Выкорчеванная (ЛП)

Я наклонилась и снова его поцеловала в прекрасном месте полном незамысловатых желаний. Мое волшебство и его были едины. Его рука скользнула по моей ноге под юбку, и его ловкий искусный палец погладил меня между ног. Я немного шумно вздохнула как уже случалось зимой. От моих рук над его телом промчались невольные отблески подобно солнечным зайчикам на речных волнах, и все бесконечные пряжки его колета расстегнулись — он распахнулся, а шнуровка на его рубашке расплелась.

Я все еще не до конца понимала, что делаю, как мои руки очутились на его обнаженной груди. Или скорее, я позволяла себе задумываться не далее собственных желаний, но не решалась облечь их в слова. Однако я не могла просто отмахнуться от понимания, с учетом того, насколько ошарашивающее раздетым он оказался подо мной. Даже завязки на его штанах оказались распущены. Я это чувствовала бедрами. Ему всего лишь стоило чуть сдвинуть мои юбки и…

Мои щеки отчаянно пылали. Я хотела его, и одновременно хотела слезть с него и сбежать, а больше всего я хотела узнать, чего же я хочу больше. Я замерла и уставилась на него с широко открытыми глазами, а он уставился на меня, куда более беззащитный чем я когда-либо его видела, с покрасневшим лицом, взъерошенный, в распахнутой одежде — одинаково изумленный и разозленный. Тут он чуть слышно сказал: «Что я делаю?» — Он взял меня за запястья, чуть отстранил, и поднял нас на ноги.

Разрываясь между сожалением и облегчением, я пошатнулась и ухватилась за столешницу. Он отвернулся от меня с напряженной спиной, завязывая завязки. Распушившиеся кончики моей силы постепенно возвращались ко мне, исчезая под кожей, а его отступали прочь. Я прижала ладони к горячим щекам:

— Я не хотела… — промямлила я, но остановилась, потому что не знала, чего именно я не хотела.

— Да, это совершенно очевидно, — буркнул он через плечо, застегивая колет поверх распахнутой рубашки. — Уходи.

Я сбежала.

В моей комнате Кася, сидя на кровати, мрачно сражалась с корзинкой для вышивания. На столе лежали три сломанных иголки, и ей лишь с большим трудом удалось сделать несколько неуклюжих стежков на одном из лоскутков.

Когда я вбежала с пунцовыми щеками и в своем наряде, приведенном в полный беспорядок, задыхаясь, словно лошадь на скачках, она подняла голову и уронила вышивание:

— Нешка! — она поднялась, шагнула вперед и взяла меня за руки, но замерла. Она научилась остерегаться собственной силы: — Ты? Он что-то…

— Нет! — ответила я, не зная, радоваться этому или огорчаться. Единственное волшебство, которое осталось во мне принадлежало мне, и я плюхнулась на кровать с разочарованным шлепком.

Глава 12

Мне не предоставили времени, чтобы разобраться в ситуации. Чуть за полночь этой же ночью Кася, лежавшая рядом, дернулась, и я едва не свалилась с кровати. В дверях стоял Дракон с непроницаемым натянутым выражением лица, в ночной рубашке и с накинутым поверх халатом. В его ладони горел огонек.

— На дороге солдаты, — сказал он. — Одевайтесь.

Он повернулся и без лишних слов ушел.

Мы обе быстро поднялись, натянули одежду и примчались вниз в большой зал. Дракон стоял у окна полностью одетый. Я увидела вдалеке всадников, крупный отряд. В голове отряда находилось два фонаря на шестах, и один позади. Свет поблескивал на кольчугах и сбруе. Два всадника вели за собой заводных лошадей. Впереди несли два знамени, перед которыми находились маленькие шарики волшебного света, освещавшего зеленое трехглавое чудище вроде дракона на белом фоне. Это был герб принца Марека, а за ним — символ красного сокола с растопыренными когтями.

— Зачем они явились? — прошептала я, хотя они находились слишком далеко, чтобы слышать.

Дракон ответил не сразу. Наконец, он сказал:

— За ней.

Я потянулась и крепко схватила Касю за руку.

— Почему?

— Потому, что я осквернена, — ответила Кася, и Дракон молча кивнул. Они приехали, чтобы казнить Касю.

