Лиловый (I) (СИ)

Острон сидел у костра и понемногу скармливал пламени веточки, а его взгляд не сходил с бледного лица товарища.

***

Он вскинулся, едва на востоке заалело. Марбуды еще тревожно шевелились во сне; клевал носом Замиль, который вроде бы не был обязан караулить, но из принципа не спал до утра. Маарри возился с чем-то у камней с западной стороны лагеря, подальше от тела марида.

-- Что ты там делаешь?.. -- выглянул Острон и обнаружил, что Джалал собирает воду с отсыревших за ночь камней.

-- Эта вода не здешняя, -- поднял голову маарри. -- Она выпала с неба и, значит, не отравлена. Предлагаю всем немного попить ее.

С этими словами он запрокинул голову и стряхнул пригоршню воды себе в рот.

Острон хотел было остановить его, но передумал. Джалал сглотнул, положил камень на землю и поправил свой платок, надев его на лицо так, что снова стало видно одни глаза. Понемногу к ним подтянулись остальные. Острон взял камень и, подумав, вернулся к Басиру, который так и не приходил к себя.

-- Не трать воду зря, -- окликнул его Хатим. Острон не послушал и упрямо набрал воду себе в ладонь, а потом смочил губы китаба. Он не был уверен, поможет ли это хоть немного, но китаб шумно выдохнул и раскрыл рот; когда еще немного влаги попало на его язык, он сглотнул.

-- Надо идти скорее, -- сказал Джалал, выпрямляясь. -- Острон.

Острон заворачивался в бурнус; рубахой он пожертвовал для того, чтобы перевязать китаба. Не оглядываясь на своих спутников, он бережно поднял Басира с земли и закинул его себе на плечо. К счастью, китаб был слишком худым и низкорослым, так что Острон подумал, что какое-то время он сможет нести его.

-- Острон, оставь, -- вразнобой повторили нари.

-- Тебе все равно придется бросить его.

-- Он умрет.

-- Я брошу только мертвое тело, -- возразил он. -- Иначе всю жизнь буду мучиться от чувства вины.

Они переглянулись, потом махнули рукой.

Семь стражей устремились в путь через хамаду под лучами выцветшего солнца. На горизонте по-прежнему не было ни намека на человеческие постройки. Острон поначалу шел, как все, и легкое тело китаба не слишком обременяло его, но потом усталость понемногу начала брать свое.

К обеду он уже отставал от них и шел последним, в касабе от Джалала. Маарри время от времени оглядывался на него и с легкой укоризной качал головой.

Близился вечер, когда они в ужасе поняли, что стены Эль Хайрана по-прежнему не видно.

-- Мы точно идем в ту сторону? -- спросил Дакир.

-- Ошибки быть не может, -- недоверчиво отозвался Зинат, оглядываясь. -- Мы же идем на север!

-- Может быть, город не совсем на севере, -- в отчаянии предположил Хатим. -- Может, он чуть западнее или восточнее. И мы идем по косой.

-- Рано или поздно мы придем куда-нибудь, -- сказал Острон, наконец нагнав остановившихся товарищей. Он хрипло дышал, и от усталости его шатало. Китаб, по-прежнему без сознания, висел на его плече.

-- Ты сумасшедший, -- сказал ему Замиль. -- Оставь уже китаба, он все равно не выживет! Тебе бы самому выжить!

-- Иди, -- светлые глаза Острона сверкнули с неожиданной яростью. -- Иди и молчи.

И прошел мимо опешившего нари, тяжело переставляя отнимающиеся ноги.

-- Вот проклятый упрямец, -- пробормотал себе под нос Джалал. -- Оставь его, Замиль. Идем.

Ночь уже почти совсем опустилась на Хафиру. Таким же черным и беспросветным было их отчаяние; по грязному лицу Дакира даже какое-то время текли слезы, прочертив светлые борозды в пыли. Один Острон продолжал идти вперед, согнувшись под тяжестью чужого тела, и хотя он несколько раз уже падал на колени, он неизменно поднимался и продолжал шагать. Поначалу остальные стражи останавливались и принимались уговаривать его; в последние два раза они уже просто молча устало ждали, пока он встанет.

-- Все бесполезно, -- первым сдался узколицый марбуд и плюхнулся прямо в песок под ногами. -- Мы никуда не придем. Уже темно, и солнце почти село.

-- Остановимся на ночлег, -- без особой надежды в голосе предложил Джалал. -- Быть может, завтра...

