Бестиарий спального района

– Ну что, по домам? – спросил Славик.

Глупо спросил. Во-первых, Михалыч пока еще не мог ответить, он и на ногах-то стоял нетвердо. Во-вторых, что значит «по домам»? Ага, сейчас только не хватало с матерью сцепиться!

Ага, сообразил он, тогда к Михалычу. На тачке. Тут недалеко, но в таком состоянии… Хватит на сегодня приключений.

Он подтащил Михалыча – ты смотри, упирается, про телок что-то мычит, обратно в кабак рвется! – к краю тротуара, поднял руку. Тачка подрулила почти сразу, да не хачмобиль, а хорошая «тойота». Рядом с водителем сидел еще один мужик, смутно знакомый. Конкретно – никак не вспоминалось. Да и хрен бы с ним, подумал Славик.

Он с трудом впихнул товарища на заднее сиденье, втиснулся следом, назвал адрес.

– А пешочком? – удивился водила. – Тут ходу-то пять минут!

– Да друг вот… – объяснил Славик. – Это… ну, короче, плохо себя чувствует…

– Ясно, – кивнул водитель, трогаясь с места. – Лады, довезу уж. И денег не возьму, за такое и брать-то неловко, один черт по пути…

– Стоп, – сказал вдруг пассажир с переднего сиденья и обернулся: – Слышь, Серега, а рожи-то знакомые! Так-так-так… Денег, говоришь, не возьмешь? Да ты рули, Серега, рули, только вот тут сверни, ага, вот сюда, к гаражам. Вот и отличненько! Стоп-машина. Вылезайте, пидоры!

Водила засмеялся – и прозвучало это очень неприятно.

– Вы чего, мужики? – пролепетал Славик.

Водитель, не обращая на него внимания, жизнерадостно спросил:

– Что, Сань, неужто они?

– Они самые, Серега, сто пудов! Развели тогда, на МКАДе, как пацана, бабла сняли, суки… Втроем, сейчас-то их двое, жаль, третьего куда-то потеряли. – Он прикрикнул: – Кому сказано! На выход, гниды!

За гаражами Славика били не сильно, Михалыча вообще почти не тронули. Ну так, немножко. А вот потом… Потом, угрожая пистолетом, содрали с Михалыча брюки и трусы, поставили раком, сзади пристроили Славика и велели: «Долби!» Деваться было некуда…

Затем их поменяли местами.

– Так-то, пацаны, – прокомментировал Серега. И обратился к товарищу: – Слышь, Сань, сколько раз я тебе говорил: вози с собой травматику! Убить не убьешь, а смотрится как настоящий «макарка», такая вот пидорва всегда ведется. Да, ты в борсетках у них пошарь, может, найдется что.

– Само собой… – проворчал Саня.

Он выгреб все, что было у обоих, и крякнул:

– Нормальный ход! Полтинник, как с куста! Пополам, Серега!

– Поперло, – заржал тот. – Ну, счастливо оставаться, петушня!

Мужики сели в машину и уехали.

Славик плакал, застегивая джинсы, и тут Михалыч прохрипел:

– Убью! Убью, сука!

Очухался, отстраненно подумал Славик. От шока, наверное. А вслух сказал:

– Да я и сам жить не хочу, Михалыч…

– И не будешь! – заорал тот. – Хоть словечко брякнешь – ты покойник, понял?

– Да понял, блин, понял… – уныло ответил Славик. И вдруг он сообразил. – Слышь, Михалыч, а ведь это все она! Ну, ведьма! Ну, в смысле, Ангелина, училка моя!

– Крыша поехала? – брезгливо осведомился Михалыч.

– Да ты как раз в отключке был, – зачастил Славик, – а она ка-ак… ну, это… короче, как плюнет в нас, а потом говорит: проклинаю, говорит, всё, говорит, у вас теперь наперекосяк пойдет, и девки вам давать не будут! Вот сволочь, скажи?

– Девки, говоришь? – задумчиво протянул Михалыч. – Девки… – Он вдруг хлопнул Славика по плечу и весело сказал: – Пошли-ка обратно, в кабак. Я помню, там были две такие телки… С этого и начнем – проверим, как нам не дают. Ну и еще мыслишки есть. Двинули, Славян!

– А деньги? – спросил Славик. – Эти-то все забрали, подчистую…

– Мобилу оставили? Не тупи, звони Вадьке, пусть подтягивается. Скажи, Михалыч велел, дело, скажи, на сто тыщ.

Набирая на ходу номер Вадика, Славик подумал, что те две телки – они точно должны дать. Да и Михалыч, похоже, что-то уже прикинул, замутить собирается.

