Бестиарий спального района

…Девушкам повезло – окошко было открыто, а лампочка не горела.

Наташа согнулась, сделала упор руками в стену.

– На спину мне карабкайся, – прошептала она. – И в окно, там под ним козырек. И тихо!

Карабкалась Люба неловко. «Быстрей, дура!» – яростным шепотом подгоняла ее Наташа. Наконец Любка залезла на подоконник, не без опаски просунула ноги в окно.

– Тут высоко…

– Тсс! Прыгай!

Их, кажется, услышали.

– Вон они болтают! – сказал Славик-Стасик.

– Стой здесь, я посмотрю, – отозвался Михалыч.

Наташку никто не учил действовать молниеносно, так получилось само по себе. Уже какую-то секунду спустя она взлетела к подоконнику, оперлась на него, умудрившись не выпустить из рук туфли, подтянулась и тоже прыгнула в окно.

До бетонной поверхности козырька было действительно метра полтора. Это – существенно, если, как Любка, совершать прыжки на каблуках.

Оказавшись на козырьке, Наташа схватила подругу буквально в охапку, подтащила к стене дома, прямо под тем окном, из которого они выпрыгнули. Сама съежилась рядом, стараясь слиться со стеной.

– Зачем? – прошептала Любка.

– Тсс! – прошипела Наташа и ладонью зажала подружке рот.

Вовремя. На лестнице слышались шаги.

– Эй, девчонки! Пошутили – и хватит! Давай выходи!

Этот голос прозвучал с другой стороны стены. Своей ладонью Наташа чувствовала, как из глотки подруги исходит вопль, беззвучный, но страшный. И она, Наташа, казалось, принимает этой крик своей ладонью.

– Может, хватит в прятки играть? – Голос был спокойный, но жуткий. Как у Ганнибала Лектера. – Ха, ввожу новое правило, девочки. Кого из вас найду первой, ту убью последней. И самой умной девочке будет совсем-совсем не больно. Ну же! Где вы? Ау!

Михалыч пытался их пугать, а Наташа соображала. Он ведь наверняка вооружен. А на козырек забраться не может, потому что рука болит. Что предпримет? Погонит сюда Славика-Стасика? Или еще что-то? Ведь и полной уверенности в том, что девушки именно здесь, у него нет.

К удивлению Наташки, Михалыч спустился вниз. Теперь он давал указания Славику-Стасику:

– Карауль на улице, они где-то спрятались. Стой здесь, гляди в оба! Как что где увидишь или услышишь, сразу туда. Понял?

– А ты куда?

– А я в квартиру на лифте прокачусь. Придумал кое-что.

Тихо хлопнула дверь подъезда. Славик-Стасик вышел на улицу – девушки слышали его шаги.

Ох, только бы у Любки нервы не сдали, только бы не заорала…

Послышался шум кабины. Михалыч, человек с глазами батьки Махно, поехал наверх. Так, надо сосредоточиться, приказала себе Наташка. Что он мог придумать? Зачем ему в квартиру? Проходили бесполезные и бесценные секунды. Уже отчаявшись найти ответ, она вдруг все поняла.

Ну конечно! Ее собственная сумочка осталась там! С телефоном!

Как в сказке про Кощея: квартира, а в ней сумочка, а в сумочке телефон, а в телефоне «Контакты», а в «Контактах» имя «Люба»…

Наташка выхватила из рук подруги сумочку – дорогущую «Луи Виттон».

– М-м! – замычала подруга, извиваясь.

– Тихо! – прошептала Наташа.

Блин, где же тут телефон? Ага, вот! Тоже недешевая вещица – но жизнь дороже.

Наташе показалось, что она на рыбалке и рыба рвется из рук, – они потели и дрожали, телефон выскальзывал. Она мысленно выругала себя – и справилась. Размахнулась – швырнула трубку что было сил. Получилось – через весь козырек и еще дальше, к кустам.

И уже там выброшенный мобильник зачирикал дебильной финской полькой.

«Значит, правильно я все поняла!»

Одновременно раздался другой звонок: набившее оскомину чириканье на мотив «Черного бумера».

– Да, Михалыч, – говорил снизу Славик-Стасик, – звон слышу. Из кустов. Они по ходу на крышу упилили, слышь, Михалыч?.. Чё?.. Все равно тут стоять? Ну ладно, стою… Да не, не парься, не уйдут.

– Уйдут! – прошептала Наташка. – Вот увидишь, уйдут!

4

Ырка возносил безмолвную хвалу Высшим за такой роскошный подарок: великолепные, полные жизни и энергии жертвы, охваченные – о, ирония судьбы! – охотничьим азартом.

