Зажечь солнце (СИ)

Вигге подходит к полке с куклами — одной из многих в этой комнате. Разглядывает. Деифилия аккуратная хозяйка, у каждой вещи в её спальне есть своё место. А её куклы все хорошо одеты, причёсаны и заняты собственным делом. Вигге прекрасно помнит, как сам мастерил для Деи крошечные спицы, которые сейчас находятся в руках одной из её кукол. Это кажется ему ужасно милым. Вигге берёт в руки одну из кукол и мягко усмехается, видя дверцу тайника. Чуть-чуть подумав, Вильгельм отворяет дверцу. Если там будет личный дневник или что-то в этом роде Вигге не будет его читать. Но ему до дрожи интересно, что именно хочет скрыть его племянница. В тайнике оказывается хрустальная кукла. Красивая и тонкая. Вигге с интересом её разглядывает. Таких не делают ни в Биориге, ни где-либо ещё, где когда-либо был Вильгельм. Вигге улыбается и переводит взгляд на сонную Деифилию и тут же подмечает, что черты лица куклы очень похожи на черты лица его племянницы. Кто-то делал куклу прямо с неё. И с неё повзрослевшей… Вильгельм осторожно опускает куклу обратно в тайник и случайно нащупывает там прядь волос. Светлых вьющихся волос. Нехорошая мысль закрадывается ему в голову. И Вигге бы разбудить племянницу, чтобы потребовать от неё объяснений, но тут же он понимает, что разбудить её сейчас — значит, привлечь к этому вопросу Вигдис и Ульрику, а мужчине сейчас совершенно не хочется этого делать.

Он поговорит с ней завтра. Когда вернётся. Он спросит её, как кукла к ней попала и, главное, почему она скрыла это.

Вильгельм Ярвинен выходит из комнаты племянницы как можно тише. Ему совершенно не хочется привлекать внимание к тому, что он нашёл в тайнике. В конце концов, Деифилия могла и не понимать значение символа, вложенного в её куклу. Даже скорее всего, что девочка ничего не знала. Вигдис вряд ли преподавала ей символику Интариофа. Обычно такое начинали изучать чуть позже — лет в четырнадцать, а Деифилии было всего лишь двенадцать.

В коридоре тихо и пусто. Как и должно быть столь ранним утром. Вигге собирается ехать в один город, чтобы узнать некоторые сведения на счёт Наримана и убийства вендиго. Ивар не потерпит ни одного дня промедления. Ингрид не захочет больше ждать. А Ульрика… Ульрика тем более… Она была так нетерпелива, что Вигге порой хотелось смеяться над ней.

Вигге уже хочет спуститься вниз, как замечает крошечную фигурку, которой уж точно не должно быть здесь в такой час. Это настораживает. И мужчина решает подойти поближе, чтобы сказать незадачливому нарушителю порядка, чтобы поскорее возвращался к себе в постель. Но нарушитель спокойствия не обращает на него ровным счётом никакого внимания, и уже только по этому Вильгельм может определить, кто перед ним — Давен столь покладистый и послушный, что никогда не рискнул бы выйти из своей комнаты ночью без крайней на то необходимости, а Вегард или Зигвард уже давно вздрогнули, только заслышав шаги, слишком уж они боялись гнева своего отца. Нет, этот смелый маленький ребёнок — сын Ульрики. Вигге Ярвинен не представляет себе, чтобы перед ним стоял другой его племянник сейчас.

Асбьёрн стоит у окна. Он кажется таким забавным — серьёзный семилетний малыш… Он кажется похожим на Роальда всем — позой, выражением лица и, Вигге готов поспорить, взглядом. Роальд становился точно таким же сосредоточенным, хмурым, когда думал о чём-то, что его тревожило. Только в Роальде почти семь футов росту, а Асбьёрн ещё совсем маленький. В нём едва ли наберётся четыре. Он совсем малыш… Щуплый, с пухлыми щеками… Вигге не застал Роальда в таком же возрасте, так что не знает, каким был тот, но выражение лица Асбьёрна очень похоже на выражение лица его дяди. Забавный, милый, ещё полный надежд о грандиозных свершениях, битвах и странствиях…

Насколько Вигге помнит, младший братишка Деифилии никогда не был послушным ребёнком. Впрочем, это только пойдёт Асбьёрну на пользу, когда его станут обучать охотиться. Этот малец своего не упустит. Он не тот скромный ребёнок, каким был когда-то сам Вильгельм. Наверное, именно осознание этого факта побуждает мужчина присесть на корточки рядом с мальчонкой.

