Я – хищная. Возвращение к истокам (СИ)

Ненависть, которая таяла на глазах, меняя выражение его лица, меня больше не трогала.

– К…как? – выдавил он, наконец.

– Неважно. На всех меня все равно не хватит. И если ты хочешь, чтобы я исцелила кого-то из твоих родных…

– Не хочу, – перебил Богдан и опустил глаза. – Больше некого исцелять.

– Извини…

Пресловутое удовлетворение испарилось. Ушла и неприязнь, и желание досадить, уколоть больнее. А Богдана стало жаль. Кто из нас не терял? Не плакал, понимая, что смерть – единственное, что практически невозможно исправить. И разве виноват он, что родился ясновидцем? И что, поддавшись собственной слабости и злости, прошел треклятые испытания, подарком за которые явилась благодать?

Не виноват. Как и хищные, которым природа велела питаться.

– Я слышал, что ты говорила Первому, – глухо произнес он. – И пришел сюда не ради защиты.

– Ради чего тогда?

– Чтобы увидеть, как Хаук тебя убьет.

Правда неприятно резанула и вырвалась громким выдохом после напоминания о возможном исходе. О видении я старалась не думать. О ярких, цепких щупальцах Хаука, о страхе в глазах Лив, о печати, черт бы ее побрал. О боли, ярче которой я еще не испытывала.

Нельзя много размышлять о собственной смерти. Такие мысли испытывают волю, а я никогда не отличалась особой стойкостью. Засомневаюсь, передумаю, и тогда умрут все. Выбора нет, и если не получится с Гарди, придется принять то, что есть. И отдать нож Лив.

– Надеюсь, не увидишь, – сказала я и встала. Богдан снова стал мне неприятен, но не из-за озвученной правды. Из-за необходимости пережить видение снова – пусть лишь в мыслях.

Думать о таком опасно. Нельзя забывать о даре Эрика.

– И они согласились на такую жертву? – В голосе охотника послышалось искреннее удивление. – Все они – те, кого ты так защищала?

– Они не знают. И не узнают. А если скажешь…

Я посмотрела на него, и Богдан кивнул.

– Прибьешь, понял. Не скажу.

– Хорошо.

– Гарди у меня. – Он решил сменить тему. – С моими людьми – в надежном месте. И для тебя у меня есть бонус. Девица тоже с ним.

– Лив?!

Воздух казался горячим, раскаленным даже. В глазах потемнело, а голову будто железным обручем сдавило. Тоже горячим. В висках застучало, и горло пересохло от внезапной духоты.

– Она самая.

Близко. Охотник знает, где Лив, а значит, я нашла ее. Мы нашли. И теперь…

Додумать не удалось. В кухню вошел Дэн и сообщил:

– Эрик вернулся.

– Отлично, – просиял Богдан. Встал, открутил крышку у “Колы” и, не дожидаясь нас, вышел в коридор.

– Он знает, где Лив, – сказала я и посмотрела на свои ладони. Ладони покрылись испариной и были холодными, как лед.

– И Гарди. Не забывай о Гарди! – с энтузиазмом дополнил Дэн.

Я кивнула. Странно, но эмоции улеглись, как февральская метель. Только слепящее солнце и снег. Холодно. Спокойно. Но так и должно быть.

– Помню. А если не получится…

– Полина…

– Если не получится, – настойчиво повторила я, – у меня есть нож.

Нож.

Он должен был освободить, а стал моим проклятием.

Снова.

Существует мнение, что счастье – это минута тишины перед тем, что тебя ждет. Таких минут у меня впереди было много. Мгновений, текущих вяло, оставляющих на душе маслянистый след. Оболочку, напоминающую мутный пузырь, фильтрующую звуки и размывающую изображение действительности.

Сквозь эту оболочку вновь прибывшие казались иллюзорными, фантомными даже. Полупрозрачные призраки, жмущиеся друг к другу, чтобы не потерять целостность. Потерявшие дом и племя – Хаук бесчинствовал в Лондоне, и, наверное, это еще одно послание Эрику. Насмешка. Несколько выживших из десятков его друзей.

Они улыбались. Говорили на ломаном русском, смешивая слова, и в разговоре прорывались иглами английские с глубокой, носовой “а” и тонкими, свистящими согласными.

Ричард был высок и худ. Рыжеволос. Переносица с горбинкой и внимательный взгляд синих глаз. Под стать ему Мария. Прямая спина, светло-голубой брючный костюм, остроносые туфли на невысоком каблуке. Аккуратное каре. Подчеркнутая строгость движений, граничащая с чопорностью, но эту границу не перешедшая. Тонкие черты лица придавали ей аристократизма.