Жизнь налаживалась.

Глава 9

Беги, Люба, беги!

1

– Так, уходим отсюда! – Наташка замерла, едва переступив порог кухни. Обернулась к Любке, которая только начала снимать неудобные босоножки с замысловатой шнуровкой до колен: – Люб! Не разувайся!

– А что такое, девочки? – Белесый крепыш Вадим доставал из холодильника коньяк. Смотрел на Наташку с ленивой наглецой: попалась, мол, так хоть не дергайся.

– А вот что. – Наташа решила не лукавить, кивнула на тонкий инсулиновый шприц на столе. Рядом – жгут, окровавленные ватки. – Вы колетесь. Мы с вами не…

– Ах-хах-ха! – расхохотался крепыш. – Ты про это? Не бери в голову! У Михалыча диабет, вот и колется. Инсулином.

Инсулином, как же… Знала Наташка этот инсулин, видела! Блин, вот же понесло ее с этими парнями, приключения искать. Нет чтобы с Федором остаться!

Пить надо меньше! Еще и Любку втянула… Скверно. Парней трое: этот Вадик, потом Михалыч и то ли Славик, то ли Стасик, пялившийся в этот момент на Любку и ее возню со шнуровкой.

Подруга действительно перестала разуваться.

– Что там, Натах?

– Торчки они, сваливаем!

Может, и зря она так. Может, стоило уйти по-тихому. Но интуиция говорила Наташе: все правильно! Мужики, может, даже и спидозные. К тому же Любка совсем на бровях, не уведешь ее потом. Да и не получится уйти, поздно будет.

– Да кто тут торчки? Ты дура совсем, что ли? – кричал белесый Вадим, надвигаясь с раздвинутыми руками.

В прихожей пошел в атаку на Любку его товарищ, этот самый Славик-Стасик.

– Разувайся, разувайся, не слушай ее, вы правда дуры, что ли?

– ЛЮБА, БЕГИИИИ!!! – Вопить, если надо, Наташка умела громко.

Вопль нужен был еще и затем, чтобы ошарашить противника. Сбить с толку. Ненадолго. На секунду-другую.

Но и этого времени хватило, чтобы Любка вскочила, кинулась к двери, отталкивая Славика-Стасика. Да и Наташка сумела врезать Вадиму по коленной чашечке острым носком туфли, потом коленкой по яйцам.

Теперь – прыжок в прихожую.

Наташа заметила, что Любка все же вырвалась и выскочила на лестничную площадку. Славик-Стасик еще торчал в прихожей, как-то странно медленно поворачиваясь к Наташке спиной.

В качестве оружия сошло бы что угодно. Располагая считаными секундами, Наташа схватила первое попавшееся – рожок для обуви. Им и треснула парня по затылку, потом по уху.

Удары получались так себе – слабенькие удары.

– Ты что, блядь, делаешь? Охерела совсем? – Славик-Стасик разворачивался к ней.

Третий удар оказался очень хорош – пришелся по верхней губе и носу. Хлынула кровь.

– А-а-а! – закричал Славик-Стасик, устремляясь в ванную.

Появился Михалыч. Ох, какие глаза у него стали бешеные, прямо как у батьки Махно! Наверное, вмазался уже…

Михалыч молча приближался к Наташке.

– Люба, беги, ментам звони! – завопила Наташка, кидаясь к раскрытой двери.

Выскакивая из квартиры, услышала треск – похоже, зацепилась за что-то, блузку разодрала. Мимолетно подумала: надо же, кто бы мог подумать, что наплевать на то, как выглядит.

Наташа действовала рефлекторно. Она изо всех сил захлопнула дверь, а когда та стала снова открываться – навалилась на нее всем телом, услышала вой и с мстительной радостью увидела, как синеет защемленная дверью кисть руки Михалыча.

Лампочка на этом этаже работала. Любка стояла у лифта. Кабина тяжело и гулко поднималась.

Любка плакала, дрожащими губами выговаривала, заикаясь:

– Да-да-давай лифта до-до-дождемся!

– Ты что?! – Оказывается, бывает шепот, способный перекрыть рев покалеченного мужика.

Наташа схватила подругу за руку, дернула к себе. Потом еще раз шваркнула дверью по ненавистной кисти.

Девушки побежали вниз по лестнице.

2

Ночь Охоты. Волшебная ночь, сладок твой азарт! Трепет жертвы. Экстаз души. Чужая жизнь, которую ты поглощаешь, – суетливая, сопротивляющаяся. Царапающаяся, будто кот.