Темное солнце (СИ)

Вопрос остался без ответа, но Лаитан кожей чувствовала, кого каждый из них хочет обвинить в болезни.

- Всему виной Посмертник, - вздохнул Гуррун и побрёл прочь, не желая оставаться посреди кладбища костей и гнили. Лаитан чувствовала, что к этой теме ещё вернутся, а пока сказала только:

- Надо найти место для ночлега.

- Деревня пуста, на стволах есть наросты, по которым можно забраться вверх, - сказал варвар.

- А этих испускающих клубы жгучего газа тварей ты сам затолкаешь на деревья? - осведомилась Киоми. Ветрис с сомнением посмотрел на стадо ездовых животных.

- Уккуны могут сами о себе позаботиться, - Морстен, отошедший в сторону и пристально изучавший следы в траве, встал с колен, и отряхнул одежду совершенно обычным движением. Так мог бы поступить любой человек. И люди не ожидали, что Тёмный Владетель окажется так похож на них в повседневных привычках. Чем он и пользовался. - Достаточно привязать их к деревьям, а корма им хватит до утра. Вряд ли бывшие обитатели будут протестовать, если звери немного попортят их полянку.

Властелин Севера подошёл к ближайшему ездовому животному, и размотал тонкую чёрную верёвку, обвивавшую до того мощную шею зверюги. Все остальные его спутники сочли этот шнурок элементом упряжи, но сейчас пристально и с недоверием глядели на то, как Морстен сноровисто протягивает едва заметную в сумерках нитку к могучему стволу дерева, и завязывает на охватившей ствол бечеве хитрый узел.

- И что, эта ниточка удержит эту тушу? - сдвинув шлем на затылок, недоверчиво буркнул дварф, почёсывая лоб. - А не порвётся? Может, две возьмёшь?

Гравейн поглядел на дело рук своих, и кивнул Гурруну:

- А ты попробуй разорвать. Если получится, тхади тебе памятник поставят. Из золота. Как самому сильному воину в мире, - и он издевательски ухмыльнулся.

Дварф, заворчав, взялся двумя руками в бронированных перчатках за тонкую верёвочку, и, ухватившись поудобнее, дёрнул её в стороны, в четверть силы. Но рывок вызвал только скрип волокон загадочной бечевы по металлу, и удивлённый возглас Гурруна. Напрягшись, он дёрнул ещё раз, и ещё. Потом начал тянуть, не обращая внимания на то, что кольчуга на его перчатках рассыпает искры и издаёт тонкий визг.

- Из чего эта дрянь сделана? - хмуро разглядывая прорези в металле перчаток и разрезанные синеватые кольца тонкого плетения, спросил он улыбающегося Морстена. - Я рву цепи толщиной в руку, но это... эта... Клянусь предотцами и Матерью-скалой!

- Верёвка достаточно прочна, чтобы удержать уккуна даже в снежный буран, - ответил Гравейн. Пощёлкав пальцем по натянутой, как струна, бечеве. Басовитый звук, извлечённый из неё, ему не понравился, и он занялся следующим зверем, пыхтящим в темноте и урчащим при прикосновении рук своего господина. - Из запасов моего Замка. Большего я тебе не могу сказать, сам не ведаю, как она сделана.

Дварф, всем видом показывая, что не верит ни единому слову Тёмного, ушёл к месту, где ловкий Ветрис с безымянными уже скинули верёвочную лестницу с одной из древесных площадок вниз, а Морстен встретился взглядом с Лаитан. Киоми преданной тенью стояла недалеко от Матери Матерей, которая, обменявшись долгим взглядом с Темным Владыкой, ушла к поднимавшимся наверх людям их небольшого отряда.

Морстен посмотрел ей вслед, и затянул очередной узел. Ему показалось, что Лаитан хотела что-то сказать, но сдержалась в присутствии своей верной телохранительницы. "И почему? Не доверяет? Или тут что-то иное... Мне все больше хочется расспросить её с пристрастием, - подумал Гравейн. - Или хотя бы просто расспросить. Допрос Матери Матерей возможен только в Замке..."

Когда разложили костёр в одном из домов, все собрались вокруг, готовясь ко сну и медленно пережёвывая запасы провизии властелина севера, позаботившегося об этом. Дварф сунул за пазуху свою флягу, которая изрядно опустела, рыгнул и уставился в огонь. Он переживал своё поражение от тонкой верёвки и постоянно шептал что-то про проклятую магию, мешающую честному дварфу померяться силой с какой-то бечёвкой.

