Лиловый (I) (СИ)

Он как раз только что закончил тренировку с Халиком и уныло втирал мазь, выданную ему Сафир, в синяк на предплечье, когда Халик выглянул во двор и сообщил:

-- К тебе какой-то паренек, Острон. В дом заходить наотрез отказался, так что выйди к нему, пока этого доходягу ветром не сдуло.

Острон удивленно поднял брови: он слыхал о древней традиции, бытовавшей среди оседлых племен, по которой человек, считавший себя сильно ниже по положению, не входил в дом вышестоящего без приглашения, но еще он знал, что эта традиция почти изжила себя. В любом случае, кто в целом Тейшарке мог быть ниже по званию, чем глупый новобранец Острон? С этой мыслью он поспешил выйти со двора, пересек холл, в котором уже устроился со своей трубкой слуга Мубаррада, и открыл парадную дверь.

У порога мялся Басир. Халик верно выразился: "доходяга". Китаб был бледен, как дорогая бумага, и широкая рубаха висела на нем, как на пугале. Один рукав хлопал на ветру.

-- Басир, -- воскликнул Острон. -- Ты чего стоишь? Заходи. Ты же еще до конца не оправился, а если тебя продует?..

Паренек склонил голову и покорно проследовал за Остроном в теплый холл постоялого двора. Тот закрыл дверь.

-- Я пришел поблагодарить тебя, -- все еще стоя на коврике у входа, торжественно произнес Басир, -- и сказать, что моя жизнь в твоих руках. Я готов отдать ее за тебя, если понадобится... хотя, наверное, ни для чего я не нужен.

С этими словами он повесил голову. Острон совершенно растерялся. Халик еле слышно ухмыльнулся в бороду где-то в другом конце холла; на бледном лице китаба сквозило отчаяние.

-- ...Садись, -- наконец собрался Острон и почти силой повел гостя к пуфикам у одного из окон. Басир заколебался: с одной стороны, он явно считал себя не вправе сидеть, будто почетный гость, с другой, ведь это Острон, его спаситель, пригласил его сесть. Наконец китаб неловко плюхнулся на пуфик. Острон сел напротив.

-- Не думай о таких глупостях, -- сказал он. -- Твоя жизнь -- только твоя собственная. Мне ничего от тебя не надо, я тебя вытаскивал потому, что ты мой товарищ.

Он хотел подбодрить этим китаба, но лицо того еще больше осунулось как будто. Всем своим существом Басир напоминал в тот момент песчанку, сжавшуюся под взглядом совы.

-- Конечно, тебе от меня ничего не надо, -- пробормотал китаб. -- Никому от меня ничего не надо больше. ...Извини. Просто после того, как я потерял правую руку, дорога в стражи мне закрыта. Меч держать я не могу. Не знаю, что мне делать с собой.

Острон сообразил быстро; почти все молодые люди в Тейшарке были стражами или хотели ими стать, но перед ним сидел человек, который больше не мог быть стражем.

-- Ты окажешь мне большую услугу, если станешь помощником библиотекаря в цитадели, -- серьезно сказал он. -- Уверен, отсутствие руки там тебе не помешает, и ты будешь приносить пользу.

-- ...Правда? -- Басир вскинул на него взгляд, в котором замерцала надежда. -- Но все говорят, что старый библиотекарь сошел с ума.

-- Конечно, нет. Он, разумеется, с большим рвением относится к своему делу и к книгам, но он не безумен, -- улыбнулся Острон. -- Я как раз хотел отнести ему одну книгу, которую командир взял для меня. Если хочешь, пойдем вместе. Я поговорю со стариком.

-- Тогда пойдем, -- вскочил Басир. -- ...Ой, или ты собирался идти позже?

-- Нет, отчего, можно и сейчас. Я и так обещал Абу, что буду заглядывать к библиотекарю -- поболтать, -- ответил Острон. -- Но времени пока не нашел. Пойдем, я только возьму ту книгу.

Китаб послушно подождал на первом этаже, пока Острон поднялся в свою комнату и взял книгу, которую ему принес Усман; надев хадир, он спустился обратно. Вдвоем с Басиром они направились привычной дорогой к цитадели.

Народу в крепости стало заметно меньше. Острон припомнил слова Муджаледа и вздохнул; он, впрочем, все равно не мог ничего сделать, если уж Косматый не мог. Оказавшись в темном коридоре, Острон уверенно направился в сторону библиотеки. Басир шел следом; китаб явно нервничал.