Так их глаза оказываются примерно на одном уровне. У Асбьёрна глаза совсем другие, не как у всех Ярвиненов. Из всех детей Ульрики, больше всего Ярвиненской крови в этом мальчишке, думается Вигге, а Ярвиненского духу — в Деифилии, остальные же куда больше напоминают своего отца. Асбьёрн всем напоминает Роальда, только глаза у него не голубые и не серые, и даже не зелёные, что встречалось крайне редко, но всё-таки встречалось, а светло-карие. Ивар часто упоминал, что когда Асбьёрн станет охотником — а то, что он станет, ни у кого не вызывало сомнений — его глаза потемнеют и станут почти что чёрными. У лучших охотников глаза всегда темнели.

— Чего тебе привезти, малыш? — спрашивает Вигге Ярвинен с улыбкой. — Твоя сестра просила куклу, а чего хотел бы ты?

Племянник лишь хмурится. Будто бы ему не семь лет, а куда больше — он совершенно не похож на трогательно взволнованную Деифилию. Асбьёрн кажется Вигге ребёнком лишённым всяческого воображения. Он довольно преуспевает в учёбе, но любой из Ярвиненов или наставников молодого поколения может сказать, что этот мальчик никогда не сможет стать учёным или летописцем. Такому будет намного проще стать охотником. Он сможет целиком погрузиться в череду оборотничьих ликов. Он не сможет придумать что-то такое, что его организм просто не сумеет перевоплотиться. И здоровьем Асбьёрн весьма крепок.

Вигге тяжело разговаривать с этим ребёнком. Этот мальчик лишён всяческого воображения. Он вряд ли способен грезить о чём-то непостижимом. Впрочем, Вигге слишком плохо знает собственного племянника, чтобы утверждать что-либо. Вильгельм сам всегда был мечтателем. И возможно, большая часть его детских и юношеских надежд разбилась вдребезги, когда Птица умерла. В тот роковой день Вильгельму даже казалось, что он умер. А на следующий он уже жалел, что этого не произошло.

Вигге легче говорить с Деифилией. Она умная девочка. Не тем сухим деловым умом, который есть у Роальда, Хальдора и Ульрики, а тем, что больше присущ Ингрид, Вигдис или Ивару. Деифилия может представить всё, что угодно. Она любит учиться и не ждёт, что все знания обязательно будут материально ей чем-то полезны. Ей нравится мечтать. И Вигге тоже. Он до сих пор иногда мечтает. Просто его мечты стали темнее, злее, горячее. Они не были больше теми далёкими хрупкими огоньками, которые принято называть звёздами. Нет. Они стали ближе. В них не было более того сверкающего блеска или восторженного ощущения полёта. Нет. Крылья у Вигге были отрезаны в тот самый миг, как вендиго напал на Тивию.

Деифилия пока ничего не знала о том, что происходит за стенами Биорига. Лет через пять ей придётся узнать, но сейчас Вигге совершенно не хочется портить ей это ощущение защищённости и спокойствия, ощущение правильности всего происходящего вокруг. Пусть пока ни в чём не сомневается. Ещё успеет. Слишком уж это неприятное чувство, чтобы жизнь позволила ни разу его не испытать. Впрочем, Вильгельм Ярвинен не был уверен, что кто-то из его братьев или сестёр испытывал то ни с чем не сравнимое волнение, когда разум отказывается признавать себя.

— Куда ты едешь? — спрашивает Асбьёрн будто бы недовольно. Даже скорее требовательно, чем недовольно. Недовольной была бы его мать. Асбьёрн совершенно не напоминает Ульрику.

Поджимает губы. Ни дать, ни взять — Роальд Ярвинен. И глаза смотрят с таким же искренним негодованием… Асбьёрн будет очень похож на своего дядю, когда вырастет, думается Вигге. А возможно, и на Ивара тоже — Ивар умеет быть очень властным, а в жестах сына Ульрики чувствуются сила и уверенность. Вигге ужасно хочется увидеть малыша Бьёрна взрослым. Он должен вырасти занятным. Впрочем, из Деифилии, пожалуй, выйдет больше толку.

Вигге из своих племянников больше любит Дею и младшего сынишку Роальда, которому отец уделяет куда меньше внимания, нежели первым своим сыновьям. С Вегардом, Ринд, Хальд и Ромунтой мужчина иногда пересекался. Они изо всех сил старались ему угодить, так как боялись, хоть и не так сильно, как Роальда, Ивара, Ульрику или Ингрид. Асбьёрна Вильгельм видел редко. Куда реже, чем кого-либо из своих племянников. И, пожалуй, ему хотелось как-то загладить свою вину.