Связующая Нить. Книга 1 (СИ)

— Негодная девчонка! — злой и глубоко расстроенный, Такео выругался. — Вот ты как, да? Эх, Кицунэ-чан!

Воин, лицо которого было закрыто пластиковой маской, наблюдал с крыши здания за стариком, слишком самоуверенно полагавшимся на свои иллюзии. Подняв радиопередатчик к лицу, разведчик сухо произнес:

— Шесть-два, лидеру. Объект покинул зону. Применение сильного дзюцу в здании подтверждаю. Уверенность в местонахождении цели — сто процентов.

— Поддерживайте защитный периметр, — приказал Сарутоби. — Всем быть настороже, не исключено, что Хебимару следует за нами по пятам.

— Но почему вы так уверены, Сарутоби-сама, — произнес лидер спецотряда, обращаясь к главе селения, — что эта девочка, которую привел в особняк старик-иллюзионист, именно тот самый ребенок, что скрылся от нас после разгрома базы Хебимару? Ее описывали как симпатичное дитя шести лет. Тому ребенку было лет десять, а не шесть, и он был вовсе не красив. Одни клыки во рту чего стоят!

— Всему ответ — гендзюцу. Клан Отани тем и силен, что может применять свои техники без опаски оставить следы и привлечь внимание самураев. Такео-сан мог обманывать зрителей и прохожих с помощью гендзюцу. Я уверен, что это именно та, кого мы ищем. Оставайтесь на месте. Я отправляюсь за ней, попробую поговорить с хозяйкой особняка. Вполне возможно, мне удастся убедить ее отдать нам создание Хебимару добровольно.

Кицунэ сидела в кресле, поджав ноги. Она понимала, что опять что-то сделала не так, сильно расстроила дедушку, рассердила самурая и служанку, а Хикари-сама...

Хикари-сама была потрясена. Глубоко потрясена.

— Дедушка самурай, простите меня, — сказала Кицунэ, жалобно взглянув на Микио, что сидел на коврике перед ней и не сводил с девочки внимательного взгляда. — Я правда не хотела ничего плохого! Честно-честно!

Самурай, больше похожий на статую, чем на живого человека, ничего не ответил. Еще больше смущенная и напуганная, Кицунэ всхлипнула и уткнулась личиком в свои коленки. Так она просидела минут десять, беззвучно плача.

— Можно мне принять прежний облик? — умоляюще произнесла девочка. — Пожалуйста!

— Нет, — без выражения в голосе ответил самурай. — Хочешь еще больше ранить госпожу Хикари?

— Нет, не хочу. А... а где дедушка? Куда он ушел?

Самурай ничего не сказал. Кицунэ сжалась в комочек и с детским максимализмом начала думать о смерти. Она наделала столько ошибок! Все считают ее настоящей дурочкой, она приносит только беды и огорчения окружающим. Может быть, будет лучше, если она умрет? Может быть, всем станет легче, а кто-нибудь даже пожалеет ее и вздохнет над ее печальной судьбой...

Глубоко раненная и впавшая в отчаяние, Кицунэ даже не заметила, как в комнату вошла Хикари. Увидев свою «дочь», сжавшуюся в кресле и беззвучно плачущую, женщина с мучительным вздохом бросилась к ней.

— Что с тобой, милая? Тебе плохо? Прости, что так надолго оставила тебя одну.

— Не извиняйтесь, госпожа. Вы простите меня. Ведь я... я не хотела...

Хикари стерла слезы со щек Кицунэ поцелуями, и улыбнулась.

— Я все понимаю. Пойдем со мной, Аи-чан.

— Но... но я...

Хикари коснулась губ Кицунэ пальцами, заставляя ее замолчать.

— Пойдем. Я кое-что покажу тебе.

В коридоре уже строем стояли все обитатели особняка. Четыре горничные, повариха, садовник, двое чернорабочих, служанка Така и второй из самураев, Ясуо.

Кицунэ в страхе спряталась за спину Хикари, но ее успели рассмотреть все. Самой младшей из слуг было уже больше сорока пяти, и каждый помнил юную леди, с исчезновением которой свет в этом доме померк на бесконечные тридцать лет.

Раздалось аханье женщин и вздохи потрясения мужчин. Две горничные, видевшие приход Кицунэ в этот дом, изумленно хлопали глазами. Им объявили, что иллюзионист Такео обманул их с помощью гендзюцу, до времени пряча истинный облик девочки, неотличимо похожей внешне на погибшую дочь хозяйки этого дома.