Нет ничего прекраснее сильной жертвы, которая до последнего мнит себя хищником. Какое недоумение в глазах! Какая безнадежная агрессия в последнем движении, отчаянном и порывистом!

Один из людей был совсем рядом, в квартире, говорил по телефону. Ырка услышал грохот – это в тишине лязгнула дверь.

Ну, охотнички?

Он тихо прочистил горло, пошуршал складками безупречного костюма. Приманка сработала, человек закричал:

– Наверх, Вадик, быстро! Тут они!

И сам выскочил на лестницу.

Ырка снял очки.

Аура человека стала наливаться темным, тяжелым страхом. Охотник всмотрелся: превосходная аура! В ней и боль – ну да, вон как рука распухла, и жестокая обида на какое-то тяжкое оскорбление – какое именно, Ырку не интересовало, и похоть, и азарт собственной охоты. Впрочем, азарт затухал, а страх, наоборот, разгорался. Исключительная аура!

Человек заморгал, встретив слепящий взгляд Ырки, попытался прикрыться здоровой рукой, попятился, забормотал:

– Му… му… мужик! Ты чего?

Ырка снисходительно усмехнулся:

– Вы не меня искали, молодой человек?

– Да я… да нет… девки… это… девки… две от нас сбежали… Мужик, не смотри так, а?

Ырка оскалился, выпустил клыки, зарычал. Насладился последним ужасом жертвы и бросился.

5

Любка еще тряслась, рот был зажат Наташкиной ладонью, когда сверху раздался крик:

– Наверх, Вадик, быстро! Тут они!

Наташка поняла: ситуация изменилась в их пользу – преследователи обознались, наткнулись на кого-то другого. Теперь – использовать это!

Опять затрещал «Черный бумер».

– Чего, Вадик? Наверху? Иду, докурю только на холодке… Ты давай рассказывай пока!

Наташка рассудила: вряд ли этот дурачок станет теперь присматриваться к козырьку. Значит, можно и посмотреть, что там внизу…

Прямо под собой девушка увидела Славика-Стасика. Еще когда в кабаке знакомились, он ей гадким каким-то показался. Не зверем, нет, но… Трудно объяснить, это чутье, выработанное жизнью в далеком поселке… Надо было этого чутья слушаться, сколько раз себе говорила! Нет, поехали две дуры пьяные на тусовочную хату, как же…

Еще в Тракторе Наташка поняла, на что способны наркоманы, когда их ломает. Видела, знает. Мрази… Нелюди…

– У тебя ж хэндс-фри, Вадь! – говорил в телефон Славик-Стасик. – Слышь, ты оставайся… как это… в эфире, во! Веди, блин, прямой репортаж с места событий… Угу… Чё говоришь? Гагага, съемочная группа Первого канала! Жжешь, Вадюха!

Вдруг стало тихо, словно на землю опустилось что-то густое, вязкое, злое, заглушающее все, заглушающее саму жизнь.

– Вадюха… Вадюх… Чего молчишь-то? Чего-о?! Чего-о-о?! Михалыча?! Замочили?! Ты с дуба рухнул?!

Последний вопрос Славик-Стасик уже прокричал.

Следующий крик раздался почти одновременно из двух мест. Родившись наверху, многими этажами выше, он отразился внизу – в мембране телефона.

– Господи… – прошептала Наташа.

Сверху донесся звон стекла. Осколки стали падать пару секунд спустя.

Наташа сжалась, замерла. Ей представилось, как здоровенный осколок, готовый пронзить насквозь такую уязвимую плоть…

– Господи, пронеси!

Земля содрогнулась: на асфальт брякнулось что-то тяжелое, похожее на мешок. Только почему-то хрустнуло при падении… И медленно, словно наплывами, пришло к Наташе понимание, что это не мешок… У мешка рук и ног не быва…

Ее вырвало мгновенно – прямо на остолбеневшего Славика-Стасика.

В ту же секунду Наташа прыгнула.

На самом деле это был не прыжок – это было падение. Да, рассчитанное, но падение. На Славика-Стасика.

Рассчитала немножко неточно – правый бок все-таки ободрала. А вот туфли в руках остались. И теперь Наташка била каблуками в голову, в голову. По носу, в висок, куда попало.

Она знала, о чем ей категорически нельзя думать, – о том, кто затаился наверху. Об этом силаче, который выкидывает здоровенных мужиков в высоко расположенное окно. Черт, да Наташа вовсе и не хотела этого знать!