Вторжение драконов. Последняя битва

— Вам конец, — заявило существо низким голосом. Несмотря на то что каждое слово было отчетливо слышно, голос прозвучал так, словно доносился издалека. Губы Сангана шевелились, но не так, как обычно, когда он что-то говорил. Сущий пустяк, но голос напугал Колю почти так же, как эти ледяные глаза.

— Выходите, и мы подарим вам быструю смерть.

«Болтунов всегда убивать легче», — подумал Коля. Пусть этот ублюдок попробует двенадцать дюймов самой лучшей стали!

Шагнув вперед, он вонзил клинок в живот существу по самую рукоять и выругался — ощущение было какое-то не такое. Он заколол уже не одну дюжину мужчин, но сейчас ему показалось, что он всадил клинок в глыбу льда, а не в живую плоть! Повернув меч, он выдернул его из раны — на доски не упало ни капли крови.

Незнакомец смотрел на него своими ледяными глазами.

— Надо было выбрать тебя, — произнес далекий голос. На этот раз, когда он говорил, губы вообще не шевелились. При этом он поднял руку, словно в насмешливом приветствии.

— Хочешь быть как я? Могу устроить! — фыркнул Коля, изо всех сил обрушивая клинок на руку существа. Он со звоном рассек замерзшую плоть, отрубив чужаку правое предплечье.

На миг стало так тихо, что слышен был только рев бури. Чужак не вскрикнул от боли, даже, кажется, не разозлился, просто не отводил взгляда от глаз Коли. Затем наклонился, не отводя взгляда, поднял отрубленную руку и молча прижал ее к ране.

Коле показалось, что вдруг стало еще холоднее. По обнаженной руке словно толстые белые жилы поползли морозные узоры. А потом незнакомец вдруг отпустил свою руку — и оказалось, что предплечье снова приросло к обрубку. Словно играя, существо шевельнуло руками.

— Думаешь, я такой же, как ты? Не уверен.

Друсниец отступил на шаг, почувствовал спиной исходивший от жаровен жар. Одним прыжком перемахнул через пламя и тут же снова обернулся, отчаянно стараясь не спускать глаз с чужака, но тот не двинулся с места.

— Думаете, можете уйти от нас? — В его замогильном голосе не слышно было даже насмешки. — На сколько еще вам хватит дров и масла? На день? На неделю? На луну? Мы подождем, пока не догорит последний огонь. Мы ждем уже давно, мы научились терпеть. Луна для нас длится не дольше мгновения. Мы посмотрим, как вы будете умирать. А когда вы умрете, мы займем ваши тела. В этом мы отличаемся от своих братьев. Нам не нужны живые. Мы поднимаем мертвых. И, поскольку это так, никому из вас не уйти.

Ожившая мечта

За его спиной негромко закрылась дверь, и вместе с этим звуком все напряжение, все неприятности словно бы оставили его. Спина болела после тяжелого дня — он столько часов простоял, склонившись над заполненными глиняными дощечками столами. Пытался контролировать все решения, принимаемые в его огромной империи. Работа была бесконечной и постоянно оставляла ощущение, что он проглядел что-то очень важное. Глиняные дощечки громоздились над ним, словно тяжелая гора — пока вечерами за его спиной негромко не закрывалась дверь.

Ему не было нужды оборачиваться, чтобы знать, кто пришел. Только она осмеливалась входить в эти покои без стука. Он чувствовал ее запах, запах лошадей из королевской конюшни. Там она проводила дни. Никто не умел настолько хорошо обходиться с животными, как дочь просторных степей Востока. Лошади были ее жизнью, так же, как набеги и война. Она была похожа на дикую кошку. Бессмертный невольно усмехнулся, вспомнив, как она раскрыла себя — нанявшись в дворцовую кухню. Устроила там драку, сея страх и ужас. Никак не удавалось ей притвориться смиренной служанкой. Она умела многое, но долго притворяться была просто не способна.

Он чувствовал, что сейчас она стоит прямо у него за спиной — бесшумно пересекла комнату, в которой он работал и спал. Она не станет трогать его, пока он сам не обернется к ней, зная, насколько серьезно он относится к своей работе. Знала она и то, что долго ждать не придется, он бросит все, чтобы насладиться теми немногими часами, которые можно провести вместе с ней.

