Дикая магия

Страдал, однако, не только Мортен Дансон. Совсем рядом раздался приглушенный стон, за которым последовал булькающий звук. Катла отметила, что улыбается сама себе.

— О, Йенна, бедная Йенна, я думала, только твои волосы позеленели!

«Снежный Волк» снова сильно качнуло, и ее подруга скорчила ужасную гримасу. Йенна Финнсен с трудом удерживала в себе содержимое желудка все последние дни. Катла никогда не видела человека, столь упорно стремящегося не испортить одежду. Но все усилия Йенны были напрасны, потому что голубое платье — единственная вещь, которая принадлежала ей теперь, после того, как ее умыкнули с пира в Халбо, несмотря на все ее жалобы, — было уже покрыто солью от морских брызг. Была еще одна вещь, о которой Йенна не знала, потому что на борту не имелось зеркала, и никто не счел нужным сказать ей, что сзади по платью от плеча до самой талии растеклась обильная порция птичьего помета, намертво прилипнув к ткани. Сур знает, что могла съесть эта птичка, которую так жестоко пронесло, но количество дерьма было непомерным. Хотя, думала Катла, Йенна сама виновата, потому что отказалась от одежды, которую ей предлагали: широкие штаны, пропитанная солью и потом рубашка, кожаный жилет. «Я не могу это надеть! — заплакала она, когда затем Катла развернула перед ней помятую, но относительно чистую бледно-зеленую тунику из льна. — Я в ней буду выглядеть такой полинявшей!» Сейчас Катла решила, что этот оттенок очень подошел бы к теперешнему цвету ее лица.

Катла знала, почему Йенна так себя ведет. Это было тщеславие, да, но не то, которое происходит от преувеличенного мнения о собственной красоте, а скорее тщеславие от волнения, возникающее в присутствии мужчины. На Большой Ярмарке, когда она по глупости выпила разом все зелье, купленное у кочевницы, и ее длинные золотистые локоны превратились в нечто неправдоподобное, было ясно, что все это ради короля Врана Ашарсона. Теперь же Катла более чем подозревала, что причиной замешательства Йенны был Халли. Однако новая их встреча не выглядела как счастливое событие, на что так надеялась Катла.

— Тебе плохо, девочка?

Это снова был Урс, огромный помощник Тэма Лисицы, его правая рука. Казалось, он проникся симпатией к Йенне, и она, хотя в первый день и скривилась при виде его изуродованного лица, казалось, быстро привыкла к его виду. Сейчас Катла с удивлением наблюдала, как она жеманно улыбнулась и запротестовала: нет, с ней все в порядке — просто немного устала и продрогла, а великан предложил ей свой плащ, объяснив, что неправильно скрывать под одеждой такие прелестные формы, но он не может видеть, как она дрожит.

Оказывается, Йенна могла вести себя как настоящая кокетка.

Халли Арансон сгреб игральные кости в могучий кулак и потряс. Он пытался сконцентрироваться на игре, но мысли его постоянно устремлялись прочь, как блуждающие овечки. Он уже проиграл восемь кантари Тэму Лисице и знал, что следует остановиться, поскольку актер был профессиональным мошенником без стыда и совести. Но остановиться означало подняться с мешка пшеницы, где он сидел, и пройти мимо Йенны Финнсен, которая стояла в нескольких футах у борта и улыбалась великану, похожему на медведя. Халли просто не знал, что говорить и как себя вести.

Он был ошарашен, увидев свою возлюбленную на борту «Снежного Волка»: это было, без всякого преувеличения, последнее место в Эльде, где бы он ожидал ее увидеть, и не только из-за слухов о ее скорой свадьбе. Йенна, несмотря на то, что была дочерью королевского корабельщика, ненавидела море всем сердцем и ни за что на свете добровольно не ступила бы на борт судна, разве что в исключительных обстоятельствах.

Когда он уводил первую баржу прочь от Халбо, настроение у него было безрадостное. Он думал о том, что крадет людей и инструменты — а подобная кража непременно грозила судебным разбирательством, — чтобы отец мог взять его в свою проклятую экспедицию, в которой он либо погибнет, либо станет невообразимо богатым. Но даже в последнем случае все его усилия будут напрасны, потому что его ненаглядная уже станет женой другого.

