Вторжение драконов. Последняя битва

Справа, неподалеку от них, открылась звезда альвов, большая светящаяся арка, наполненная мраком. Карлики маршевым шагом входили в эту темноту. Отряд за отрядом. Зал гудел от стука подбитых гвоздями сапог. Единой формы не было, более того, насколько смог оценить Галар, не у всех было оружие или доспехи. Многие просто несли с собой инструменты, кирки и топоры, стамески и тяжелые молоты. Лишь полевые знамена позволяли заподозрить в них войско: большие штандарты с гербами поселений карликов. Вот голова медведя на синем фоне — полевое знамя Ихавена, приоткрытые бронзовые ворота на черном фоне — знак Меднограда; ледоруб и молот, все ярко-желтое на кроваво-красном полотне, означали Глубокий грунт, белая наковальня на черном — герб карликов из Долины Молотов в Иолидах. И продолжать можно было до бесконечности. Воинов послали все поселения карликов.

— Вперёд! — поторопил их Байлин, указывая на крутую лестницу, выбитую в стене пещеры. — Там, внизу, мы сможем исчезнуть навеки.

Байлин с Ниром пошли вперед, а Галар последовал за ними, Гламир опирался на его плечо. Карлик молча оценивал толпу, собравшуюся в пещере. Что ж, Байлин прав. Если в своих грязных плащах с капюшонами они сольются с этой массой, то исчезнут. Теперь они — лишь четыре песчинки в огромной пустыне. Незначительные. Неотличимые. Лишь крохотная часть целого, которое не окинуть взглядом.

Альвы призвали своих детей на войну. Пришли в движение целые армии, и Галар не имел ни малейшего представления о том, куда вел их путь.

Пропавшие

— Великая мать защитит нас! — закончил свою проповедь Барнаба. Он стоял, раскинув руки, словно собираясь обнять их всех и прижать к груди. Мужчины не сводили с него взглядов, в которых читалось отчаяние. Им хотелось верить ему, любой ценой! Но завывание ветра за тонкими бортами корабля сводило на нет усилия проповедника.

Осталось всего двадцать семь человек команды. Они устало скрючились на деревянных ступеньках, которые словно террасы амфитеатра возвышались вокруг алтаря, наполовину скрытого под массивными корнями, свисавшими с потолка. Здесь находилась святыня поднебесного корабли: круглая каюта под массивным корабельным древом, с которого буря давным-давно сорвала последние листья, чтобы заковать его в панцирь изо льда. Все они уже давно перестали бороться с холодом. Никто из них уже не отваживался подниматься на палубу, с тех пор, как позавчера исчез корабельный кок. Он был единственным из них, кто время от времени еще шутил, несмотря на сложившуюся ситуацию. Никто не верил в то, что Санган спрыгнул вниз, чтобы обрести смерть в облаках: уж слишком любил он жизнь!

Барнаба одернул себя, отвлекая от грустных размышлений. Он должен быть примером для остальных, излучать силу и уверенность. Он был уверен в том, что духи, скачущие верхом на Северном ветре, не заберут его, потому что он находится под защитой Нангог! И даже если эти существа порвали со своей создательницей, они не осмелятся навлечь на себя гнев богини. От Ветра, дующего от наливающегося дождем горизонта, он узнал, что она лишила духов бури дара вселяться в тела живых существ, как умели это делать Зеленые духи. Возможно, именно поэтому они так злятся — теперь, когда после бесконечного ожидания наконец-то появились люди, тела которых духи бури могли бы занять, но мечта оставалась недосягаемой. Барнаба не знал, что рассорило духов бури и Нангог, но отчетливо ощущал их ненависть ко всему живому. Лучше будет, если его ребята останутся здесь, внутри корабля. Пока что они еще нужны ему. Возможно, никто из них не сумеет вернуться обратно. Если то, что он видел в мечтах, станет былью, их помощь будет ему уже не нужна. Он один изменит творение великанши и завершит то, о чем она только мечтала. Совсем скоро ее творения будут самыми идеальными существами в трех мирах. И ему было предначертано раздавать дары, как только сумеет отыскать лед мечты.

