлялись слишком ярко, и максимально их гасил. Вдобавок ко всему он стер с магии свою личность, и ее можно было бы принять за природный источник, если бы она не находилась только на лестнице.

- Мне страшно туда спускаться, - тихо сказала Сима. - Такое чувство, что подняться обратно я не смогу.

- Сможешь, - уверенно сказал Шейн. Из всех повелителей только он выглядел невозмутимее Лефрансы. Остальным магия смерти явно не понравилась, хоть они и признавали, что ее использование было очень своевременным. - Но нам следует вести себя тихо. Тот, кто живет внизу, вряд ли будет рад гостям.

- Страшно или нет, а спускаться надо, - добавил Тинхарт.

И перешел на вторую ступеньку.

***

Я понял, что с лестницами сегодня не заладилось, когда насчитал двести тридцать восемь ступенек. Повелители приуныли, Град стенал о том, что ужасно устал и хочет спать. Это было забавно, поскольку я знал, что призраки спать не могут. Града это мало беспокоило, и его жалобы становились все печальнее и изощреннее. То он желал немедленно оказаться в кровати под балдахином, то жаждал подремать под солнцем на зеленом лугу, то просто ругался - и на нас, и на себя. На нас за то, что мы встряли в скверную историю и теперь вынуждены постоянно куда-то идти, а на себя за то, что не остался в дриадской долине. Правда, последние ругательства звучали вяло. Должно быть, призрак осознавал, что в компании Шеграны его ждала бы мучительная смерть от скуки.

Когда лестница закончилась, я мысленно вознес хвалу Аларне. Нерадостные мысли о том, что потом все равно придется подниматься обратно, я постарался отогнать. Ничего, может, нас сейчас всех убьют, и продолжения лестничной эпопеи вообще не будет. Нашу смерть воспоют в легендах и балладах, как смерть людей, которые предпочли вечный покой подъему в город мертвых после того, как с таким трудом достигли подземелий.

В подземельях, кстати, было на что посмотреть. Я думал, что окажусь в очередном коридоре с морем подсвечников, поэтому реальность стала для меня неожиданностью. Приятной или нет, определиться не получилось. Зал, в котором мы стояли, был лишен стен - их заменяли тяжелые решетки. Между прутьями ближайшей виднелась светлая полоса - человеческие кости. Вытянутая рука, сообразил я, подойдя поближе. Остальной скелет терялся во мраке, и я зажег зеленый магический огонек.

Зря. Потому что никакого скелета не было. Рука лежала на полу в гордом одиночестве, и у меня возникло впечатление, будто она сама, без тела, ползла по темнице, цепляясь за трещинки между камнями пола. Но выбраться все-таки не смогла. Может, оно и к лучшему - иначе она добралась бы до лестницы и бесславно умерла там от ужаса.