Третья гостья была невысокой. Несуразной. Русые волосы, наспех перехваченные черной резинкой, отчего прическа казалась неряшливой. Полное отсутствие макияжа. Блуждающая, неуверенная улыбка. Распахнутый взгляд, в котором испуг, почти перешедший в отчаяние. Но она держалась, изредка вздергивала подбородок и пыталась казаться увереннее. Этот жест еще больше выдавал ее.

И мне показалось, наши с ней желания совпадают – мне тоже хотелось спрятаться. И от охотника, который нашел Лив, и от новых знакомств, а значит, известий об очередном погибшем племени. От мыслей, которые муравьями копошились в сознании.

Ее ладонь была теплой, а глаза распахнулись еще больше, когда я представилась. А моей первой мыслью была: “Боги, что он в ней нашел?!”

За эту мысль тут же стало стыдно. Нашлась, тоже мне, красотка писаная! Небось, Лара обо мне так же думала, когда узнала, что я и Влад…

Быть, как Лара, не хотелось. Поэтому невесть откуда всплывшую стервозность я усилием воли запихнула поглубже.

У Элен был низкий, приятный голос. Теплая улыбка. Она старалась не отходить от Ричарда, в отличие от Марии, которая заставила Дашу провести ей экскурсию по дому. Даша ушла неохотно, и я с неудовольствием заметила, что Богдан проводил ее внимательным взглядом. Не хватало нам только влюбленных охотников! От них одни проблемы. Плавали – знаем.

Линда отреагировала на Элен бурно. До этого момента тихая, неприметная – она выронила стакан на пол, резко развернулась, взлетела вверх по лестнице и скрылась за поворотом в коридор. Осколки блестели на полу, переливались, отражая свет ночных ламп.

– She’s still?.. – спросила Элен Эрика, запнулась и опустила глаза.

Эрик не ответил, но было очевидно, что Линда до сих пор… И это жутко бесило. Количество поклонниц Эрика на квадратный метр росло с каждым днем, возвращая ревность, а с ней и напрасные надежды.

Надежды мне сейчас противопоказаны. А жизнь теперь мало напоминает любовный роман. Скорее, триллер. Или ужастик. Особенно по ночам, когда страхи проникают в сны темным, мутным раствором.

Эля принесла совок и веник, чтобы убрать осколки. В гостиной повисло неудобное молчание, лишь Богдан два раза кашлянул в попытке привлечь внимание.

Удалось. Ответом ему был взгляд Эрика – пристальный и злой.

– А этот что здесь делает? – поинтересовался он вкрадчиво, даже не стараясь скрыть угрожающие нотки.

Богдан взгляд выдержал.

– Он знает, где Гарди, – пояснила я, и молчание вернулось. Опутало, заполонило гостиную, и новые гости притихли под влиянием общего замешательства.

Про Лив я умолчала. Богдан и так скажет, если они с Эриком договорятся, а если нет… А если нет, я сама у него узнаю. Вытрясу правду, даже если придется при этом его прибить.

Говорили они долго, закрывшись в кабинете. Некоторые из нас ходили посмотреть на двери, будто информация могла просочиться сквозь них бесплотным привидением. А потом надоело. Собравшиеся в гостиной разбрелись по своим делам. Загремела посуда на кухне – готовился ужин, и по воздуху поползли восхитительные ароматы еды. Желудок тут же откликнулся, однако в последнее время мы ужинали с Эриком вдвоем, ровно в восемь, на полу у камина.

Часы показывали уже полдевятого, а дверь в кабинет была все так же молчалива и нема к мысленным просьбам. Ждать у двери – уныло, поэтому я решила принять душ и переодеться. И на втором этаже, в коридоре, прислонившуюся к стене и смотрящую в окно, нашла Линду.

Она не шевелилась. Руками только себя обняла и стиснула плечи, будто старалась удержать их на месте. Будто бы, если отпустит, они отвалятся от туловища. Пальцы побелели и спина сгорбилась, а из-под свитера, который встопорщился, задрался, виднелись…

Я застыла. И внезапно возникший ком в горле попыталась сглотнуть. Не вышло. Колени дрогнули, и от них вверх поползло, охватывание, онемение. Наверное, из-за него я и не могла пошевелиться. Именно из-за него, а еще от усталости, а не от четких лиловых шрамов, полосующих спину пророчицы. Они липли к коже и, переплетаясь, тянулись вверх.