-- Не беспокойся, -- сказал ему Острон. -- Старик может быть вспыльчивым, конечно, и очень трепетно относится к книгам -- но ты ведь китаб, а ему нравятся китабы.

-- Ну, я по крайней мере умею читать, -- вздохнул тот за его спиной.

Он открыл тяжелую дверь и первым вошел; в маленьком зале библиотеки было, как и в прошлый раз, темно, но Острон уже знал, чего ожидать, и громко спросил:

-- Господин Фавваз, ты здесь?

Тишина. Басир переступил с ноги на ногу.

-- А-а, -- вдруг раздался старческий голос позади; Острон обернулся и обнаружил, что библиотекарь сидит на лавке и трет глаза. -- Кто разбудил меня. Это ты, мальчишка нари. А с тобой кто?

-- Это Басир, -- представил своего спутника Острон. -- Ты ведь говорил, что у тебя нет помощников? Почему бы тебе не взять Басира?

Старик даже вздернулся, вперил тяжелый взгляд в китаба. Потом вздохнул и поднялся со скамьи, кряхтя. Его белая рубаха выделялась в сумраке.

-- Однорукий помощник, -- проворчал Фавваз, направляясь к двери в библиотеку и распахивая ее. -- Много ли от него толку.

Басир понурился, глядя на свободно висящий пустой рукав.

-- Все лучше, чем никого, -- не сдавался Острон.

-- Я умею писать левой рукой, -- вдруг неуверенным голосом произнес Басир. Фавваз немедленно обернулся и сипло протянул:

-- А-а, ты умеешь писать. Надо же. Сейчас не многие это умеют. Ну-ка иди сюда.

Он поковылял прочь, в широкий коридор, соединяющий четыре зала библиотеки. Острон и Басир пошли за ним; в круглой части коридора, посреди шкафов с книгами, стоял широкий стол с пюпитром. На пюпитре лежала раскрытая книга, а перед ней -- несколько листков бумаги.

-- Сядь, -- велел библиотекарь. Китаб опустился на стул. -- Перепиши первую строчку из книги на чистом листке, я посмотрю, на что ты годишься.

Острон почти завороженно смотрел, как Басир аккуратно берет перо, набирает чернил и медленно, старательно выводит завитушки букв. Поначалу листок неудобно елозил под его левой рукой, тогда он, позабывшись, прижал бумагу обрубком правой.

-- Гм-гм, -- прокряхтел Фавваз, запуская корявые пальцы в бороду. -- Умно. Писать справа налево левой рукой, и ничто не размажется.

Басир завершил переписывать строчку и с надеждой поднял взгляд.

-- Вижу, ты китаб, -- сказал библиотекарь. -- Из какого ты сабаина?

-- Кель Ахаггар, -- ответил тот. -- Я сын Акифа, внук Фараха.

По морщинистому лицу Фавваза было ничего не понять, но Острон вдруг почувствовал, что библиотекарь стал более расположен к своему предполагаемому помощнику. Он ободряюще улыбнулся Басиру из-за спины старика.

-- Ладно, -- наконец буркнул Фавваз. -- Может, и будет от тебя толк. А ты с чем пришел, нари? Вижу у тебя книгу. Давай ее сюда, давай.

Острон вручил книгу библиотекарю. Тот быстро проверил страницы, огладил переплет смуглыми ладонями. Кивнул сам себе.

-- Можно ли взять еще книгу? -- спросил Острон. -- Мне так интересно было читать про историю Тейшарка.

-- Ага, -- хмыкнул старик, -- можно. Ты книг не портишь. Подожди, я принесу тебе одну.

***

Осень понемногу вступала в свои права. Жители города вздохнули с облегчением; жара спадала. Ветры, впрочем, никого не радовали, мели по улицам серый песок, трепали листья пальм. В тот день небо с утра было затянуто облаками; они не рассеивались до самого вечера, и после обеда Острон этому был рад: во время тренировки с Халиком он стянул с себя хадир и накидку, остался в простых рубахе и штанах, которые не сковывали движений. Глаза его были привычно закрыты. Верзила передвигался совершенно бесшумно, то и дело внезапно подкрадываясь с разных сторон, и отражать наносимые им удары было тяжело, но Острон не сдавался. Ему начало казаться, что у него получается; один удар даже удалось полностью блокировать, а еще от двух уклониться.

Тишина. Даже когда человек закрывает глаза, он не погружается в абсолютную тьму слепоты; Острон мог определить, в какой стороне дом, по падающей тени, изредка шорох чужих ног давал ему знать, где стоит Халик.