Хикари нахмурила брови, и прислуга спешно рассредоточилась по дому, начиная тихонько шептаться меж собой.

— Не обращай внимания на моих слуг, Аи-чан, — сказала Хикари, ободряя смущенную девочку. — Нельзя винить их за удивление.

— Хикари-сама, вы только не расстраивайтесь, но ведь я не...

Женщина снова заставила Кицунэ замолчать прикосновением пальцев к губам.

— Пойдем.

Хикари привела Кицунэ в большую и светлую комнату, аккуратно прибранную и ухоженную. Кицунэ с прорезавшимся сквозь смущение интересом огляделась по сторонам. Эта комната принадлежала девочке. Плюшевые зверята сидели в углу, зеркало сверкало над резным будуаром. У окна расположился удобный ученический стол, а возле него стоял открытый школьный портфель. Тетради и несколько учебников лежали на столе. Листы открытой тетради украшали аккуратно написанные значки арифметических уравнений. Недорешенная задачка, отложенная на потом. Ручка с белым, пушистым шариком на колпачке, оставлена возле тетради. Хозяйка даже не закрыла ее. Думала вскоре вернуться и снова сесть за уроки?

Лакированный шкаф был приоткрыт, на аккуратно прибранной постели лежала оставленная здесь при переодевании девчоночья легкая кофта. Мягкие тапочки, стоящие у кровати, ждали свою хозяйку, которая должна скоро вернуться.

Кицунэ присмотрелась и дрогнула. Те, кто ухаживал за комнатой, старательно пытались стереть следы времени, но люди не всесильны. Как давно уже лежат здесь эти вещи? Почему их хозяйка не возвращается?

— Посмотри, Аи-чан. Здесь все в точности так, как в тот день, когда ты ушла. Эта комната тридцать лет ждала твоего возвращения, как до сих пор ждут возвращения твоих братьев и отца их комнаты и кабинет. Никто не смеет что-либо менять. Я знала... что однажды кто-нибудь из вас, вернется сюда. В наш дом, где я не уставала ждать.

— Хикари-сама... — Кицунэ почувствовала жгучую горечь, подкатившую к ее горлу.

— Я не знаю, кого из богов мне благодарить, — Хикари опустилась на колени и взглянула в глаза девочки. — Но молитвы мои услышаны. Не может быть такого сходства. Уже тогда, когда я впервые тебя увидела, я была поражена и почувствовала... почувствовала, что это ты. Дело не во внешности. Твой взгляд и характер... отзвуки в голосе... этого не скопируешь. В тебе ее душа.

Кицунэ недоуменно молчала. О чем говорит эта тетя? В ее голосе столько боли и счастья! Она взаправду принимает ее за ту девочку, которая была снята на видео?

— Я виновата перед тобой, Аи-чан, — обняв окончательно растерявшуюся оборотницу, зашептала ей на ушко Хикари. — Моя боль и молитвы не позволили тебе обрести покой, и ты скиталась по миру, пока не смогла возродиться в виде меняющей обличья девочки-шиноби. Ты искала меня, даже все позабыв, и вот... ты здесь. Аи. Моя Аи.

— Вы ошибаетесь, госпожа. Молю вас, простите меня за этот обман. Я... я не ваша дочь.

— Может быть. Может быть, я сошла с ума и радуюсь самообману, заставляю себя видеть то, что хочу видеть, но даже если так, Аи-чан... Кицунэ... останься. Будь со мной. Прошу, не оставляй меня, снова.

Кицунэ обняла руками женщину за шею и, пытаясь утешить, ласково шепнула:

— Пожалуйста, госпожа, не плачьте. Если вы не хотите, чтобы я ушла, я буду счастлива остаться с вами. Я и дедушка, мы сможем показать вам множество очень красивых и радостных сказок. Вы добрый человек, и я придумаю для вас самую веселую историю! Такую, какую всегда хотел придумать дедушка.

— Аи-чан! — Хикари так стиснула девчонку в объятиях, что та испуганно запищала. Кицунэ еще не успела укрепить свои кости и испугалась, что хрящи могут сместиться.

— Хикари-сама...

— Извини, извини, — женщина смущенно рассмеялась, ослабляя объятия, а затем и вовсе освобождая только что вновь обретенную дочь.

Хикари отступила на шаг и долго любовалась Кицунэ, с наслаждением разглядывая ее.

— Хикари-сама... — не выдержала девочка после нескольких минут затянувшегося молчания.