И поэтому, увидев развевающиеся на ветру золотистые волосы, которые не узнать было невозможно, он решил, что это галлюцинация вроде тех, что завладевают моряками, когда те слишком долго плавают без сна и пиши. Правда, поел и выспался он от души, несмотря на все свои треволнения.

На борту Катла тут же бросилась к нему с диким восторгом на лице, таща за собой упирающуюся подругу.

— Ну-ка посмотри, Халли, кто у меня тут! Прекрасная Йенна! Видишь? Я ее спасла! Я спасла ее от свадьбы с этим старым, вонючим козлом! — Катла обняла их обоих. — Она твоя, братец, бери и властвуй, украдена прямо из-под носа самого короля (правда, он бы не заметил, укради ты у него трон из-под зада, потому что не может отвести взгляда от своей бледной супруги) и одного тощего, богатого, старого канюка! Я импровизировала. — Это слово иногда использовал Тэм Лисица. — Уронила ее вниз, прямо в дыру в полу, в подвал, а потом мы убежали, и вот она здесь! И не говори, что я тебе никогда ничего не дарю!

Халли перевел изумленный взгляд с сияющих глаз Катлы на лицо Йенны Финнсен и почувствовал, как сердце его тяжело забилось в груди. Он открыл было рот, чтобы что-нибудь сказать, но не смог произнести ни слова. А Йенна, ошибочно приняв его молчание и смущение за равнодушие, отвела от него свой ждущий взгляд и отскочила в сторону как ошпаренная, покраснев до корней волос. В конце концов ему удалось довольно грубо поприветствовать ее, а потом он сбежал, пробормотав что-то невнятное насчет того, что ему срочно нужно найти Тэма Лисицу и доложить обо всем. И с тех пор, несмотря на то, что желал бы сказать Йенне все ласковые слова, какие только знал, он не мог заставить себя даже просто обратиться к ней.

Халли видел, что у других мужчин подобных проблем не было и в помине. Он наблюдал, как Тэм Лисица развеселил ее до слез, угрюмо слушал, как огромный уродливый Урс неуклюже одаривает ее комплиментами, и, стискивая зубы, клял себя за то, что он такой дурак и не может ничего сделать. Но казалось, на него наложено проклятие: куда-то исчез тот уверенный, веселый молодой человек, который обхаживал Йенну на Большой Ярмарке и дразнил ее за то, что она целует изображение короля Врана, а на его месте оказался бессловесный ягненок, как она его когда-то назвала.

Он кинул кости и снова увидел, что очки выпали не в его пользу.

Тэм Лисица рассмеялся.

— Десять кантари!

Он потянулся, собрал кости, подбросил их и аккуратно поймал. Его пальцы ласково погладили отполированные грани костей, как будто он наполнял их магией. Возможно, так оно и было, думал Халли. Он никогда не видел, чтобы Тэм проигрывал в кости, и хотя тот мог просто в совершенстве владеть искусством бросания костей, так, чтобы они всегда ложились как нужно, у Халли это почему-то вызывало сомнения. Еще больше сомнений у него возникало, когда он рассматривал самого Тэма. Актер был хитрым и изворотливым, как лис, и удача никогда не покидала его, касалось ли дело игры, войны или женщин. Пожалуй, Катла была единственной, кто сумел его переиграть, размышлял Халли.

— Десять кантари, мой мальчик! — Тэм усмехнулся. — Что с тобой сегодня? Как будто чайки утащили твою удачу, кошка забрала твой язык, а медведь — твою девушку!

Халли грустно улыбнулся и потянулся к кошельку, чтобы рассчитаться.

— Нет, подожди! — Тэм схватил его за руку. — У меня есть идея получше. Давай удвоим и будем квиты.

Халли помотал головой.

— Я не умею играть в эту игру, и у меня нет никакого желания проигрывать тебе еще больше.

— У меня на уме кое-что другое, — рассмеялся Тэм Лисица, И его глаза засияли. — Это скорее сделка, чем игра на удачу. — Он наклонился к Халли и зашептал ему на ухо.

Халли от удивления моргнул, и его брови сошлись в одну линию. Казалось, он вот-вот ударит актера, но потом лицо его посветлело.

— Хорошо, — сказал он. — Ты в игре.