Артакс отодвинул в сторону табличку, которую читал. Оползень, из-за которого стала непроходимой торговая тропа, мог подождать, равно как и все остальные мелкие и крупные заботы империи. Облегченно вздохнув, он обернулся. Она стояла напротив него, во всей свой красе, с грязными босыми ногами и соломинками, запутавшимися в длинных волосах.

Он все еще не привык к изменившемуся лицу Шайи. Демон помог ей бежать из горного монастыря, где она жила в ожидании смерти. И этот демон умер вместо нее. Рассказанная ею история по-прежнему бередила душу Артакса, переворачивая с ног на голову его представления о мире. Смертельный враг людей выбрал смерть, чтобы предотвратить несправедливость, которая вот-вот должна была свершиться. Если бы не он, Шайя не стояла бы сейчас перед ним.

– Так глубоко задумался? — В ее голосе слышалась доля насмешки. Ей не нравилось, когда он хоть на миг мысленно отдалялся.

— Я благодарил богов, что они вернули тебя мне.

— Это были не боги, — решительно возразила она. — Как раз наоборот.

— Но я не стану шептать молитв, обращаясь к демонам.

— Возможно, мир стал бы лучше, если бы мы могли это сделать?

Артакс поднял руки, словно бы защищаясь.

— На сегодня я доволен, целиком и полностью, поскольку благодаря тебе эта комната стала лучше, — он пожирал ее взглядами. Ее стройное, сильное тело. На ней была красная туника, доходившая ей ровно до середины бедра: это было результатом их последней, короткой ссоры. Прежде она носила только брюки для верховой езды, широко распространенные среди народа ишкуцайя. Это тревожило его. Она из этого народа, и если кто-то догадается об этом, то сумеет угадать и то, кто скрывается под личиной кухарки, пробравшейся в постель бессмертного.

Он сознавал, что о них обоих очень много судачат. И есть немало людей, которые желали разрыва связи кухарки, прекрасно разбирающейся в лошадях, и самого могущественного человека на свете.

— И какую же молитву услышу я? — хитро усмехнулась женщина.

Артакс взял ее за руку, поцеловал, кланяясь нарочито низко.

— Дозволено ли мне будет вознести вместо молитвы хвалу вашей красоте, о дама моего сердца?

Она рассмеялась своим звонким безудержным смехом, перед которым просто невозможно было устоять.

– Какая напыщенная глупость! — И с этими словами она прижала его к себе и страстно поцеловала.

Закрыв глаза, он полностью отдался во власть ощущений, охотно позволил потянуть себя в сторону огромной кровати. Ее рука развязала его бесшовную юбку и быстро нашла то, что скрывалось под ней.

— Я скучала по тебе, — прошептала она.

— А я думал, ты лошадей любишь.

— Это днем, — очаровательно усмехнулась она. —А ночью мне нравится глупый мул, который пытается вынести все неприятности империи на своих плечах, — она откинулась назад, увлекая его за собой на постель.

Падать он мог только с ней. Правитель крепко прижал женщину к себе. Еще в юности он придумал себе женщину и дал ей имя: Альмитра, и никогда даже надеяться не смел, что в реальности все будет намного чудеснее.

Шайя стянула с себя тунику, снова поцеловала его. Еще более страстно, чем обычно, словно собираясь съесть его целиком. Вдруг посерьезнев, она вдавила его в подушки, села сверху, долго и пристально вглядывалась в лицо, словно бы запоминая его навсегда. Обычно она вела себя иначе. Кажется, что-то ее тревожит.

— Плохой день на конюшне? — Та лишь фыркнула в ответ.

—  Разве может быть день хорошим, если где-то поблизости крутится Хамура.

Артакс застонал. Она не впервые жаловалась на шталмейстера. Хамура был мужчиной гордым и тяжело отнесся к тому, что вдруг какая-то кухарка стала ухаживать за королевскими лошадьми — и неважно, что она прекрасно с ними управляется.

— Что он сделал на этот раз?

— Он бьет лошадей, — вырвалось у нее. — Я видела ссадины... Негодяй. Он... — И вдруг она улыбнулась своей обычной улыбкой, перед которой он просто не мог устоять. — Я велю отстегать его. Тогда он поймет, каково лошадям получать плети.