Он оглядел тех людей, которые еще оставались с ним. Трое-четверо из них чего-то стоят. Остальные же... Они отказались от самих себя. Сидели на деревянных ступеньках, раскачивались взад-вперед, глядели невидящим взглядом в пустоту, и ждали смерти, завывающей за стенами корабля.

Барнаба осознавал, что тоже изменился и очень сильно. Он почти не испытывал сострадания к своим людям. Это чувство словно замерзло. Осталась лишь цель.

Его товарищи кутались в такое количество одежды, что почти не могли двигаться. Воняло от них ужасно. Лица заросли неаккуратными бородами, глаза покраснели и воспалились. Интересно, он тоже выглядит точно так же? На миг священнослужитель усомнился в правильности выбранного пути. Если сейчас повернуть и направиться в сторону Вану, большинство людей выживет. Все в его руках... Но что изменится, если они будут жить дальше? Их жизнь не имеет смысла. Только благодаря жертвам можно достичь большего! Барнаба потянулся к висевшему на боку кинжалу. Как обычно, касаясь его, он почувствовал покалывание в кончиках пальцев. Это оружие способно было сломить любое сопротивление. Перед ним не устоят ни заклинания, ни зачарованные доспехи. Он оборвет жизнь бессмертного! Перед мысленным взором его возникло самоуверенное лицо Аарона, того правителя, который приказал убить своих верных священнослужителей, посланные им убийцы вырвали его из объятий Икушки. Этот кинжал предназначен ему. Настало время покончить с правлением бессмертных, и этот падет первым.

Барнаба подошел к одной из плоских жаровен, где мужчины жгли тряпки, масло и сломанные ящики. Скоро придется начать выламывать доски из корпуса корабля.

Команда с готовностью потеснилась, пропуская его в центр круга. Никто из мужчин не догадывался, что он хладнокровно планирует их смерть.

— Сколько нам еще лететь? — поинтересовался Коля. Однорукий воин был одним из тех, кто еще не сдался. Возможно, он не признал бы своего поражения даже в том случае, если бы к его горлу приставили кинжал.

Барнаба протянул к огню обмотанные тряпками руки.'

— Дня три, четыре. Все зависит от ветра. У нас почти получилось. У самой пропасти будет место для причала. Чтобы собрать лед мечты, много времени не потребуется. Через неделю мы отправимся в обратный путь. Мы сможем! Великая богиня защитит нас!

За последнюю фразу ой был вознагражден недоверчивым взглядом Коли. Наверное, этот воин слышал за свою жизнь слишком много подобных фраз, чтобы верить в красивые слова и придавать им значение. Остальные мужчины, сидевшие у огня, тоже заметили внезапно повисшее в воздухе напряжение.

Барнаба улыбнулся своей обворожительной улыбкой, которой научился еще в те времена, когда был жрецом.

— Верьте богине. Этой монетой мы выкупим ее защиту. Тот, кто верит не от души, никогда не познает блаженства ее милости, — такой аргументации научил его наставник, Абир Аташ. Пользуясь ей, жрец всегда выходил сухим из воды, перекладывая вину за не случившееся чудо с богов на людей. А они, в свою очередь, всегда были готовы верить в собственное несовершенство.

Мужчины смущенно уставились на старые исцарапанные доски пола. Каждый из них думал о своих тайных грехах. О том, что возможно, именно он виновен в том, что им так не повезло. Кроме Коли — тот не сводил с Барнабы взгляда своих чистых светло-голубых глаз. Воин прекрасно понимал, что он только что сделал. О своем прошлом воин рассказывать не любил, но Барнаба был совершенно уверен в том, что настолько покрытый шрамами воин когда-то занимал очень важное положение, а не был обычным наемником.

Теперь потупился Барнаба. Нужно найти такую тему, которая заставит улыбаться его отчаявшуюся команду, даже за счет кого-то другого. Пошутить насчет Коли было бы достаточно просто, но священнослужитель прекрасно понимал, что нельзя ссориться с воином. Краем глаза он увидел Хартапу, корабельного кладовщика, молодого парня, на щеках у которого только-только проклюнулся первый пушок. Он вел списки припасов на борту и был прирожденным счетоводом. Даже сейчас он что-то писал стилем с черными чернилами на кусочке кожи, совсем забыв о происходящем вокруг.