- Странное место, - произнёс Ветрис, постукивая костяшками пальцев по зеленоватому дереву пола хижины.

- Чем же оно тебя привлекло? - спросила Киоми. - Люди могут жить и процветать в совершенно разных местах. Это ничем не хуже.

- Странно то, что тут вообще никого нет. Ни живых, ни мёртвых. Да и кости давно сгнили и потрескались. Словно чума прокатилась тут раньше, чем в Империи матери матерей и моей Долине.

Лаитан перевела взгляд на варвара.

- Ты хочешь сказать, досточтимый муж своего народа, что чума, пришедшая в моё царство, шла отсюда?

- Мы вообще-то шли не сюда, а к Соленморью, - подал голос дварф.

Лаитан призадумалась. По словам варвара, выходило, будто она сама сбежала из последнего безопасного места в поисках лекарства. С другой стороны, Медноликая избежала зрелища тех событий, которые видела по дороге сюда.

- Чума шла оттуда, отсюда, - ворчливо произнёс Гуррун, - кто вообще знает, куда и откуда она шла и идет...

Морстен, проверявший окрестности, видел, как наверху загорелся огонь, и поразился тому, как искусно были устроены эти хижины. Отсветы пламени очага терялись в листве почти сразу, и, чтобы разглядеть его, нужно было или знать, куда смотреть, или обладать таким же зрением, как у властелина Тьмы... или Лаитан. Гравейн вспомнил, как она сужала зрачки в тонкую полоску. Словно змея.

Но нужно было возвращаться. Кругом царила тишина, только небольшие ночные зверьки шуршали в траве, да мерно вздыхали уккуны, даже во сне пережёвывавшие траву, и иногда испускавшие газы. На несколько лиг вокруг не было ничего живого. Двигавшаяся вслед по дороге импровизированная армия из дварфов и сотни Друмога отстала от отряда Морстена, и вряд ли нагонит их до предгорий и узких скальных тропок. Хотя там она будет ещё более бесполезна -властелин Севера не видел никого, с кем нужно было бы сражаться. "С Посмертником клинками не справиться, - подумал он, - а больше в этих краях нет никого. Но пусть идут. Пусть у них будет хоть какая-то цель".

Вернувшись к центральному стволу дерева, в доме на котором устроились на ночлег путешественники, он обнаружил, что лестницу втянули наверх, пока он совершал свой дозор, да, и чего уж таить, отдыхал от долинцев и пронырливых сестёр. Видимо, стоявшие на страже безымянные решили позабавиться, заставив самого Тёмного Властелина просить их спустить лестницу...

"Нет, сереброволосые, вам это не удастся, - скрипнул он зубами, - но попытка была удачной, признаю". И, подпрыгнув, ухватился за первую короткую ветку, срубленную почти под основание. Подтянувшись, он ухватился за следующую, и быстро, словно почти ничего не весил, рванулся вверх по стволу, огибая его по спирали.

В полу хижины стукнул люк, и Морстен вылез позади усевшихся возле выложенного плоскими камнями очага. Увернувшись от пущенной бдительным дварфом секиры, с хряском вонзившейся в дерево, он проговорил, закрывая люк на примитивный запор:

- Гуррун, я бы советовал тебе бросать секиру чуть ниже, если ты не ставил задачей растрепать мне волосы, - разговоры о чуме он заслышал, пока взбирался вверх, но имел на этот счёт своё мнение. - Если говорить о чуме, то ты не прав. Это вообще не обычная болезнь. И распространилась она сразу по всем землям, кроме дальнего Севера и Востока. Сильнее всего пострадала, или еще пострадает, Империя, если мои знания верны.

Он нагло уселся на свободной циновке, и развернул полотняный свёрток с нехитрым рационом. Грибы, перемешанные со злаками и небольшим количеством мяса. Морстен привычно протёр руки тряпицей, и закинул в рот первую горсточку еды, с удовольствием пережёвывая её.

Лаитан отметила странное выражение лица властелина, словно он ещё был способен получать удовольствие от чего-то в этой жизни, кроме убийств и завоеваний. "Весьма человеческая черта", - подумала она. Морстен жевал спокойно, почти гипнотизируя остальных звуками пережёвывания пищи, равномерно раздававшимися от его персоны. Остальные молчали, уставившись на трапезу властелина и следя за ней так пристально, что любого иного эти взгляды вывели бы из себя через полминуты. Гравейн, однако и не думал подавать признаки раздражения, равномерно и тщательно пережевывая еду, раз за разом отправляя в рот новую порцию и иногда запивая ее глотком воды из дорожной фляжки.