Слишком поздно я вспомнила про мою записку. На нее не было ответа, и я забыла даже о том, что ее посылала. Уже несколько после я узнала, что после того, как Венса вернулась из Башни, она впала в болезненное безразличие. Ее навещала одна женщина, и она открыла мое письмо, как будто из сострадания, и разнесла повсюду слух. Слух о том, что мы притащили кого-то из Чащи. Он разнесся в Желтые болота, вместе с бродячими бардами добрался до столицы, и вот к нам пробыл сам принц Марек.

— Они поверят, что она не осквернена? — задала я вопрос Дракону. — Они должны поверить тебе…

— Как ты, наверное, помнишь, — сухо ответил он, — у меня в таких вещах незавидная репутация. — Он снова посмотрел в окно. — И сомневаюсь, что Сокол проделал весь этот путь лишь для того, чтобы согласиться с моим мнением.

Я повернулась к Касе, которая оставалась спокойна и неестественно тиха. Я сделала глубокий вдох и схватила ее руки:

— Я им не позволю, — пообещала я ей. — Не позволю.

Дракон раздраженно фыркнул:

— Собираешься убить их вместе с королевскими солдатами? А что потом — сбежишь в горы к разбойникам?

— Если придется! — ответила я, но, почувствовав крепкое пожатие Касиных пальцев, повернулась к ней. Она едва-едва качнула головой.

— Нельзя, — сказала она. — Тебе нельзя, Нешка. В тебе нуждаются все, а не только я.

— Значит, ты отправишься в горы одна, — упрямо ответила я, чувствуя себя запертым животным, услышавшим, как мясник точит нож. — Или я сама тебя отправлю, а потом вернусь… — лошади были уже так близко, что их топот почти заглушал мой голос.

Время бежало, а мы торчали на месте. Мы с Касей стояли, взявшись за руки, в алькове большого зала Башни. Волшебник уселся в свое кресло и ждал, поблескивая отрешенным каменным лицом. Мы услышали, как кортеж остановился: лошади, фыркая, били копытом, за тяжелыми дверями приглушенно звучали голоса солдат. Повисла пауза: стук в дверь, которого я ждала, все не появлялся, и потом спустя некоторое время я почувствовала медленное, вкрадчивое касание волшебства. Заклинание обрело форму с нашей стороны дверей, пытаясь захватить их и заставить открыться. Оно ощупывало и тыкалось в результат труда Дракона, пытаясь его взломать, и потом внезапно последовал резкий удар: взрыв волшебства, пытавшегося сломить его контроль. Губы и взгляд Дракона на мгновение обрели жесткость, и по дверям пробежала легко потрескивающая волна голубого свечения. И все.

Наконец в дверь постучали тяжелым, закованным в железо кулаком. Дракон чуть согнул палец и двери распахнулись. На пороге стоял принц Марек. С ним рядом находился другой мужчина, который хоть и был вполовину уже в плечах, но умел себя подать не менее величаво. Он был укутан в длинный белый плащ, украшенный черными значками, напоминающими птичьи крылья. Волосы незнакомца оказались цвета вымытой овечьей шерсти с черными корнями, словно он их высветлил. Плащ сполз с одного плеча и под ним показалась одежда серых и черных цветов. Выражение лица было тщательно выверено: на нем, как на странице книги, была начертана скорбная обеспокоенность. Вместе они составляли полную картину: солнце и луна в дверной рамке, подсвеченной сзади. Потом принц Марек шагнул внутрь и стянул рыцарские перчатки.

— Итак, — начал он. — Вы знаете, зачем мы здесь. Где девушка?

Дракон не произнес ни слова, только указал в Касину сторону, где мы с ней стояли, пытаясь слиться со стеной. Марек повернулся и сразу же сконцентрировался на ней, испытующе сощурив глаза. Я гневно смотрела на него, хотя он не обращал на это ни малейшего внимания, не удостоив меня даже взглядом.

— Саркан, что ты наделал? — произнес Сокол, подходя к креслу Дракона. Его чистый тенор прозвенел как у какого-нибудь прекрасного актера, наполнив помещение сожалением от сделанного обвинения. — Неужели ты совсем потерял связь с реальностью, прячась в этом захолустье…

Дракон сидел молча, оперев голову о кулак:

— Ответь мне, Соля, — сказал он, — что ты надеялся увидеть в этом зале, если бы я действительно выпустил оскверненного погулять?