-- Все напрасно, -- вторил Дакиру Замиль, рассерженно шлепнулся рядом с ним и вытянулся. -- Мы все умрем.

Остальные тоже остановились, переглядываясь; кто-то сел, кто-то еще стоял на ногах.

Острон все это время продолжал идти вперед, глядя только себе под ноги. Он даже потерял свой хадир, и его непослушные торчащие волосы темнели над смуглым лицом. Раненый китаб по-прежнему болтался на его плече.

Замиль и Дакир, сидевшие рядом, бессмысленными взглядами проводили его, когда он прошел мимо.

А он остановился и поднял голову.

-- Я вижу что-то светлое, -- прохрипел Острон. -- Впереди.

От этих слов подскочили все, даже валявшийся Замиль; первым радостью озарилось круглое лицо Зината.

-- Он прав! -- заорал нари, приплясывая. -- Он прав! Я вижу стены города!

***

Ему было тепло и так уютно, что совершенно не хотелось шевелиться. Вот бы так лежать всю жизнь. Никаких тебе опасностей. Никаких приключений. В Хафиру это все...

Хафира.

Холодная мысль вырвала Острона из блаженного забытья. Хафира! Марид. Отрубленная рука Басира. Муть. Марево. Разрывающая легкие боль.

Он открыл глаза. Вокруг был сумрак, но того рода, какой бывает днем в комнате с прикрытыми окнами; он повернул голову и обнаружил тонкую девичью фигуру на краю своей постели.

Да, он лежал в постели. Это заставило его вскинуться.

-- Острон! -- воскликнула Сафир, оборачиваясь. -- Острон, ты проснулся!

-- Что с Басиром? -- хрипло спросил он. -- Басир жив?

-- Басир?.. А, тот китаб, которого ты принес на себе? -- она улыбнулась ему, совсем по-доброму, и что-то мокрое капнуло ему на руку. -- Острон, мы все так гордимся тобой, ты не представляешь...

-- Он жив?

-- Да. Еще немного, и его бы уже не спасли, но вы пришли вовремя, -- ответила Сафир, утирая слезы. -- Во имя Мубаррада, Острон, это было ужасно! Когда командир Усман вернулся с остатками отряда, и мы узнали, что тебя среди них нет... Честное слово, я сама была готова идти в Хафиру или гнать Аделя, и командир Усман тоже собирался отправляться туда на поиски, и он уже почти ушел, но тут часовые на южной стене увидели вас.

-- А... -- выдохнул Острон. -- Я, честно признаться, ничего не помню с того момента. Увидел что-то белое на горизонте, а потом отрубился... как остальные?

-- Они такое рассказывали, -- глаза Сафир расширились, она взмахнула руками. -- Как ты практически в одиночку убил марида! Как ты нес на себе этого Басира, не сдаваясь, и...

Острон счастливо рассмеялся и откинулся на подушку. Теперь все, о чем она говорила, казалось ему старым безобидным сном. Почти весело. Подумаешь, проблуждали по Хафире почти три дня. Ерунда...

-- Марида мы зарубили все вместе, -- возразил он.

-- Но ты вытащил человека! Они до самого дома тебя несли с почетом, будто ты какой-нибудь командир, -- заулыбалась и девушка. -- Все в один голос говорили, какой ты молодец. И сегодня с утра двое из них заглядывали, но ты еще спал.

-- Я счастлив, -- он закрыл глаза. Ее теплая ладонь легла на его запястье. -- Я обещал тебе, что вернусь, и вернулся.

-- А я-то как счастлива, дурак, -- прошептала Сафир.

***

Следующее утро полнилось посетителями. Острон, в общем-то, чувствовал себя достаточно отдохнувшим и даже хотел еще потренироваться с Халиком, но Сафир оказалась непреклонной и заставила его лежать; заглянувший в спальню дядя только посмеялся в усы.

-- Хафира тебя не одолела, -- сказал он. -- Но женщина хуже Хафиры. Лежи и не дергайся, Острон.

Пришлось остаться в постели. Первым, как ни странно, пришел Адель; точнее говоря, носатый нари попросту ворвался в комнату, распахнув дверь, и взволнованно воскликнул:

-- Они нашлись?

-- Кто -- они? -- не без ехидства поинтересовался Острон, которому было почти удивительно видеть своего главного соперника таким растрепанным. Адель наконец уставился на Острона.